Читать книгу 📗 "Защита Чижика (СИ) - Щепетнев Василий Павлович"
— Ну, пять, не в том же дело!
— В том тоже. Но главное в другом. Роман был написан в шестнадцатом году. Шла Первая Мировая война, и внимание читающей публики было занято совсем другим. Потому рукопись не принимали. Какие детективы, когда вокруг ужасы, нервы щекотать не нужно, они и без того на пределе. Когда же война кончилась, и люди стали возвращаться к мирной спокойной жизни, вернулся и спрос на детективы. Тут роман и пригодился. Нужно понимать ещё, что средний уровень подобного рода литературы в Великобритании очень высок — Коллинз, Конан-Дойль, Честертон, Стивенсон подняли планку на уровень, многим недоступный. Не забывайте, что первый роман Агаты Кристи был доработан — по требованию издателя. И, наконец, оглушительного успеха он не имел — было продано две тысячи экземпляров книги. Для сравнения, дорогой коллега: «Собаку Баскервилей» за первый год выхода в свет купили сто тысяч британцев и примерно столько же американцев. Литература в странах капитала — это бизнес, а хорошие детективы — высокодоходный бизнес, которому везде у них дорога.
— Но Агата Кристи знаменита, — возразил по инерции доктор.
— Агата Кристи учла урок, стала работать больше и тщательнее, с каждым годом её романы становились лучше и лучше. Знаменитые «Десять негритят» написаны в тридцать девятом году, через двадцать три года после первого романа. Двадцать три года упорного труда — это, знаете ли, дорогого стоит.
— Десять негритят? Это… Это о чем? — спросил старпом. Он, замполит, и доктор поддерживали разговор, иногда веское слово вставлял капитан, остальные помалкивали. Видно, так принято на «Адмирале».
— Вы не читали?
— Не пришлось.
— Ах, да, на русском «Негритята» публиковались в каком-то журнале, лет пятнадцать назад.
— Где ж его найти, какой-то журнал пятнадцатилетней давности?
— Вам, товарищи моряки, журнал искать не нужно. Сойдёте на берег, и в книжной лавке купите за недорого.
— На русском?
— На английском, немецком, французском. На арабском тоже.
Так мы неспешно беседовали на всякие важные темы, пока не пришло время прощаться. У товарищей моряков служба, а я, что я… Я тоже здесь живу…
Провожал меня коллега. Доктор. До самого до автомобиля.
— Это ваша машина? — спросил он.
— Да, повседневная.
— Повседневная
— Да. Семейная — «Мерседес», для пустыни «Уазик», а для повседневных дел — «Mirafiori». И скромно, и удобно. В «Космосе» все доктора на «Mirafiori», мы так решили.
— Что? У всех — автомобили?
— Нет, не в частном пользовании. Эти машины — собственность «Космоса». Очень удобно, беспошлинный ввоз. Но за каждым врачом закреплён свой автомобиль, да.
— У каждого у каждого?
— Нас немного, и машин немного.
— А скажите… Это правда, что в опере вы зашифровали прогноз? — спросил доктор. — Что в двадцать шестом году следующего века будет атомная война?
— Каждый слышит то, что готов услышать, — ответил я.
И мы расстались.
Вечерело. В Триполи сумерки короткие — солнышко скрылось, муравейник жизни закрылся: лавки с коврами свернулись, как ежи, уличные торговцы растворились в переулках-норах. Юг. Солнце садится резко, без полутонов Сосновки. Но ехать недалеко, всё недалеко, когда есть автомобиль. Здесь и днём-то движение не оживлённое, а после заката и вовсе раздолье. Лишь изредка проскочит «Лендровер» с затемнёнными фарами, как призрак колониальных времён.
На полпути, у поворота на виллу, меня остановил патруль. Трое в камуфляже, лица закрыты платками, будто бандиты из вестерна. Старший постучал стволом автомата по стеклу — негромко, но выразительно, как метроном отсчитывающий последние секунды.
— Документы, — сказал он на ломаном английском, его нагрудный знак гласил: «Служба революционной безопасности».
Я протянул пропуск, но он уже разглядел, кого остановил, отдал честь и извинился:
— Не знал, что это вы, капитан Чижик. Проезжайте, пожалуйста.
— А в чём дело, сержант? — спросил я, замечая, как его напарник нервно щёлкает предохранителем. В воздухе пахло кофе и порохом — странная смесь, как салат из грома и молний.
— Понимаете… — он оглянулся, будто боясь, что пальмы подслушают. — Поступил звонок, анонимный, что повезут алкоголь. Контрабандисты. Без подробностей, сказали только — в легковом автомобиле. Вот мы и проверяем.
— Правильно делаете. Враг хитер и коварен! — произнёс я с серьёзностью парторга, хотя в голове уже звенел тревожный колокол. — Как говорил товарищ Сталин…
Он кивнул, торопливо отступая от машины. Видимо, упоминание покойного вождя народов действовало сильнее пропуска от Каддафи.
Спокойствие, только спокойствие. Но руки сами повернули руль на виллу резче обычного. В голове вертелся вопрос: кто успел доложить? Ведь с «Адмирала» я уехал всего двадцать минут назад.
Вилла встретила меня тишиной, нарушаемой лишь цикадами. Белые стены отсвечивали, как костяшки домино на чёрном сукне. У меня есть домино. Из слоновой кости. Для бабушек. А то всё шахматы, шахматы…
Поставил автомобиль под навес, где уже стоял «Уазик», покрытый пылью Сахары. Слегка.
Заглянул в багажник. Точно! Ящик, картонный, на дюжину бутылок. Аккуратно упакованный, с надписью «Медицинское оборудование» на арабском. Чувство юмора у моряков наше, советское — прямолинейное, как путь штыка.
Достал, открыл. Она, родимая, «Столичная», экспортная. Медали на этикетке блестели, как ордена на парадном кителе.
Багажник я запираю редко, здесь вам не Россия, здесь климат иной. Только если везу что-то особо ценное, то есть почти никогда. С воровством в Ливии борются жестоко, но эффективно. Отрубят руку, и профсоюз не поможет. Потому рецидивистов здесь нет. Вот товарищи моряки и устроили сюрприз! От чистого сердца.
Почему-то все приезжающие из Союза считают, что мы, советские люди в арабской стране, тоскуем по водке. По водке и по Родине. «Адмирал» же — наша, советская территория. Вот и пришла кому-то в голову одарить Чижика водкой. В качестве гонорара, что ли. Хотя… Ну, бутылка, ну, две… А ящик — много будет. С другой стороны, мы люди широкие, гулять, так гулять. Но гулять-то не с кем — Ольга с Надеждой в Москве, Ми и Фа в Сосновке, дышат вместе с бабушками Ни и Ка хвойным воздухом. Самое время дышать. Весна!
Ладно.
Что мы имеем?
Мы имеем анонимный звонок. Ясно, что звонил тот, кто знал о даре данайцев. То бишь товарищей моряков. Возможно, это человек с «Адмирала». Возможно, и нет, но связан с «Адмиралом». Зачем он это сделал? Из личной неприязни, или в интересах определенной группы людей? Скорее, второе. Опорочить Чижика. Выслать из страны. Но вряд ли бы получилось. Даже если бы нашли спиртное — ничего бы со мной не сделали. Не посмели бы. Капитана Ордена Ливийской революции может судить только сам Муаммар Каддафи. А Муаммар — прагматик, а не фанатик.
Нет, это — среднее звено. У обыкновенного завистника ресурсов нет, да и жаба не позволит, у завистника крупного хватит ума понять, что меня голыми руками не взять. Ищем серединку.
Вот и всё, что мы имеем. Ах, да, ещё ящик «Столичной».
Я подумал, что жизнь похожа на странную шахматную партию при свечах: половину фигур не видно, правила меняются по ходу игры, а самый страшный удар всегда приходит на тот фланг, куда ты рокировался.
Глава 3
26 апреля 1980 года, суббота
Свистать всех наверх
Тяжёлый воздух висел над собравшимися, наполняя пространство вязкой неподвижностью. Словно кисель в огромной кастрюле рабочей столовой. Ещё и с мухами, да.
Но полковник Давыдов был неподвластен ни пространству, ни времени. Думаю, и на Чукотке он выглядел бы строго и неподкупно.
Подобно бронзовому изваянию довоенной эпохи, он возвышался за трибуной, и его голос звенел уральской сталью, отчеканивая каждое слово.
— Перед нами поставлена важная и ответственная задача — обеспечить качественной, своевременной медицинской помощью новые отряды строителей. И мы, без сомнения, с этой задачей справимся. Прошу всех представить соображение, как это сделать наилучшим образом.
