Читать книгу 📗 "Сделай сам 3 (СИ) - Буланов Константин Николаевич"
— Могу вас клятвенно заверить в том, что совпадение, — приложил я правую руку к сердцу. — Полнейшее! — Если кто-то вдруг подумал, что я где-то наблатыкался шпрехать по-аглицки, то это вовсе не так. Разговаривали мы с ним на французском языке, который за последнее десятилетие стал у меня более-менее сносным. — Хотите — верьте, хотите — нет, но искренне надеюсь, что ещё и этот их броненосный крейсер мне топить уж точно не придётся. Однако, как говорится, ежели что, то для столь большого корабля у нас всегда отыщется большая торпеда! За нами не заржавеет, уж поверьте!
А сей корабль выходил действительно огромным! Почти четверть километра в длину! Как два эскадренных броненосца времён Русско-Японской войны! Или же все три, если судить по запроектированному водоизмещению.
Точно так же, как «Микаса» в своё время превзошёл мощнейшие броненосцы Королевского флота, закладываемый ныне «Конго» по своим размерам и вооружению оставлял позади все остальные крейсера мира.
Да такому монстру прожевать и выплюнуть любой из наших эскадренных броненосцев — было всё равно, что мне высморкаться! Это уже называлось подавляющим техническим превосходством по всем параметрам, с чем нельзя было не считаться.
— Кха-кха-кха! — то ли подавился слюной, то ли засмеялся мой собеседник, отчего даже вынужден был срочно прикрыть рот носовым платком.
— Неужели вам прежде доводилось топить японские крейсера? — меж тем, с намертво зафиксированной на лице дежурной улыбкой поинтересовался Дуглас Виккерс — старший сын ушедшего на покой Томаса Виккерса и, соответственно, племянник присутствующего тут Альберта.
— Доводилось, — степенно так кивнул я головой этому ровеснику моего отца. И, передёрнув плечами от тех воспоминаний, уточнил, — Аж два раза! И как-то больше не имею ни малейшего желания повторять столь уникальный опыт. Ведь когда в считанных дюймах от твоей головы со свистом пролетает снаряд корабельной артиллерии, это очень страшно. В чём мне совершенно не стыдно признаваться. — Тут я не стал уточнять, что, то была 47-мм болванка от противоминной «пукалки», а не что-нибудь калибром побольше. Но мне тогда и этого хватило, чтоб проникнуться до самых до печёнок. Как говорится, я не трус, но я боюсь!
— Позвольте! — тут же нахмурился тот, дослушав мою речь. — Вы ведь, как мне помнится, в то время проходили службу в армии, а не на флоте. Я точно некогда читал в газете, что на войне вы состояли в одном экипаже броневика с самим великим князем Михаилом — младшим братом вашего императора!
— Тут вы всё верно говорите, Дуглас, — не стал я разубеждать его в обратном. — Но до того как поступить на службу добровольцем в армию, мне с отцом и нашим ныне покойным другом — Михаилом Ильичом Кази, вышло столкнуться с японскими военными моряками, когда те заблокировали наши прогулочные катера у побережья Кореи и попытались принудить нас к сдаче. Пришлось тогда им популярно объяснять, что с нами шутки очень плохи. Как результат, два японских крейсера отправились в тот день на дно.
— И чем же вы их умудрились утопить? — вытаращил на меня глаза потерявший былую деловую собранность младший Виккерс.
— Торпедами, мой дорогой друг. Исключительно торпедами! — словно малому ребёнку, снисходительно пояснил я тому.
— Торпеды? На прогулочном катере? Откуда? — так и продолжил лупать на меня изрядно круглыми глазами этот англичанин.
— Жизнь — вообще сложная штука, — повертел я этак в воздухе кистью правой руки, постаравшись изобразить ею всю степень этой самой сложности. — Потому, при возникновении крайней нужды, мы, русские, у себя в загашнике и не такое отыскать способны, — очень так расплывчато и витиевато дал я понять, что не настроен сдавать адреса, пароли, явки. Пояснять же, что просто получили те с борта «Варяга» — просто не хотелось. Имел я право сотворить себе в его глазах ореол этакого человека-загадки или не имел? Вот то-то же! Имел! Чем и воспользовался в полной мере! — Как говорится, мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути.
— А у вас и личный бронепоезд наличествует? — сделались у Дугласа глаза размерами с блюдце, хотя и прежде казалось — куда уж больше. Вот ведь неуч нерусский! Крылатых выражений, блин, совсем не знает! Темнота!
— Как раз сейчас строим, — утвердительно кивнул в ответ, ибо больше ничего не оставалось делать. Больно не хотелось тратить время на его просвещение в плане русских пословиц, поговорок и тому подобного. — А то, как показали недавние события, — я провёл пальцем по зарубцевавшемуся рассечению, заметно выделяющемуся у меня на правой брови после того, как сам же и рассадил её для отражения лицом большей достоверности покушения на мою жизнь, — порой даже лучший бронированный автомобиль в мире не является гарантом полной безопасности. Теперь вот создаём на своём Харьковском паровозном заводе полноценный сейф на колёсах, которому при должном уровне комфорта салона не были бы страшны даже снаряды орудий полевой артиллерии, не говоря уже о всяческих фугасах. — Да, мы реально строили такой персональный блиндированный односекционный мотовагон аж на 8 осях, одновременно с этим отрабатывая общую конструкцию применяемой в нём тяжёлой платформы для установки на неё осадных пушек в будущем. Когда сие понадобится. Ведь гимн пионера — «Всегда будь готов!». А я в своё время был хорошим пионером.
На ХПЗ мы, кстати, лапу наложили уже полностью! Что называется, почувствовали силу и вошли во вкус. Как результат — последние 25% акций первого выпуска «Русского Паровозостроительного и Механического акционерного общества» перешли к папа́ примерно с неделю назад. Тогда же стараниями Павла Рябушинского мы на равных с ним правах стали главными владельцами «Санкт-Петербургского частного коммерческого банка», тем самым не позволив тому уйти в руки французских финансистов, что называется, со всеми потрохами. Это как раз был один из актов нашего умиротворения со стороны монарха. С его благословления нам всем позволили осуществить ту сделку.
Денег на это, конечно, ушло море. Аж 8 миллионов рублей пришлось через новый выпуск акций вкинуть в его основной капитал, фактически удвоив тот в одно мгновение. Но Павел клятвенно заверил нас, что дело того стоит. А не верить ему причин не имелось, так как наша банковская сфера, что в первую очередь создавалась для поддержки и обслуживания наших собственных промышленных предприятий, уже сейчас начала генерировать прибыль, сравнимую с доходностью всех наших американских заводов.
Так, к примеру, с полгода назад всего за 1 день игры на «Санкт-Петербургской бирже», мой шурин, орудуя огромными капиталами находящихся под его рукой банков и воспользовавшись кое-какой инсайдерской информацией, умудрился заработать аж 8 миллионов рублей, естественно, при этом разорив немало неудачников.
Вот ведь человек! За 1 день заработал столько же, за сколько мы фактически стали владельцами одного из крупнейших частных банков империи! Казалось бы — паноптикум! Но это была правда жизни! Не просто же так в тех же США именно Нью-Йорк являлся самым крупным и богатым городом, а не промышленный Детройт, к примеру, иди же столичный Вашингтон.
— Да, судя по тому, что происходит во всём мире в последнее время, безопасности действительно много не бывает, — вынужденно согласился со мной Дуглас. — Вон, в начале года какие-то ваши латышские революционеры, чуть было не отправили к праотцам нашего министра внутренних дел — мистера Уинстона Черчилля[1]. Пуля прошила его щегольской цилиндр насквозь, как вы сами только что изволили выразиться, пройдя в считанных дюймах от головы. Теперь этих латышей отлавливают по всему Лондону. С пару сотен, говорят, уже арестовали.
— Ой, бросьте! Они такие же наши, как и ваши, — тут же отмахнулся я. — И не смотрите на меня так, мистер Виккерс. Жандармскому управлению Российской империи прекрасно известно, что более всего подобные персоны финансировались из Лондона, — я даже не подумал лебезить перед местным олигархом, выдавая правду матку, как она есть. — Не просто же так они прибежали именно к вам, когда на моей родине их начали постепенно давить. Вот помяните моё слово! Их всех ещё и оправдают, и отпустят, чтобы впоследствии использовать опять в моей стране для разнообразной подрывной деятельности. Что тут поделаешь? Политика!
