Читать книгу 📗 "Кобчик (СИ) - "Alchy""
— Херр Герман Фальке, как я вас рад видеть, ик!
Стойкий запах перегара, исходящий от Казачихина, расставил всё по местам. Нормально всё с Михаилом Трофимовичем, борется со стрессом доступными ему методами. Не зря мы ему специально подготовленные презенты захватили — будет чем лечить душевные травмы.
— Ладно бы только киргизов побили, поделом! — Витийствовал исправник на обеде, организованном в честь нашего приезда. — А вот что с торговым людом делать? Кто об следующий год торговать приедет? И ладно бы только басурман пощипали, так ведь и наших купцов не пощадили некоторых! О иных и вести нет, как сгинули…
— Не без причины небось, Михаил Трофимович? — Съязвил я, отдавая дань кулинарному искусству повара уездного урядника, за несколько дней пути походная кухня несколько приелась. — Были вопросы поди у людей к тем купцам, кои пострадали?
— Там не вопросы были, херр Герман, — вздохнул Михаил Трофимович, не забывая подливать из графина в свой фужер. — там прямой интерес со стороны управы благочиния не первый год. Но не пойман — не вор! А вот так, без суда и следствия, да со всеми домочадцами…
— На все воля Божия, Михаил Трофимович, — подпустил я елея в голос. — как наш батюшка Никодим говорит: «каждому по делам его». Кто из купцов пострадал-то, русские?
— Казанские татары больше, опять мурзы жалобиться будут, — по новой впал в уныние исправник. — но и наших тоже не минула горькая чаша…
— Ничего, — оптимистично заверил я. — зато оставшиеся в живых торгаши теперь десять раз подумают, прежде чем в мутные схемы с людоловами ввязываться…
Разговорившийся уездный исправник поведал ещё немало подробностей. Из тех, что стали известны официальным лицам и общественности, ведь ни зачинщиков якобы спонтанно вспыхнувших беспорядков и усобицы между казаками и башкирами с одной стороны и киргиз-кайсацкими племенами с другой — так и не выявили. Более всего сокрушаясь о том, что отписаться формально о произошедшем, сгладив острые углы, не получится. Весть о отбывшем в столицу башкирском посольстве не давала шансов, приходилось теперь всё как есть включать в докладную…
— Могут и войска прислать, дабы пресечь и недопущать, — кручинился Михаил Трофимович. — это же какие убытки казне, с нарушением торговли с востоком!
— Так давно же этот гнойник нарывал, Михаил Трофимович. А о убытках не беспокойтесь, и года не пройдет, как торговля возобновится. Только уже без прежнего непотребства со стороны киргизов, сами знаете, они только силу понимают…
— Так ведь политика тут, херр Герман! Как оно отзовется ещё…
— В пизду такую политику, Михаил Трофимович, при которой с одной стороны торгуем, с другой глаза закрываем на продажу православных и наших подданных из башкир в рабство! Мой вам совет — валите всё на киргизов! И купцов, кои у нас укрылись — трясите нещадно, немало рассказать могут, если дознание по всем правилам провести. Чай не первый год торгуют, если не сами во всем этом участвовали, так или видели, или покрывали…
Чем дальше, тем больше во мне крепла уверенность и догадки, кто на самом деле стоит за этими «случайно вспыхнувшими беспорядками». Однако озвучивать Михаилу Трофимовичу их не собирался, при всей моей личной неприязни к пока незнакомому (но уже оттоптавшему все любимые мозоли) Азамату Латыпову. Хотя про себя отныне называл его пидорг-терминатор, подозревая в нем если не такого же путешественника во времени как и я, так неких людей, которые использовали его фигуру как прикрытие. По крайней мере, вот эта вот операция по приведение приграничных киргизов в чувство — мое почтение, как выполнена. Как же он не вовремя в Санкт-Петербург свалил…
А уж с чем он приедет из столицы — оставалось только гадать. И готовиться, ишь ведь какой ушлый и прыткий, мало мне здешних проблем. И не стоит исключать того, что нет никаких иных попаданцев, кроме меня. Плодить иные сущности, так сказать, но паранойя — друг героя, предусмотрительность — убер аллес!
В Троицке пришлось задержаться на неделю — деловые контакты совместил со светскими визитами. И вопросы о строительстве и функционировании первого уральского училища обсуждали, и продвигал идею о создании сети рестораций. Мне ведь и картофель надобно сбывать, коего скоро хоть завались будет, и мясорубки с сепараторами пристраивать…
Первый порыв написать письмо в Санкт-Петербург Лариону Ивановичу, предупредить о возможных препонах со стороны выехавшего башкирского посольства по части тяжбы за землю — пришлось унять. Он раньше меня это узнает, да и не след сгоряча, на эмоциях — тревожить. Решил всё обдумать, и уже вернувшись в Златоустовский завод — написал обстоятельное письмо, в коем предложить не доводить дело до судебной тяжбы, а решить дело с башкирами миром и взаимными договоренностями. Естественно, только при личной и конфиденциальной встрече…
Новый, тысяча семьсот восемьдесят пятый год встретили в отнюдь не узком семейном и дружеском кругу, на радость Татьяне Терентьевны. Той роль гостеприимной хозяйки была по душе, а вот я, всё более и более вникавший в финансовые дела — только качал головой. Несмотря на успехи — деньги улетали быстрей, чем приходили, и как реализовывать устройство училища, плюс создание сети ресторация, для начала хотя бы в нашем узде, не обращаясь за помощью к тестю — непонятно. И это я ещё не беру в расчет другие задумки, которых множество, и все они необходимы. Хоть я и знаю, что все они стоящие и в будущем принесут немалую прибыль, но на их создание, отладку и обкатку процесса производства — тоже нужны деньги…
Хотя грех жаловаться — школа работала, дети учились. Все лугининские заводы работали без продыха, спеша успеть произвести до весеннего половодья как можно больше продукции. Мои экспериментальные производства тоже не простаивали, а Дитрих отобрал наиболее бойких ребятишек из числа тех, кто постарше и натаскивал на геологов. Сейчас проходили теорию, а ранней весной, едва сойдет снег — отправятся на полевую практику.
И не только золото искать, тут у нас под боком, на юго-восточном берегу заводского пруда месторождение графита находится (не зря я в детстве краеведческий музей любил), ещё озеро Еланчик с тем же графитом ждет своего часа, а прототип станка для изготовления половинок карандашей — уже работает, к весне и полноценный рабочий изготовим. Надеюсь, что по крайней мере в своем отечестве — станем первопроходцами в деле производства различных графитовых, а там, чем черт не шутит — и цветных карандашей. А я ведь и устройство цангового вполне себе помню…
В конце января пришло письмо от Лариона Ивановича, оставившее двойственное впечатление. Хвалился, что везет патенты на дворянство для Лариона и старшего внука Ивана (Коля ещё по малости лет и недостаточной выслуге в Преображенском полку — не заработал). Отдельно, с многочисленными и неоднократными благодарностями распинался о том, что теперь мыло фабрики «Сокол» — поставщик императорского двора. В связи с чем сам Ларион Иванович вынужден ненадолго задержаться, для обустройства мыловаренного производства, впрочем — мы это предвидели.
Затем сожаления, причем перемежаемые кляксами. Подозреваю, что умышленными, дабы зацензурить некие непечатные выражение, вырвавшиеся у Лариона Ивановича непроизвольно, в процессе написания. Ничего, я эти кляксы сам озвучил, пока читал, и ничуть не хуже тестя. Остальные придумки у двора её величества хоть и вызвали мимолетный интерес, а вот никаких привилегий за них нам не выдали. Зато образцы мясокруток и сепараторов расхватали иностранные послы, причем после прямого указания самой императрицы (Ларион Иванович был против поначалу). Зело гордой тем, что удалось удивить иноземных дипломатов.
