Читать книгу 📗 "Вперед в прошлое 13 (СИ) - Ратманов Денис"

— Это называется «разобью голову назло главврачу», — сказал я.

Брат и сестра никогда этого не слышали, и рассмеялись хором. Меня немного отпустило, только когда мы прошли мимо цветущего абрикоса, и голова закружилась от аромата. Я остановился, посмотрел на дерево-невесту. Брат и сестра тоже замерли.

Вдалеке шуршали шинами автомобили, а здесь и сейчас вступала в свои права весна. С далекого озера доносились брачные трели первых лягушек, под ногами шуршали, щелкали, цокали майские жуки, стремящиеся из-под земли на волю. Бж-ж-ж — разминал крылья один из них перед тем, как взлететь.

— Слышите? — прошептал Боря. — Жуки! — И кинулся в клумбу искать их.

Наташка смотрела под ноги и что-то ковыряла в асфальте носком туфельки. После того, как Андрей пропал, она замкнулась. Вот о чем она сейчас думает? Оказалось, о том же, о чем и я.

— Он так и не появился, — прошептала она, поглядывая на резвящегося Борю. — В смысле, Андрей.

— Я понял.

— На работу не звонил, квартира его стоит закрытая, на двери паук сплел паутину. У меня душа не на месте. Вдруг он лежит где-то в коме, или без памяти… И как ему помочь?

— Он написал тебе прощальное письмо, — напомнил я. — Почерк, ты говорила, его. Это значит, что он захотел исчезнуть, а не с ним случилась внезапная беда.

— На работе написали заявление о пропаже, но ты говорил, что вряд ли будут этим заниматься.

— Увы.

— Он решил уйти к бывшей, — зло проговорила Наташка. — Сто пудов! А мне в глаза посмотреть боится, потому что трус. Она богатая, а со мной работать надо, вот в чем проблема. Он просто меня не потянул!

Я сомневался, что было именно так, но поддержал эту идею сестры:

— Вполне возможно, он долго думал и понял, что когда тебе будет тридцать, ему исполнится почти шестьдесят, посчитал, что у вас нет будущего. А тут богатая тетя подвернулась.

— А театр? Он жил театром, — все пыталась Наташка найти оправдание Андрею.

— В Москве море театров, наверняка найдется работа для способного декоратора.

Нас прервал радостный Борин возглас:

— Вот он! Поймал!

Брат прискакал к нам, раскрыл пальцы, явив взглядам рыжего майского жука, еле перебирающего лапами. Отпускать его Боря не думал, любовался им.

— Трус! Старый трус, — говорила Наташка. — Да я себе десять таких найду! Двоих так точно. Молодых и красивых.

Боря покосился на нее и ничего не сказал, и мы продолжили путь без цели.

Ноги сами принесли нас на набережную, к волнорезам-звездам, которые на самом деле назывались тетраподами, утопленным в воде частично и полностью, громоздящимися вдоль берега. Один такой мы облюбовали, расселись, как ночные бакланы.

Каждый думал о своем. Я впитывал ощущения: прикосновения теплого воздуха от нагретой днем набережной, всхлип прибоя между лучами волнореза, блеск колышущейся воды, где отражались голубоватые блики далекого фонаря.

Гармонию нарушила Наташка, которая все пыталась осмыслить происшедшее на свадьбе:

— Все равно не понимаю, зачем та дурная баба разнесла кафе и теперь рискует получить срок.

Вспомнились ее безумные глаза, и я попытался объяснить ситуацию, как понимал ее сам:

— Она любила отчима. Так любила, что он был в ее жизни самым главным. Он ее бросил, и главного не стало, остались только злость и боль. Все, и больше ничего. И тут вдруг человек, который вырвал у нее смысл жизни, счастлив. Она готова была погибнуть, но и его заставить страдать.

— Рехнулась? — Наташка покрутила пальцем у виска.

— Можно и так сказать. Она одержима болью и жаждой мести, как демоном.

— А мне ворону жалко, — буркнул Боря. — Живешь ты себе, никого не трогаешь, а тут тебя хвать — и в коробку. И что дальше, непонятно, то ли прирежут, то ли отпустят. Она аж обгадилась со страху, бедная.

Наташка хмыкнула, Боря продолжил:

— И маму жалко, она плакала. А еще жалко, потому что Квазипуп дебил.

— Ой, да пусть живут, как им нравится, — отмахнулась Наташка и зябко повела плечами, подставила лицо бризу. — Господи, как же я хочу лето! И хочу, и боюсь. Возможно, это будет последнее мое лето здесь.

Боря не удержался и обнял ее.

Да, это будет жаркое и жутко насыщенное лето!

Глава 25

Любит — не любит

Продрогнув, мы с Борей и Наташей побежали домой и в девять часов вечера открыли дверь съемной квартиры.

С момента, как свадьба пошла вразнос, миновало часа два. Магия весеннего бриза рассеялась, уступила место реальности, где плакала мама на фоне непонятных гостей, ворующих еду в разбитом кафе. Афанасьевы, которые вложили в «Улыбку» душу, держались молодцами. Сейчас они, наверное, заколотив выбитые стекла фанерой, наводят порядок. Аня и Яна подметают осколки, а Адель сокрушается, что придется закрыть заведение, пока все не восстановят, как было, а это два-три дня. Вот уж не повезло так не повезло! Аж совесть мучила, что посоветовал их отчиму.

Скинув кроссовки и повесив куртку, я метнулся к телефону и на мгновение завис, расставляя приоритеты и решая, кому первому позвонить. Наверное, мама еще разбирается с ментами, пишет заявление — ей звонить бесполезно. Бабушка, скорее всего, с ней. Так что ей тоже без толку звонить — некому вызвать Каналью к телефону.

А от того, что скажет Каналья, зависит вектор нашего развития. Если с торговлей совсем все глухо, сдаем грузовик Завирюхину и забываем о мысли его купить. А дальше занимаемся тем, что выстрелило: я — кондитеркой, Каналья — мастерской. Два эти рода деятельности всегда востребованы, потому что люди склонны к чревоугодию, это раз, два, они не настолько богаты, чтобы покупать новые машины, а старые тачки всегда ломаются, особенно если это отечественные автомобили.

Грустно, конечно. К быстрым и легким деньгам привыкаешь мгновенно. Но, как говорится, спасибо, легкие бабосики, что хоть в этой жизни узнал, какие вы, и что такое везение.

— Маме позвонишь? — спросила Наташка, вставшая рядом с тумбой, где был телефон

— Мама, наверное, еще не дома, — ответил я. — Сперва по делам, потом — ей. Но, думаю, раньше десяти она дома не появится.

— Ну, ладно, — вздохнула Наташка и направилась к себе, приговаривая на ходу: — Надеюсь, у них все хорошо будет с брачной ночью.

Насколько я помнил из прошлой жизни — нет. В лучшем случае молодожены так устают после торжественной части, что им не до брачной ночи, а если решат полностью отработать сценарий — все очень уныло по той же причине. Но чаще молодожены так собачатся, от той же усталости впав в неадекват, что спят раздельно, сомневаясь в правильности принятого решения о вступлении в брак. Что-то подсказывало, с мамой будет так же, я даже о причине догадывался.

— Кому звонишь? — не оставил меня без своего внимания Боря. — Расскажешь, как там мама.

— Позже, — отмахнулся я и напомнил: — Кто-то мне рекламный плакат обещал нарисовать на треногу.

— Так то на воскресенье, а только пятница…

— Уже почти суббота. А про маму у Наташки спрашивай, с ней мама охотнее обидами поделится.

— На такого козла только труп не обидится, — проворчал Боря, а я затрещал телефонным диском, набирая бабушку.

Даже если ее нет дома, там есть Юрка, который вполне может сработать пейджером и продиктовать то, что мне хотел передать Каналья.

К телефону никто долго не подходил. Как я и думал, ответил взволнованный Юрка:

— Да! Кто это?

— Пашка, бабушка будет поздно, не волнуйся, она все расскажет.

— Она цела? Машину не разбила?

— Об этом не волнуйся. С ней полный порядок. Что-нибудь есть для меня от соседа?

— От Алексея? Есть. Читаю. — Дальше он продолжил измененным басовитым голосом: — Все так же, как вчера. Остаток — десять мешков.

— Хреново, — выдохнул я. — Спасибо, Юр. Он передал еще что-то?

— Да, просил его позвать.

— Сгоняешь за ним?

— А то! Ща-а…

Связь оборвалась, и я заходил туда-сюда по коридору, ожидая его звонка. Мука наша накрывается медным тазом. Этим будет иметь смысл заниматься, если в день получится двести тысяч чистыми и выше. Если меньше, есть риск ничего не заработать и застопорить бизнес, который с прицелом на будущее. Так что надо либо закругляться, либо искать новый товар и ездить по тем же местам, но не с мукой, а с сахаром, гречкой или подсолнечным маслом.