Читать книгу 📗 "Господин следователь 9 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич"

— Кхе-кхе, — послышался довольное покашливанье исправника. — Клинок-то было необязательно целовать, а не то я себя почувствую сувереном, а тебя в вассалы определю.

— Василий, спасибо! — обнял я друга.

Он тоже меня обнял, похлопал по спине. Заметно, что господин исправник очень доволен, что угодил с подарком. Скрывая смущение, кивнул на стол и предложил:

— Давай-ка чай пить, господин д’Артаньян, а холодное оружие отложи. Придешь домой — наиграешься. С сестренкой сразись, что ли. Но если Анечка возьмет ухват, мой совет — сразу сдавайся.

— Что я, враг своему здоровью? — хмыкнул я. Не удержавшись, вытащил-таки шпагу из ножен и пару раз рассек лезвием воздух: — Если Анька возьмет ухват, пленных она брать не станет. Лучше с козой фехтованием заняться, какой-то шанс есть. Тем более, у меня и барышни-то никакой нету, — вздохнул я, копируя интонации кота Матроскина. — Анечка к Десятовым перебралась.

Сделав важное сообщение, всунул шпагу в ножны, нехотя отложил новую игрушку и взял стакан с чаем. Ничего, он горячий еще.

— Леночка так решили — мол, барышне нужно учиться, нельзя отвлекаться на ведение хозяйства, пусть у нее живет, а Ване следует опытную кухарку нанять.

— Повезло тебе с женщинами Иван, — покачал головой Абрютин, раскалывая в могучих пальцах каленую сушку, а та, как и полагается, раскололась на четыре равные части. — И Аня у тебя барышня умная и надежная, а уж невеста… Елена Георгиевна не только умная, но и мудрая. Все понимает и все делает правильно.

Я только кивнул. Что да, то да, спорить не стану. Леночка очень мудрая девушка.

— Так и твоя Вера — умница, каких поискать, — похвалил я супругу исправника. — И Виктория Львовна не только родственница, но и друг. Так что, Василий, нам с тобой обоим повезло. Кстати, — решил я перевести разговор на другую тему. — А как ты догадался, что я шпагу хочу?

— Откровенно-то говоря, я тебе вначале собирался часы купить, — начал объяснять Абрютин, не забывая ломать сушки и попивать чай. — Все-таки, они у тебя пострадали по моей милости. С другой стороны — человек ты не бедный, часы ты себе и сам купишь. Тем более, что у тебя императорские имеются. Но что ты не купишь — постесняешься, так это шпагу…

— Шпага у меня есть, только она у родителей, — перебил я Василия, но тот лишь отмахнулся: — Иван, ты же не отправишь орден отцу — дескать, прикрепите к оружию? И шпажонка, небось, дешевая, из железа?

— Василий, а я и не помню, что у меня за шпага, — пожал я плечами. — Я как-то ее к мундиру приладил, в зеркало посмотрел — но куда мне с ней? Я даже к государю на прием без шпаги ходил.

— Иван, здесь дело не в том — нужна ли тебе шпага, нет ли, а в том, что оружие, пусть даже парадное, должно быть настоящим. Разве не так? — хмыкнул Абрютин.

— Так, — согласился я. И впрямь — та шпага, дешевенькая и простенькая, а это стальная. Вон, как я сразу с ней заскакал. — Как ты все так быстро изладил?

— Я же на ярмарке был. А там, сам знаешь, все можно купить. Купцам высвистел — дескать, нужен клинок, желательно Золинген, с позолотой, а не латунный, а еще — с орденом святой Анны на эфесе. Все сделали за четыре дня. Не думай, шпагу мне не в подарок вручили, за все заплачено, — уточнил Василий, словно бы я в этом сомневался. — Да, Иван Александрович, еще я тебя отругать хотел.

— За что? — удивился я.

— Как это за что? — пожал плечами Василий и пообещал: — Сейчас еще чайку закажу, скажу.

Поднявшись, взял мой опустевший стакан, ухватил свой и вышел в приемную. Вернувшись, уселся на свое место и укоризненно посмотрел на меня:

— Ты отчего про Яскунова не мне рассказал, а Ухтомскому?

— Так ты в отсутствии был, за тебя Щука сидел, — сделал я невинный вид. — А Щуке рассказывать — смысла нет. Постонет, поохает, а ничего и не сделает. Понимаю, стоило бы тебя дождаться, но и ты меня пойми — Антону Евлампиевичу будет обидно — как это так? Яскунов — его подчиненный, а он про незаконные сборы не знает? Василий, если уж совсем честно — не хотел старика подводить. Пристав — дядька честный. И с подчиненным воспитательную работу проведет, и тебе доложит. А ты бы его к себе вызвал, нагоняй дал.

— Ваня, да все я понимаю, — поморщился исправник. — Ты опять за пристава заступаешься, словно я его обидеть хочу. Но я Ухтомского не меньше тебя уважаю. Яскунова гнать из полиции надо поганой метлой, а из-за тебя теперь и выгнать неловко. Получится, что два раза наказали за один и тот же проступок.

Напомнить бы Василию Яковлевичу, как он в моем присутствии съездил по физиономии прежнего канцеляриста, а потом сам же отдавал приказ о его аресте. Но там и дело покруче — не какие-нибудь пятикопеечные сборы, а соучастие в разбое.

— А что, Антон Евлампиевич уже воспитательную работу провел? — невинно осведомился я.

— Законникам из Окружного суда, которые еще и обязанности прокурора исполняют, о том лучше не знать, — хмыкнул Абрютин, давая мне знак, чтобы я пока замолчал — явился канцелярист с чаем, а некоторые вещи при подчиненных лучше не обсуждать.

Ну да, Ухтомский «воспитательную» работу так проведет, что провинившийся городовой с неделю будет откашливаться и ощупывать ушибленные ребра. А вот писать жалобу на своего непосредственного начальника ни за что не станет. Понимает, что заслужил, а зазря господин пристав своим подчиненным плюхи не раздает. Полицейские чины чтут своего пристава как отца родного. Или фельдфебеля — не крикуна и держиморду, а настоящего, который новобранца и уму-разуму научит, и поддаст, если понадобится. И молодежь у него всегда накормлена будет, и спать уложена, а случись война — научит, как башку в пекло без нужды не совать.

Если кто-нибудь посчитает, что я одобряю действия пристава — это не так. Мне, как человеку выросшему в ином столетии, о такой форме «воспитательной» работы подумать страшно. Не хотел бы, чтобы постового, пойманного на взятке, отдубасил начальник, а не уволил или не отдал под суд. Уверен, что подчиненный, которого унизил руководитель, примется унижать других. Но Ухтомского я воспитывать не стану, на то господин исправник имеется.

Канцелярист закрыл за собой дверь, мы принялись пить второй стакан и я спросил:

— С Яскуновым-то что собираешься делать?

— Поговорить я с ним поговорю, но наказывать не стану, — решил исправник. Тем более — он же вместе с Савушкиным от Глафиры Манькиной ножевое ранение получил. Но мое предупреждение первое — оно же последнее.

— Если их со Смирновым участками поменять? — предложил я. — У Федора, кроме жилых домов, Воскресенский собор. Уж там-то кого обирать? Не нищих же на паперти?

— Иван, там половина нищих, что на паперти сидит, липовые. При желании и с них можно копеечку поиметь. Так что, посмотрим, что там дальше.

Чаю я напился, последние новости узнал, можно и собираться. Решив, что домой отправлюсь со шпагой (еще и к Леночке зайду, покажусь!) с грустью обнаружил, что на шинели прорезь для ножен отсутствует, а если нацепить шпагу к мундиру, а потом накинуть верхнюю одежду, слева будет топорщиться. Ладно, понесу в руке, но к Десятовым все равно зайду! Орден я Леночке показывал, а теперь еще и со шпагой.

— Да, а как щиток называется с двуглавым орлом? — поинтересовался я у Абрютина, постучав для выразительности по эфесу.

— А он почти так и называется — щитик, — ответил исправник. Посмотрев на меня, Василий Яковлевич предложил: — Давай-ка мы с тобой в ближайшие дни в фотосалон зайдем. Вон, какой ты красавец, да еще и с «клюквой» теперь. И я парадный мундир с орденами надену, и саблю возьму. Будут у нас карточки на память.

Дельная мысль. Еще нужно в фотосалон вместе с Леночкой сходить. А еще — с Анькой.

Эпилог

— Его превосходительство нынче прибыл, — сообщил Петр Прокофьевич после нашего приветственного ритуала. — Велел, как только его высокоблагородие следователь на службу придет, так сразу к нему.

— А давно господин председатель прибыл? — удивился я, доставая часы. На «царских» еще без пяти девять.