Читать книгу 📗 "Императрица Мария. Восставшая из могилы - Барятинский Михаил Борисович"

– А если заменить Сыровы, например, Гайдой?

– С Гайдой будет проще, конечно, но только в военном отношении он такой же баран, что и Сыровы. Лучше всего подошел бы Войцеховский.

– А как Войцеховский вообще попал в Чехословацкий корпус, он же русский офицер?

– Точно не скажу. Вроде бы при формировании корпуса весь обер-офицерский состав был русским. А Войцеховский к тому же по отцу поляк. Вот он командовать корпусом сможет, но Гайда, безусловно, у чехов популярнее.

– Хорошо, – вздохнула княжна, – давайте вернемся к казачьим войскам. Что у нас на очереди? Оренбургское войско, кажется?

– Оренбуржцы – сила! – вступил в разговор Оглоблин. – Восемнадцать полков ушло на Великую войну!

– Так много? – удивилась княжна.

– Да, Мария Николаевна, – подтвердил Иванов. – Оренбургское войско большое. У них численность войскового сословия в два раза больше, чем у нас, у сибирцев. Войсковой атаман у них – Дутов Александр Ильич, полковник. Но, кажется, это звание он получил в девятьсот семнадцатом году, так что – войсковой старшина.

– Дутов – дельный мужчина, – сказал Оглоблин и почесал затылок, – но это, как бы сказать, супротив царя он.

– Он против монархии? – переспросила великая княжна.

– Да, – подтвердил Иванов-Ринов, – стоит на республиканских позициях. Очень популярен среди казаков, но опыта командования крупными соединениями в силу своего звания не имеет.

«Можно подумать, ты имеешь», – подумала княжна, но вслух сказала:

– Республиканец… Странно для казака, хотелось бы пообщаться с ним.

– Пообщаетесь, Мария Николаевна, я сообщил им по телеграфу о вашем появлении в Омске. Полагаю, долго ждать их не придется.

– О Гришине-Алмазове, кстати, ничего не слышно?

– Пока нет, никаких сведений не имею, – недовольно ответил Иванов-Ринов.

«А ведь он явно не хочет приезда Гришина-Алмазова, – подумала великая княжна. – Ляпнул давеча не подумавши, не ожидал моей активной реакции. А я бы и не среагировала, если бы Коля не рассказал мне, кто такой Гришин-Алмазов».

– С казачьими войсками все? – спросила она.

– Да нет, Мария Николаевна, для полноты картины скажу об астраханцах и башкирах.

– Башкирах? Интересно, интересно…

– Об Астраханском войске пару слов. Его большевики в начале года задавили. Войско-то было небольшое. Немногие ушли к уральцам и оренбуржцам, а большинство вместе с калмыками подались к Деникину. Что касается башкир, то казачье, по сути, войско было ликвидировано в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году. В прошлом году они его вроде как восстановили, сформировали корпус. Сейчас, буквально неделю назад, из-за малочисленности корпус свели в дивизию.

– Кавалерийскую?

– Нет, стрелковую. Два конных полка остались в подчинении их правительства.

– У них и правительство есть?

– Да, и парламент тоже. В Челябинске заседают.

– Бог ты мой, – вздохнула великая княжна, – какой компот!

– Одно слово, Мария Николаевна, – вступил в разговор в основном отмалчивавшийся Красильников, – и мы их разгоним!

– Да вы что? – возмутилась княжна. – Они же сразу к большевикам переметнутся! Тем более что те провозгласили право на самоопределение! Сейчас с инородцами нужно быть очень осторожными.

– Что же, на уступки идти? Так вся Россия расползется!

– В чем-то можно и уступить. Во всяком случае, не нужно рубить с плеча! Ведь мы заинтересованы, чтобы башкиры и татары продолжали поддерживать нас? А что у вас с рукой, Иван Николаевич? – перевела княжна разговор на другую тему.

– Ранение. Зацепило под Эрзерумом. Руку сохранили, а толку? – Красильников вздохнул. – Хорошо, что левая. Хоть шашкой рубить могу.

В дверь постучали. В комнату заглянула Александра Александровна.

– Пришел полковник Волков.

Волков вошел в комнату, вытянулся. На нем, как и на остальных казачьих офицерах, были темно-зеленая выходная форма с шароварами навыпуск и погоны войскового старшины.

– Разрешите, ваше… Мария Николаевна, – поправился он.

– Конечно, Вячеслав Иванович, – обрадовалась великая княжна. – А почему задержались?

– Были дела по комендантской части. Я вообще-то с начала месяца Первой Сибирской казачьей дивизией командую, но и гарнизон Омска по-прежнему на мне. Забот хватает. Извините.

– Ага, и главный заговорщик, – поддел Волкова Иванов.

– Какой заговорщик? – заинтересовалась великая княжна.

Волков, присев на стоявший вдоль стены диван, махнул рукой.

– Это Павел Павлович так шутит. Просто я не скрываю, что против всей этой либеральной демократии! Я за сильную власть, за диктатуру! Неважно, как она будет называться. Я за самодержавие! Ну и вокруг меня собралась группа единомышленников, фронтовых армейских и казачьих офицеров с большим боевым опытом. Между прочим, многие кавалеры ордена Святого Георгия! Один из них – Деллинсгаузен – вашей охраной командует. Кстати, мы уже один раз вмешались в местные дрязги.

– Да, действительно, – подтвердил Иванов, – в конце сентября группа Волкова ликвидировала эсеровский заговор здесь, в Омске.

– И где его участники? – спросила княжна.

– Сидят.

– А почему не расстреляли?

Четыре офицера уставились на девушку, сидевшую за столом. Они ожидали от нее какого угодно вопроса, но только не этого.

– Вы считаете, что нужно было расстрелять? – неуверенно поинтересовался Красильников.

– Считаю, – спокойно ответила княжна. – Ведь в других случаях вы не были столь щепетильны?

– В каких? – Мужчины были явно растеряны.

– Когда вы изгоняли большевиков из деревень и сел летом. Когда казнили всех подряд и всех поголовно пороли. И это притом, что старожильческое население Сибири в целом не поддается большевистской агитации. Декрет о земле – это не про них. В Сибири никогда не было помещиков, вся земля в собственности крестьян и казаков. Ну да это вы и сами хорошо знаете! Главная беда – новоселы. Особенно переселенцы последних лет, которые не успели получить наделов и мыкаются теперь кто батраками, кто чернорабочими, чтобы хоть как-то прокормить семьи. Вот питательная среда для большевистской пропаганды!

Великая княжна поднялась и нервно заходила по комнате, то сжимая, то разжимая кулачки.

– А вы их порете! Давайте, давайте, они действительно все за большевиками пойдут. Скоро и партизанские отряды появятся. На два фронта будем воевать, да, господа? Надо разделять жесткость и жестокость. Необходимо жестко и последовательно бороться с агитаторами, провокаторами, выявлять зачинщиков беспорядков! Пятерых зачинщиков забастовки в Омске вы расстреляли принародно! Зачинщиков! Анненков в Славгороде тоже казнил зачинщиков и их пособников. Многих казнил, но там и толпа во главе с большевиками-уголовниками порезвилась, вырезав и изнасиловав полгорода! А огульная жестокость по отношению ко всем подряд крестьянам и рабочим недопустима! Не такая уж легкая у них жизнь! Чего вы добиваетесь? Загнать быдло обратно в подвалы? Не загоните! Поздно! Оглянитесь вокруг себя, господа! Сегодня конец девятьсот восемнадцатого года, восемнадцатого, а не десятого или даже пятнадцатого! И с рабочими, и с крестьянами можно и нужно договариваться! Они такие же русские люди, как и мы!

Великая княжна внезапно остановилась и повернулась к мужчинам, слушавшим ее.

– Знаете, – она улыбалась, – совсем недавно, когда я покинула заимку, на которой меня прятали, вместе с Катей мы парились в их баньке, в Коптяках. И я воочию смогла убедиться, что нет никакой разницы между царской дочерью и крестьянской, если, конечно, обеих раздеть!

Великая княжна помолчала.

– Мы не можем бороться с большевиками их методами поголовных чисток и массового террора, иначе чем же мы будем отличаться от них? Они полагают, что улучшения материального положения трудового народа можно добиться любыми способами, но при этом не понимают, что, используя безнравственные средства, они развращают душу народа! Мы, православные люди, не можем, не имеем права поступать так же!