Читать книгу 📗 "Парагвайский вариант. Часть 1 (СИ) - Воля Олег"
— О! Это наша походная хижина. Его двигают по воде четыре мула посредством вот этих колёс. Позвольте, я вам всё покажу и объясню. И вы сами сможете убедиться, что мы не контрабандисты.
Полчаса лейтенант, сержант и двое солдат изучали необычную посудину. Офицер получил из рук в руки двадцать песо и попутно реквизировал три бутылки отличного вина и пачку табака.
После короткой демонстрационной прогулки на животной тяге лейтенант совершенно подобрел и задал наконец вопрос о конечной цели маршрута.
Рамон свою роль не забыл и выдал со всей серьёзностью, на какую был способен:
— Мы натуралисты. По заданию Британского музея мы собираем образцы растений. Нам дано задание исследовать верховья Гуапоре и болото Пантанал, которое вы называете Лагуна-Гаиба.
— Матерь Божья, — всплеснул руками сержант. — Ещё одни натуралисты!
— Везёт мне на вас в последнее время, — добавил лейтенант.
Глядя на удивлённые лица пришельцев, он приказал:
— Сержант, притащите моего нового друга, если он сам прийти не сможет.
Через пять минут к берегу, поддерживая под руки, привели человека, видимо, мертвецки пьяного.
— Жуан, друг, смотри! — воскликнул лейтенант. — Это твои коллеги-натуралисты. Они тоже за бабочками плывут.
Человек поднял голову, сосредоточил взгляд и зацепился им за Солано.
— Мистер Дебс, — завопил он. — Спасите меня! Я здесь сопьюсь! Заберите меня с собой!
Это был Иоганн фон Тшуди.
(Современное состояние форта)
Глава шестнадцатая
Где то в Аргентине бушует битва, а Солано приплывает в Вила-Бела под новый год
Хосе Доминго Лопес стискивал зубы, пытаясь подавить дрожь, то и дело пробегавшую по его телу. Каждый раз он украдкой оглядывался — не заметил ли кто его слабости. Конь под ним нервно переступал копытами, будто разделяя тревогу хозяина. И было отчего: сегодня им предстояло принять первый настоящий бой. Как и большинству его людей — разношёрстной компании гаучо, индейцев и таких же, как он, необстрелянных офицеров, составивших левый фланг армии Корриентеса.
После договорённости между Парагваем и Корриентесом события протекали достаточно бурно. В течение августа и сентября в Корриентес отправлялись военные грузы, которые с болью в сердце отрывал от себя Роке Алонсо. Десять пушек с расчётами, порох, снаряды, тысяча ружей и куча холодного оружия. И само собой — люди. Брали не всех подряд, но полторы тысячи добровольцев набралось, среди которых было пятьсот кавалеристов под командованием Хосе.
Весь октябрь новоприбывшие проходили слаживание с новособранной армией Корриентеса, которую противники в насмешку обозвали «школьниками». Там и в самом деле было много безусой молодёжи, желавшей своей провинции свободы от диктата Росаса.
А аргентинский каудильо всё это время добивал сопротивление в провинциях правого берега и собирал свои разбросанные силы. Наконец, под командованием генерала Эчагуэ, они двинулись на Корриентес.
Как и предсказывал брат Карлос. Часть сил под командованием Уркисы осталась контролировать границу с Уругваем. Но вся пехота и артиллерия маршировала по раскалённым дорогам междуречья на север.
Генерал Пас и губернатор Ферре отнюдь не были пассивными всё это время. Армия вторжения находилась в плотном кольце летучих отрядов, уничтожавших всякую возможность посылать курьеров или безопасно фуражироваться. Почти каждую ночь на патрули Эчагуэ совершались нападения. Все мостики при приближении неприятеля сжигались, и припасы из сёл вывозились.
Неудивительно, что пятитысячная армия двигалась крайне медленно и к берегам реки Каагуасу подошла только к концу ноября. Именно здесь решил дать генеральное сражение Хосе Мария Пас.
Сезон дождей наполнил Каагуасу водой, и брод, напротив которого замерли две армии, бродом быть перестал. А следовательно, врагу не имело смысла рисковать с переправой под огнём неприятеля. Эчагуэ искал возможности для обхода. Для скрытой переправы. Два дня назад Хосе со своими парнями сорвал одну такую попытку выше по течению.
Но Пас внезапно двинул армию вперёд. За одну ночь все его силы переправились на левый берег, оказавшись в ловушке между рекой и врагом. Эчагуэ, вероятно, уже потирал руки: его войска не только превосходили противника числом, но и были лучше вооружены и выучены. Однако генерал Пас именно на эту самоуверенность и рассчитывал.
Федералисты построились к бою незамысловато. В центре — пехота и вся артиллерия, по флангам — кавалерия, разделённая поровну, и кавалерийский резерв. Просто, логично, предсказуемо. А вот если смотреть на построение Корриентеса со стороны противника, то картина была совершенно иная. Левый фланг армии был сильно оторван от центра, ибо между ними изрядное пространство занимало заросшее камышом и кустами болото. Да и был этот фланг откровенно слабым.
Враг не мог не клюнуть на такую приманку — и он клюнул.
Рожок протрубил сигнал. Знамя генерала Нуньеса качнулось.
— Начинайте, капитан! — крикнул подскакавший вестовой.
Эскадрон тронулся. Справа и слева — остальные. Всего пятьсот сабель. Намеренно мало. Намеренно уязвимо.
Зазвучали рожки и трубы в рядах федералистов, и их крыло пришло в движение. Даже на беглый взгляд там было больше тысячи всадников — почти половина всей кавалерии, которую привёл сюда генерал Паскуаль Эчагуэ.
— Отход!
Флажки взметнулись в воздух. Эскадроны Корриентеса развернулись и побежали, показывая своё решительное нежелание сражаться. Это было позорным бегством в глазах противника. Наверняка они сейчас улюлюкали и орали. Но услышать это Хосе не имел шансов — земля дрожала от топота тысяч копыт. Конница удирала, не заботясь об утомлении лошадей, но соблюдая заранее оговорённую очерёдность. И эскадрону Лопеса досталось уходить замыкающим.
Ровное поле начало сужаться — с ширины в милю до узкого прохода между болотом и рекой Каагуасу. На рысях конница Корриентеса пронеслась сквозь это бутылочное горлышко, и тут же за их спиной начала выстраиваться линия пехоты, вооружённой не только ружьями, но и кавалерийскими пиками, наподобие испанских терций былых времён. Часть пехотинцев тащила заранее заготовленные рогатки, формируя заграждение.
Позади уже часто хлопали выстрелы. Это ополчение Корриентеса, до поры таившееся в зарослях вдоль реки и вдоль болота, открыло огонь во фланг преследующим федералистам. Сужение поля заставило последних сплотить свои ряды, и в образовавшейся конной массе каждая пуля находила свою цель.
Хосе Лопес приотстал, пропуская своих подчинённых, и полюбовался на происходящее на покинутом поле боя.
Залп пехоты ударил в упор по несущейся кавалерии. Тут же грохнули пушки — батарея, до сих пор скрытая кустарником, открыла огонь. Картечь выкашивала ряды федералистов, превращая атаку в кровавую свалку. Конница, не сумев с ходу прорвать пехотный строй, смешалась, а на пятачке перед штыками началась давка. Люди падали под пулями, кричали, давили друг друга — замысел Паса сработал.
Воодушевлённый Хосе вернулся к своим людям, которые стояли в тылу всей армии, давая отдых лошадям и ожидая приказов. Они теперь превратились в резерв. Командование должно было решить, где их использовать — добивать и преследовать ослабленный правый фланг федералистов или оказать помощь своему правому флангу, на равных схлестнувшемуся с конницей врага. Увы, численного превосходства там получить не удалось, даже благодаря хитроумному замыслу Паса.
Пехотный центр противника, к счастью, был пассивен. Хотя атакуй он — и всё могло пойти плохо, ибо у врага вся артиллерия и пехота была сосредоточена в одном кулаке, в отличие от Корриентеса.
Наконец, вестовой от Паса передал приказ, и Нуньес повёл всех на помощь своему правому флангу. Свежие силы, вброшенные в сражение, переломили равновесие, и враг начал беспорядочно удирать. С саблей наголо Хосе скакал, преследуя удирающего врага — судя по всему, иррегулярных гаучо, вооружённых только пиками. И в этот момент удача изменила молодому офицеру. Какая-то федералистская скотина раскрутила болас и наудачу метнула в догоняющих. Шары захлестнули ноги коня, и Лопес полетел вперёд через его голову.
