Читать книгу 📗 "Вперед в прошлое 13 (СИ) - Ратманов Денис"

Память взрослого подсказала: реальность такова, что движение возможно либо вверх, либо вниз. Это касается всего: травинки, человека, бизнеса, государства. Движение вверх противоестественно, потому требует сил, и тут в топку идут честолюбие, жажда, голод, злость, то есть желание. Как только остановился — сила тяготения тянет вниз. Можно, конечно, покатиться по инерции. Но бессмысленность сего действа рано или поздно либо толкнет вверх, либо потянет вниз.

Мой клуб «Воля и разум» начал стагнировать, а значит, если не вывести его на новый уровень, все скоро развалится. А ведь какие планы были! Можно ведь было целое молодежное движение создать со своей идеологией — в противовес идеологии «отбери, обмани, продай ближнего».

Кто виноват? Я виноват, моя извечная жажда странствий и тяга к экспериментам. Потому я и подыхал на службе, но смог бы быть неплохим кризис-менеджером, наверное. Начал что-то интересное, разобрался, как оно работает, — потерял интерес, думая, что кораблик поплывет дальше без меня. Увы, некоторые суда могут управляться только мной.

Но где взять этот консолидирующий фактор? Ничто так не объединяет, как общая угроза извне.

Нет больше угрозы: локальные враги в виде Райко и Барановой перешли на сторону света, заводские повержены. Ну не инициировать же аналогичный замес только ради того, чтобы наши держались вместе? С той стороны ведь такие же ребята с такой же правдой.

Вильнув хвостом, «Икарус» с гармошкой повернул в Николаевку. Подумав немного, я сказал:

— У меня всего две руки и две ноги. Мне как-то надо быть на стройке — нам ведь хочется собственный дом, правда? И кондитеркой надо заниматься — интересное ведь дело, прибыльное, да? Увы, все по щелчку пальцев не появится. Плюс всякие мелочи типа поездок по городам с мукой, баннеры, товар для вас, больница, о рекламе которой надо договориться в ближайшие дни. Это все деньги, деньги — возможности. Если брошу что-то, оно развалится или пойдет через одно место, надо подождать, пока все стабилизируется, тогда и…

Я сам понимал, что сперва подожду день, потом два, три, неделю, а важные дела будут сыпаться и сыпаться. И вообще, я веду себя как весь из себя деловой родитель, который ночует на работе, а воспитание детей переложил на нянечек.

— Спасибо, Боря, — сказал я, лихорадочно думая над тем самым консолидирующим фактором для моей команды. — Сегодня на тренировке я буду хоть тушкой, хоть чучелом.

Автобус распахнул дверцы на остановке в Верхней Николаевке, Каюк потащил сумки, чтобы передать их Веронике, я помог ему — хотелось посмотреть на нее и по внешнему виду определить, спала ли она ночью.

Знакомое лицо мелькнуло за стеклом, Вероника подошла к дверцам, помогла спуститься старушке с палочкой и забрала сумки. Вроде бы выглядит свежей, а значит, прислушалась к совету себя беречь.

Едва не сбив Юрку, в автобус ломанулись школьники, заметались по салону стаей голодных волков в поисках незанятых мест, примостили пятые точки. Только сейчас до меня дошло, что напоминает дикое желание школьника, который и так задницу отсидел, во что бы то ни стало занять место в транспорте: это как игра, когда толпа носится вокруг стульев и занимает их по хлопку. Кому места не хватило, тот проиграл.

— Кислый лошара! Лошара! — дразнила толпа семиклассников пухлого парнишку, оставшегося стоять.

Недолго думая, он стянул тощего приятеля с сиденья и уронил на пол, сказал без злости, занимая его место:

— Ну и кто лошара?

К нам протиснулась сперва Лика Лялина, а потом вся наша шайка-лейка: Димоны, Памфилов, Мановар, Рамиль. Радостно скалясь, парни принялись жать мне руку, я скосил глаза на Анечку Ниженко, жертву педофила. Анечка ни с кем не здоровалась, делала вид, что нас не видит. Интересно, почему? Не может нам простить, что мы освистали и прогнали ее жениха, или я преувеличиваю, и она всегда была такой нелюдимой? Скорее второе, просто в той, параллельной, жизни, мне было плевать, что со мной не здоровается скромная девочка. Затрещины не раздают — и на том спасибо.

Лика попыталась оттеснить парней и что-то мне сказать, но перекрыть их тестостероновую мощь и обратить на себя внимание ей было сложно, и она отступила.

Все школьники вышли на одной остановке. Если смотреть со стороны, казалось, что автобус — эдакая рыбина, которая выметала икру и дальше поплыла пустой. Я посмотрел на нашу шелковицу по ту сторону дороги.

Илья, Кабанов и Лихолетова уже ждали нас.

Ко мне все-таки пробилась Лика, взяла под руку, ожидая, когда гомонящие друзья пройдут вперед, и проговорила:

— Паша, я хочу к вам в секту. У вас там весело и хорошо.

Я сбился с шага, глянул на сводную сестру.

— В секту? — переспросил я шепотом, провожая взглядом парней, которые, угукая по-обезьяньи, перебегали дорогу.

— Ну да. Все так говорят. А еще говорят, что не всех принимают. Надо заплатить пятьдесят баксов или отработать.

Я присвистнул.

— Что — на полном серьезе такое болтают? А что еще? Котят режем? Младенцев замучиваем во славу Ваала?

— Про пятьдесят баксов — да, правда верят. Типа потому на рынке все и торгуют, отрабатывают. Я говорю — нет. Не верят. «Вэшки» особенно злобствуют из-за Мановара — сманили парня, мозги промыли. Алтанбаева так вообще зазомбировали, заставили работать.

— Забавно, — только и сказал я. — Хочешь к нам — приходи. Но у нас не так уж весело. Во-первых, мы, когда собираемся, не пьем, курим и тусуемся, а домашку делаем и друг другу помогаем, понедельник, среда, пятница — у нас бокс и борьба, вечером можем чуть поиграть в приставку на базе — и все веселье. Во-вторых, голосование за кандидата может быть обидным. После инцидента с одной девушкой все к новеньким относятся с осторожностью…

— Это Инка-то? Красивая такая, из-за нее вы с заводскими зарубились? — Глаза Лики еще больше заблестели. — Прям как Троя!

— Некрасивая история, — скривился я, вспоминая, как мы искали мертвую Инну, прочесывая берег.

— Говорят, она зачем-то соврала, что отказала тебе, ты обозлился и стал ее травить. Заводские и поверили. Но мы-то видим, что этого не было, кто ее вообще трогал?

— В общем, могут тебя не одобрить, а это всегда обидно, — сменил тему я, а сам подумал, что, если я правильно преподнесу новость, никто не будет против Лики возражать.

Лика озадачилась, с завистью посмотрела на наших под шелковицей, куда подошли Алиса и Гаечка, сильно сблизившиеся за год, хотя в той реальности они вообще не дружили.

— А ты поговори с ними, проведи голосование, чтобы я не видела, и скажешь мне. Я это к чему. Бабушка тебе торт испекла. Большой, для всех, я его принесу на тренировку, и еще один, который на заказ. Примете меня — хорошо, отпразднуем. Не примете — сами съедите. Ну, или домой заберешь.

Помолчав немного, она грустно сказала:

— К вам Караси попасть мечтают, и Ласка, и дура ваша слабоумная… Желткова. Кто ж таких захочет в секту. Так что понимаю, почему голосование.

— В секту не захотят, а на тренировки пусть ходят, прокачиваются. Тренировки — это для всех, они в спортзале чаще всего. А мы собираемся в подвале, там наша база.

— Пашка, ты чего там примерз? — крикнула Гаечка.

Памфилов сделал приглашающий жест, я положил руку на плечо Лики и увлек ее за собой.

— Идем.

Девушка побледнела, ее ноги вросли в землю, она замотала головой, но сопротивлялась недолго и поплелась к нашим.

— О, Ликуша, — громогласно констатировала факт Лихолетова.

— Привет, — сквозь зубы процедила Гаечка, она всегда к чужим была настроена негативно.

— Друзья, это Лика, моя сводная сестра. С ее бабушкой у нас совместный бизнес. А еще у нас совместная сестра Диана, ей чуть больше месяца. Вы все это знаете. Лика хочет в клан.

Все уставились на девушку, она спряталась мне за спину, я продолжил:

— Мне тоже хотелось бы, чтобы Лика была с нами. Все собрались? Кто против Лики?

— Ничего личного, — проговорила Гаечка, требовательно глядя на Алису, и подняла руку.