Читать книгу 📗 "Красно-белый. Том 5 (СИ) - Порошин Влад"
— Каждый с каждым! — заорал я, требуя от своих партнёров, чтобы они поплотнее прихватили футболистов «Нефтчи».
И тут пошла подача от углового флажка в район 11-метровой отметки. «Мать!» — выругался я и, вспомнив одноимённый роман Горького, заметался на линии ворот, понимая, что эту подачу прервать не смогу. И вдруг выше всех выпрыгнул Вагиз Хидиятуллин и головой вынес мяч куда подальше.
— Аааааа! — обрадовались зрители на трибунах.
— Вроде пронесло, — буркнул я себе под нос.
Однако мяч в поле перехватили настырные гости. Кто-то из их полузащитников сделал пас на наш правый фланг. И через секунду пошла ещё одна подача прямо во вратарскую площадь, это такая маленькая площадочка, что находится внутри штрафной. И мне ничего не оставалось, как смело рвануть на мяч, выпрыгнуть и двумя кулаками выбить футбольный снаряд обратно в поле, желательно кому-то из своих парней.
«Ничего, не Боги горшки обжигают», — усмехнулся я про себя, когда мяч прилетел к Фёдору Черенкову, и тот по-деловому его остановил и начал перепасовку с другими парнями, которую мы отрабатывали буквально на каждой тренировке. Футболисты «Нефтчи» бросились большими силами прессинговать, как вдруг Юрий Гаврилов одним длинным пасом разрезал всю оборону гостей. На эту передачу откликнулся Сергей Шавло. Серёжа лихо пролетел по левому краю, срезал угол на ворота Крамаренко, и, не сближаясь с самим голкипером, низом послал мяч точно в сетку.
— Гоооол! — закричали болельщики в красно-белых и во всех остальных шарфах.
— Даааа! — заорали мы и побежали обниматься, понимая, что это уже победа.
— «Спартак» — чемпион! «Спартак» — чемпион! — скандировали трибуны, когда спустя 15 минут наша красно-белая дружина делала круг почёта по стадиону, на табло которого горел вполне достойный счёт — 3:0.
— Чё там насчёт машин, ничего не слышно? — спросил меня Хидиятуллин, когда мы трусцой семенили по беговой дорожке.
— В газетах пишут, что наш автопром силён как никогда, — захохотал я.
— Обещали списанные «Мерседесы» подарить, — соврал Гаврилов.
— В каком смысле списанные? — опешил Вагиз.
— У дипломатов заберут, нам отдадут, — подыграл я Юрию Гаврилову.
— А мне шо дадут? — заинтересовался Заваров.
— Старый Юркин «Запорожец» и ящик с болтами, — снова расхохотался я, так как нервное напряжение только сейчас стало меня немного отпускать. Всё же один раз я команду выручил, перед самым финальным свистком один дальний удар взял намертво, сохранив ворота не в прикосновенности.
А после круга почёта к нам устремились десятки фотографов, чтобы запечатлеть наши усталые, чумазые и довольные физиономии. «Спартакиада — раз, кубок СССР — два, чемпионат страны — три, — думал я и улыбался в объективы фотокамер. — Нормально для первого футбольного сезона. Кроме того следующий сезон 1980 года будет гораздо круче».
В воскресенье 4-го ноября, когда все советские люди только готовились к празднованию Дня октябрьской революции, мы в ресторане «Арбат» уже праздновали золото чемпионата СССР. Но надо признать, что праздник этот был со слезами на глазах. Пред выездом в Португалию команда осталась с одним голкипером, с молоденьким Алексеем Прудниковым. В начале сезона со «Спартаком» работал и третий вратарь — Михаил Бирюков, которому сидеть на лавке было неинтересно, и он укатил в благовещенский «Амур». Кстати, через год Бирюков станет основным стражем ворот ленинградского «Зенита», и проведёт в составе «сине-бело-голубых» долгих 11 лет. Но сейчас нам от этого было не легче.
Николай Старостин как услышал от доктора Челнокова, что Ринату Дасаеву нужно две недели для полного восстановления, схватился за голову. Всерьёз даже рассматривался вариант с дозаявкой голкипера из спартаковского коллектива города Костромы. Но такое предложение отпало сразу, ибо мы не успевали оформить все нужные документы. Поэтому было решено, что в матче против «Боавишты» основным станет Прудников, а Дасаев, если потребуется, сыграет на обезболивающих уколах. А на оставшиеся игры чемпионата страны дозаявим 15-летнего паренька из спартаковской школы.
У меня же на этой вечеринке были свои неотложные дела и заботы. Начальник нашей команды, Андрей Старостин, пригласил выступить перед спортсменами и их подругами группу «Мираж». И мне именно сегодня требовалось все деловые отношения с этим музыкальным коллективом на какое-то время «заморозить». Поэтому пока за столами выпивали, закусывали и произносили тосты, я прошёл в артистическую гримёрку.
— Здорово, старичок! — обрадовался моему появлению Гена музыкант.
— Привет, трубадуры, — улыбнулся я, пожав руки бас-гитаристу Валере Дурандину, барабанщику Мише Филиппову и приобнял солисток Кристину, Олесю и Машу. — У меня для вас замечательная новость, — тяжело вздохнул я.
— А нас сегодня ещё раз покажут на первом канале в «Эстрадной программе», — похвастался клавишник Геннадий Макеев. — Понравились мы телевизионщикам, старичок.
— Так и в «Песню года» попадём! — радостно пискнула бывшая танцовщица Маша, поедая меня своими большими и красивыми глазами.
— Круто, — кивнул я и выложил на журнальный столик ещё две песни. — Это «Кленовый лист», правда, пока без партитуры, некогда музыкой заниматься. А эта вещица мне вспомнилась вчера вечером, она называется «Про любовь, про тебя». То есть написалась вечером вчера, — поправился я. — Отличная девчачья песенка, порвёт все московские танцевальные вечера.
— Ну-ка, ну-ка, — вперился в листок со словами и аккордами Гена музыкант. — И как это должно звучать?
— Примерно так, — кашлянул я и, взяв акустическую гитару, запел:
В кулачке моем звезда,
К уху приложу, звенит.
Остальное ерунда,
Так сердечко говорит…
— Чего притихли? — спросил я, закончив исполнение простенькой, но заводной песни Игоря Матвиенко и Михаила Андреева, в которой я заменил ровно одно слово «скотч» на «клей».
— Это правда, ты сочинил? — пролепетал Дурандин. — Хотя кто же ещё? Здорово! Ей Богу, здорово! Да мы с таким музыкальным материалом все танцевальные вечера в стране порвём!
Музыканты громко загомонили, строя планы на безоблачное и светлое будущее, а девчонки чуть ли не хором полезли меня целовать и обнимать.
— Это ещё не всё, — улыбнулся я, стирая со щеки губную помаду. — Вопрос с оплатой моих песенных произведений перенесём на год, мне пока на жизнь хватает. А вот вопрос с гастрольным туром по Советскому союзу вам придётся решать самим.
— Как самим? — развёл в руки стороны Гена Макеев.
— А так, — отмахнулся я, — мне сейчас коммерцией заниматься нельзя. Появился один высокопоставленный человек из Кремля, который просто мечтает разрушить всю мою футбольную карьеру. И если сцапают меня, то вас загребут до кучи.
— Вот это номер, — пробубнил круглолицый барабанщик Миша Филиппов.
— Поэтому с этого дня мы с вами сотрудничаем на добровольных началах, — сказал я. — Я пришёл, предложил вам свои песни, и вы их согласились исполнять. На это всё. Но чтобы наши усилия не пошли прахом, как приеду из Португалии найду вам хорошего продюсера.
— Кого? — удивился Гена музыкант.
— Концертного директора, — улыбнулся я, встав со стула. — В общем, как приеду, позвоню.
Вдруг танцовщица Маша пустила слезу, либо по поводу моей судьбы, либо по поводу тернистого будущего музыкальной группы, и, бросившись мне на шею, разрыдалась.
— Спокойно-спокойно, — погладил я девушку по спине. — Выкрутимся. Безвыходных ситуаций не бывает. Сейчас не те времена, чтобы за простые песенки про любовь, впаяли пропаганду западного образа жизни. К тому же страна готовится к Олимпиаде, и дополнительные скандалы никому не нужны. Всё будет хорошо, — буркнул я и сам же себе не поверил.
Глава 4
Праздник по поводу золотых медалей чемпионата СССР, как только на низенькой сцене появились музыканты, перешёл на новый уровень веселья. Такой уровень в простонародье называют — танцы-шмансы-обжиманцы. И те парни, которые пришли в ресторан «Арбат» без подруг тоже не скучали. Ибо кроме полусотни человек, представляющих нашу красно-белую дружину, здесь отдыхали и другие компании людей, и среди них, поверьте на слово, хватало принятых во всех отношениях девушек и женщин. И как только «Мираж» заиграл песню «Музыка нас связала, тайною нашей стала», вся эта прекрасная часть рода человеческого устремилась танцевать.
