Читать книгу 📗 "Фермер: перерождение (СИ) - Тыналин Алим"

Галофиты — растения, приспособленные к жизни на засоленных почвах. Они выработали различные механизмы защиты от избытка солей. Одни накапливают соли в специальных клетках, другие выделяют их через листья, третьи разбавляют сочной мякотью.

В справочнике по кормопроизводству я нашел еще больше полезной информации. Многие галофиты не только съедобны для скота, но и питательны. Солянки содержат много протеина и витаминов, лебеда богата каротином, злаковые дают хорошее сено.

На следующий день я поехал на солончаки вместе с Семенычем и Колькой, чтобы найти естественные заросли галофитов и собрать семена для эксперимента. УАЗик ехал по степной дороге, вздымая облачка пыли, пахнущей полынью и сухой травой.

— А где искать будем? — поинтересовался Семеныч, ведя машину между выбоинами. — Солончаков в округе много.

— Матрена говорила, за холмом есть соленые озерки, — ответил я, сверяясь с картой. — Там должны расти нужные нам травы.

За холмом действительно обнаружились три небольших озерца, каждое размером с футбольное поле. Вода в них мутно-зеленая, берега покрыты белесой солевой коркой. Воздух пах сероводородом и чем-то металлическим.

— Фу, какая вонь, — поморщился Колька, выходя из машины. — И как здесь что-то растет?

Но растения росли. По берегам озерков зеленели заросли мясистых трав серо-зеленого оттенка. Я достал определитель растений, начал сравнивать находки с рисунками.

— Вот она, солянка содоносная, — сказал я, указывая на кустики высотой по колено с толстыми стеблями и мелкими листочками. — Видите, какие мясистые листья? Это приспособление для запасания воды.

Семена солянки оказались мелкими, размером с просяное зерно, заключенными в пленчатые околоплодники. Мы собрали их в холщовые мешочки, тщательно подписав каждый.

— А это что за трава? — спросил Колька, указывая на растения с треугольными листьями, покрытыми белым налетом.

— Лебеда солончаковая, — определил я по справочнику. — Видите белесый налет на листьях? Это кристаллики соли, которые растение выделяет через поры.

Лебеды росло много, целые заросли по берегам озерков. Семена крупнее, чем у солянки, черного цвета, сплюснутые с боков. Собрали несколько килограммов в отдельные мешки.

— А злаки где? — поинтересовался Семеныч, оглядывая окрестности.

Житняк и пырей нашлись чуть дальше от воды, на участках с менее сильным засолением. Высокие травы с узкими листьями и колосовидными соцветиями. Семена продолговатые, желтоватого цвета, с заостренными концами.

— Отличный урожай, — подытожил я, укладывая мешки с семенами в кузов УАЗика. — Теперь можно экспериментировать.

На обратном пути заехали к зоотехнику Семену Кузьмичу. Приземистый мужчина с густыми бровями и настороженным взглядом встретил нас у входа в контору животноводческого отделения.

— Что за семена привезли? — поинтересовался он, заглядывая в мешки. — И зачем они нужны?

Я рассказал о планах засеять солончаки галофитами и организовать там выпас овец. Семен Кузьмич слушал внимательно, время от времени кивая.

— Идея толковая, — согласился он, поглаживая густые брови. — У нас овцы летом на дальних пастбищах пасутся, а зимой сено подвозить приходится. А если свои угодья будут…

— Именно, — подхватил я. — Галофиты дают неплохой корм, особенно для овец и коз. А заодно землю от соли очищают.

— А сколько овец туда поставить можно? — прикидывал зоотехник.

— При урожайности галофитов десять центнеров с гектара можно содержать две-три овцы на гектар, — подсчитал я по справочным данным. — На семидесяти гектарах солончаков получится стадо голов в двести.

Семен Кузьмич оживился. Дополнительное поголовье означало больше мяса и шерсти, а значит, выполнение плана и премии.

— А породу какую лучше использовать? — спросил он.

— Романовскую или эдильбаевскую, — ответил я. — Они неприхотливые, хорошо переносят засоленные корма.

— Романовские у нас есть, маточное стадо голов на пятьдесят, — сообщил зоотехник. — Можно попробовать на опытном участке.

Мы договорились начать с небольшого эксперимента. Засеять галофитами пять гектаров солончака, а следующей весной выпустить туда пробное стадо из двадцати овцематок с ягнятами.

В тот же день мы приступили к подготовке опытного участка. Выбрали площадку возле озера Горького, где засоление было наиболее сильным. Почва здесь покрывалась толстой солевой коркой, растрескавшейся от засухи.

— Как сеять будем? — спросил Семеныч, выгружая мешки с семенами. — Сеялкой не пройдешь, земля как камень.

— Вручную, — ответил я, доставая грабли с деревянными зубьями. — Сначала разрыхлим корку, потом разбросаем семена и заборонуем.

Работа оказалась тяжелой. Солевая корка толщиной в палец с трудом поддавалась граблям, приходилось применять кирки и ломы. Пыль поднималась едкая, щипала глаза и першила в горле.

— А ведь растет же что-то на такой земле, — удивлялся Колька, рыхля очередной участок. — Как они умудряются?

— Природа мудрее нас, — философски заметил Семеныч. — Миллионы лет приспосабливалась, вот и приспособилась.

К вечеру участок в пять гектаров был подготовлен и засеян. Семена солянки и лебеды сеяли густо, по двадцать килограммов на гектар. Житняк и пырей более экономно, по десять килограммов.

— А поливать будем? — поинтересовался Колька, оглядывая засеянную площадь.

— Не стоит, — я покачал головой. — Галофиты должны привыкать к местным условиям. Поливка может только навредить.

Через две недели появились первые всходы. Сначала проклюнулась лебеда, мелкие ростки с красноватыми стебельками. Потом солянка, толстенькие всходы серо-зеленого цвета. Злаки показались последними, тонкие травинки, пробивающиеся сквозь солевую корку.

— Растет! — обрадованно воскликнул Семеныч, осматривая всходы. — А я думал, ничего не выйдет на такой земле.

— Выживаемость процентов тридцать, — подсчитал я, обходя участок с блокнотом. — Для первого опыта неплохо.

Вскоре галофиты поднялись на двадцать-тридцать сантиметров. Лебеда образовала густые кустики с мясистыми листьями, солянка расползлась ковром, злаки дали неплохую поросль.

— А теперь можно пускать овец? — спросил Семен Кузьмич, изучая результаты эксперимента.

— Можно, но понемногу, — ответил я. — Штук десять на пробу. Посмотрим, как будут поедать.

Мы выпустили первую группу романовских овец на опытный участок. Животные осторожно принюхались к незнакомым растениям, потом начали щипать лебеду и солянку. Злаки поедались хуже, но тоже шли в дело.

— Едят! — констатировал зоотехник через неделю наблюдений. — И молоко у маток прибавилось, и шерсть блестящая стала.

— Галофиты богаты минералами, — пояснил я. — Естественная подкормка для овец.

Вскоре овцы очистили участок почти полностью, оставив только огрызки стеблей и корни растений. Земля заметно изменилась. Солевая корка стала тоньше, кое-где появились трещины, через которые пробивались новые всходы.

— Работает система, — подвел итоги Семеныч. — Овцы траву едят, землю удобряют, а растения соль вытягивают.

— Следующей весной засеем еще десять гектаров, — планировал я. — А через три-четыре года солончаки превратятся в нормальные пастбища.

Семьдесят гектаров мертвой соленой земли получили шанс на новую жизнь. Эксперимент с галофитами открывал путь к освоению огромных площадей засоленных земель, которые раньше считались безнадежными.

Однако, времени осталось мало, потому что в мои эксперименты опять вмешались политические интриги.

Глава 22

Попытка удара в спину

Утром я приехал на солончаки проверить, как приживаются овцы на новом пастбище. Семен Кузьмич уже стоял у загона, облокотившись на жердевую изгородь и наблюдал за романовскими овцематками, которые с аппетитом щипали лебеду и солянку.

— Виктор Алексеевич, глянь-ка, как они галофиты уплетают, — сказал зоотехник, указывая на стадо. — Молоко у маток прибавилось, шерсть заблестела. А главное, земля под копытами уже не та, соль пропадает.