Читать книгу 📗 "Меченый. Том 4. Точка кипения (СИ) - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma""

Я чисто автоматически бросил взгляд на циферки модных диодных часов. Десять пятьдесят восемь. Вздохнул, нажал на кнопку ответа и скомандовал:

— Запускай.

Что сказать? Будущий министр иностранных дел в свои тридцать семь выглядел вполне импозантно. Сразу видно, что человек долгое время за границей жил, вот приобретают что-то такое неуловимое советские люди в капиталистическом окружении. Лоск, что ли, мимолетный, едва ощутимый, что ли; не первый раз замечаю, но никак не могу сформулировать для себя точное определение.

— Здравствуйте, Сергей Викторович. Проходите, присаживайтесь, — было видно, что дипломат впервые залетел на столь высокий уровень и заметно нервничает. — Расскажите о себе.

^{(Лавров С. В.)}

Всегда ненавидел этот вопрос, находясь по ту сторону стола. Ну что я тебе, Шахерезада, что ли, чтобы развлекать дозволенными речами? Тем более что раз уж пригласили на собеседование, то уж с личным делом всяко ознакомились, а там вся важная информация и так содержится. Но нет, личное впечатление тоже важно, в конце концов, не на позицию «дворника» человека выбираем.

— … а с 1981 года работаю в представительстве СССР при ООН. Дважды получал за это время повышение, сейчас числюсь старшим советником…

Нам нужно было поменять посла в США, именно на это весьма «козырное» место я и хотел пристроить Лаврова.

Сейчас послом в Америке номинально числился Добрынин, который занимал эту должность с далекого 1962 года. Двадцать пять лет! В некоторых аспектах СССР просто поражал своей стабильностью. Сколько за это время там сменилось, например, каких-нибудь послов Франции? Пять? Шесть? Десять? А министры… Некоторые профильные министры, настоящие профессионалы своего дела в Союзе, могли занимать посты десятилетиями, какие там приходящие раз в пять — хорошо если в пять — лет политики от победившей партии. Ну, как человек без профильного образования, взятый на место «по квоте», может сравниться по профессионализму с тем, кто отдал профессии всю жизнь. Этот момент забавно обыгран в книге «Да, господин министр», про вот такого партийного функционера в Британии, который случайным образом после победных выборов оказался на посту министра. Я когда читал в первый раз еще в той жизни, ржал как бешеный от тупейших ситуаций связанных с бюрократическим аппаратом госуправления. И только попав сюда, понял, что это нихрена не преувеличение. Скорее — преуменьшение.

Так вот, насчет Добрынина. Кроме того, что Анатолий Федорович был человеком Громыко — Андрей Андреевич оказался косвенно замешан в неудачном заговоре, через него там кое-какие моменты согласовывались, впрочем к ответственности привлекать старика не стали, решили не связываться — и, соответственно, лояльность дипломата была под большим вопросом, имелись также претензии и по основной деятельности в качестве посла. Попадалось мне потом мнение самих американцев насчет наивности Добрынина и неспособности разобраться во внутренних раскладах «града на холме». Короче говоря, необходимость смены посла не то что назрела, скорее перезрела.

^{(Добрынин А. Ф.)}

— Скажите, Сергей Викторович, а доводилось ли вам материться на русском при иностранцах, зная, что они не смогут понять, что именно вы сказали? — С трудом сдерживая улыбку, спросил я, явно сбив дипломата с мысли.

— Кхм… Ну да, неоднократно, товарищ Генеральный секретарь. — Ответ меня устроил, поэтому я откинулся на спинку кресла и задал следующий вопрос. — Что важнее для США: внутренняя политика или внешняя?

— Внутренняя, — не задумываясь ответил Лавров.

— Почему? Почему в СССР фактически наоборот?

— Потому что именно внутренние процессы являются источником власти. Историческая изолированность: среднего американца новости своего городка традиционно интересуют больше, чем происходящее на другом конце планеты. Ну и просто политическое поле Америки настолько велико, что является фактически самодостаточным. — Мужчина задумался на секунду и продолжил мысль, — в СССР же руководители не зависят от мнения «электората», нет нужды в дешевом популизме и заигрывании с народом. Кроме того, коммунистическая идеология исторически сформировалась как направленная вовне.

— Хорошо, — данный ответ меня так же устроил; там, конечно, можно не одну докторскую написать, но в целом с приведенными аргументами сложно было не согласиться. — Охарактеризуйте положение нынешней администрации.

— Безнадежное. Хотя война в Персидском заливе уже фактически закончилась, и цены на нефть начали снижаться, рейтинг Буша уже ничего спасти не сможет. Те лихорадочные перестановки, которые он затеял этой весной, чтобы избавиться от «не оправдавших доверие» соратников, ему не помогут; шансов на переизбрание у него практически нет. Если никакого чуда не случится.

— Что скажете о демократах?

— Сейчас внутри партии идет активная борьба за право баллотироваться на выборы, поскольку это, можно сказать, заранее будет «золотым билетом». Кандидаты с упоением поливают друг друга фекалиями; прямо сейчас вовсю полыхает скандал вокруг сенатора от штата Колорадо Гэри Харта, которого поймали на супружеской неверности, при том что ранее он позиционировал себя как добрый семьянин. На первый взгляд лидером гонки выглядит сенатор от Массачусетса Майкл Дукакис. — Лавров остановился, закончив мысль, но, увидев на моем лице интерес, продолжил рассказ. — Кроме того, о желании участвовать в выборах следующего года заявил некто Росс Перо. Независимый бизнесмен, занимает более консервативную позицию, при этом ругает Буша за просчеты и может стать, как говорят американцы, «спойлером» — это…

— Я знаком с этим термином, — идею привлечь третьего кандидата для размывания базы республиканцев подал тоже я. Вернее, честно украл ее у Клинтона, но тот вряд ли может мне высказать свое неудовольствие, поэтому какая разница? — То есть вы оцениваете шансы Буша на переизбрание невысоко.

— Да, товарищ Генеральный секретарь. Наиболее вероятным президентом, если не случится чего-то непредвиденного, можно считать демократа Дукакиса.

— Это понятно, — я кивнул и, нахмурившись, попытался сформулировать следующий вопрос.

Мне хотелось знать, понимают ли советские дипломаты не только структуру официальной власти в США, но и ее неофициальную, так сказать, часть. Потому что мне иногда казалось, что воспитанные в социализме мидовцы искренне экстраполируют свой советский опыт на остальные страны, теряя при этом большую часть эффективности. Это у нас условный министр в своей отрасли может принимать решения, которые он считает оптимальными, согласуясь исключительно с линией партии. При всем своем авторитете директор даже завода-гиганта тут мало на что мог влиять в общ

есоюзном плане.

В США все было иначе. Те же конгрессмены в Америке напрямую зависели от бизнеса в округе, от которого они попадали в Парламент. То есть давление на него «снизу» зачастую было гораздо продуктивнее, чем «сверху». Банальным образом в обеих партиях имелись конгрессмены, занимающие свои округа десятилетиями и способные легко класть «с прибором» на партийную дисциплину. О том, какой вес имели разного рода олигархи — насколько это слово применимо к США — от промышленности и финансового сектора, даже говорить смысла нет. Короче говоря, мысль заключалась в том, что процентов 60 внутренней политики «гегемона» идет по неофициальным каналам. Влиять на них мы можем весьма ограниченно, однако хотя бы знать и принимать их в расчёт обязаны, просто чтобы иметь возможность прогнозировать политические процессы в Вашингтоне.

— Как вы относитесь к институту лоббизма?

— Узаконенные взятки, товарищ генеральный секретарь. Худшее проявление капиталистических отношений во власти.