Читать книгу 📗 "Физрук: на своей волне 5 (СИ) - Гуров Валерий Александрович"

— Здорова, Расторгуев, — сказал я. — Завязывай со своими веселящими напитками. Уже совсем распоясался.

Глобус выпучил глаза, будто я заговорил с ним на китайском языке.

— Здравствуйте, Владимир Петрович, — произнёс он с каменным лицом, выдерживая образ «ничего-не-случилось».

Держался он действительно мастерски, но то, что выдавал его запах… это было что-то с чем-то. Когда он выдохнул в мою сторону, у меня чуть уши не свернулись в трубочку. Стой рядом дольше — и можно самому опьянеть по ингаляции.

— Уважаемый, — сказал я чуть строже. — Ты сам понимаешь, до чего добаловался?

Географ моргнул, потом снова стал рассматривать расписание, будто там было что-то чрезвычайно важное. Но его всё так же пошатывало. Он держался из последних сил.

— А у меня вот урок географии, и, представляете… я забыл, какой кабинет, — произнёс Глобус, вернув на меня мутный взгляд.

На его лице застыло выражение, когда человек искренне уверен, что держит ситуацию под контролем, хотя еле стоит на ногах. Вообще всегда забавно наблюдать, как выпившие всеми силами изображают из себя трезвых. Им-то кажется, что они мастерски маскируются. Однако со стороны видны все огрехи — шаткая походка, стеклянный взгляд…

— Ладно, я, пожалуй, пойду, — буркнул он и развернулся, покачнувшись.

— Так, дружок… тормози-ка, — я положил ему руку на плечо.

Географ замер…

Отпускать его в таком состоянии на урок — это сразу подписать ему увольнение, а я этого точно не собирался допускать. Мужик, как ни крути, был по-своему неплохой, просто слабый перед бутылкой. А ученики с их телефонами — это куда опаснее любой комиссии.

— А чего? Я же на урок иду, — сказал он «невозмутимо».

— Ага. Но сначала пойдём со мной, — спокойно сказал я и мягко взял его под локоток.

Он подчинился — вяло, но без сопротивления.

— А куда мы идём, Владимир Петрович? — спросил Глобус, когда я повёл его по коридору в сторону туалета.

— Мы, любезный, идём трезветь, — сообщил я.

— Зачем трезветь? Я трезвый… как стёклышко, — уверил меня Глобус.

Причём уверил абсолютно искренне, будто действительно в это верил.

Что ж, учитывая, в каком режиме мужик жил, я и правда не исключал, что он уже перестал понимать разницу между трезвостью и состоянием под шафе.

— Пойдём, пойдём, — подтолкнул я его вперёд. — Сейчас тебе станет легче.

Мы подошли к туалету, и я подвёл географа к раковине. Открыл кран, выставив воду на максимум холодной. Подождал несколько секунд, пока по трубам прошёл весь тёплый остаток и струя стала действительно ледяной.

Глобус щурился, пытаясь понять, что происходит, но взгляд у него «плыл», и толку от его попыток сосредоточиться не было никакого.

— И что вы собираетесь делать, Владимир Петрович? — спросил он, искренне не понимая.

Я ничего объяснять ему не стал — бесполезно. Одним движением взял мужика за шиворот и сунул его голову под поток ледяной воды. Глобус, конечно, дёрнулся, попытался сопротивляться, даже что-то пробормотал. Впрочем, вышло у него примерно так же убедительно, как у пингвина попытка взлететь.

— Трезвей, — хмыкнул я, удерживая мужика.

В этот момент в одной из кабинок сработал спусковой бачок, и послышался шум воды. Через секунду дверь кабинки распахнулась и наружу вышел… Федя. Тот самый пацанёнок, который несколько минут назад собирался залить бедолагу-географа в TikTok под бодрую музычку.

Федя увидел картину, как я держу Глобуса под ледяной водой, и замер от неожиданности.

— Давай, мелкий, иди куда шёл, — бросил я, даже не оборачиваясь.

Федя не двинулся.

— Тебе что, уши прочистить надо? — я покосился на него.

— Не, Владимир Петрович, не надо, — пацан замялся. — Просто мне ж руки надо помыть.

А, вот оно что. Логично. Мы же стояли в туалете.

— Тогда подожди немного, — сказал я.

Федя послушно кивнул. Я ещё несколько секунд держал голову географа под ледяной струёй. Потом аккуратно отдёрнул его от раковины.

— Ох… — выдохнул Глобус, жадно хватая воздух.

Конечно, превращать его в трезвенника за десять секунд ледяной водой было нереально. Но вода своё сделала — промилле в крови пошли в отрицательный рост. Глобус пришёл в то состояние, которое для него давно было «рабочей нормой» — выпивший, но управляемый и без риска выдать какой-нибудь финт ушами прямо на уроке.

Вообще у каждого человека есть свой предел. У нашего географа предел — 24 часа под лёгким градусом, семь дней в неделю, без выходных и праздников. И, что характерно, держался мужик в таком режиме удивительно уверенно.

Федя тут же метнулся к раковине, включил кран и начал мыть руки. А я критично оглядел географа.

— Ну что, теперь ты хотя бы на человека похож. Всё, состояние стабилизировалось? — спросил я.

Он стоял, прислонившись к плиточной стене, мокрый и взъерошенный. Волосы прилипли к вискам, но взгляд стал осмысленным, уже не стеклянным.

Географ вытащил из кармана платок — старый, мятый, но до смешного аккуратно сложенный. Тщательными движениями он начал вытирать им лицо.

— Спасибо… действительно лучше, — шепнул он, вздохнув полной грудью.

Платок Глобус бережно сложил и убрал в нагрудный карман. Потом коротко встряхнул головой, будто окончательно выгнал из себя остатки хмеля.

— Бррр… ну спасибо, Владимир, вы правы… я действительно немножко переборщил, — пробормотал он и протянул мне руку.

Я пожал его руку. Мужик-то он в целом нормальный. Слабый, да. Но не злой, не подлый и не гад. И уж точно не такой, чтобы его подставлять ради минутного хайпа в интернете.

Я хлопнул его ладонью по плечу.

— Да это не «немножко», братец, — заверил я. — Ты в следующий раз с дозировкой поаккуратнее. Иначе сам знаешь, чем это закончится. Останешься без работы и будешь жить на одну голую копеечную пенсию.

Географ не стал возражать, тяжело вздохнул, будто вспомнил про пенсию и свой возраст.

— Понимаю я всё, Володь… — признался он, опуская глаза.

В его голосе было столько усталости, что на секунду мне стало по-человечески жалко Глобуса. Тридцать лет прошло, а пенсии у стариков были всё такие же копеечные. Тогда люди выживали как могли, и сейчас было ровно то же самое. Время меняется, а реальность, увы, не очень…

— Где у тебя урок, в каком кабинете, помнишь? — спросил я уже у географа.

Глобус нахмурился, задумался, пытаясь хоть что-то выудить из головы.

— Да… надо бы по расписанию посмотреть, — честно признался он, тем самым подтвердив, что понятия не имеет, в каком классе у него сейчас урок.

Федя, закончив мыть руки и вытирая их о бумажное полотенце, краем уха слушал наш разговор и в этот момент решил вмешаться.

— Так у нас же география, Владимир Петрович! — напомнил он.

Я вспомнил, что Федя ещё в коридоре говорил мне про географию.

— А ты какой класс, мальчик? — спросил у него Глобус.

— 7-й «Б», — доложил Федя без запинки.

— Так, ну вот и отлично, — сказал я. — Федя, выдаю тебе партийное задание. Твоя задача — проводить учителя до класса. Справишься с такой ответственностью?

— Да! — оживился пацан.

— И ещё, Федя, у меня к тебе есть второй вопрос, — сказал я.

— Внимательно слушаю, Владимир Петрович, — ответил пацан, вытянувшись по струнке.

Я разузнал у пацана, где находится кабинет Сони. И, дождавшись, пока Федя и Глобус уйдут, пошёл в указанном направлении.

Через пару минут я уже стоял возле кабинета завуча. Три коротких, уверенных стука — и, не дожидаясь приглашения, я вошёл внутрь.

Соня была на месте. Она сидела за своим столом, слегка наклонившись вперёд, и смотрела в небольшое зеркальце. Занята она была наведением марафета, укладывая на лицо свежий слой косметики. По её виду сразу было ясно, что ночь выдалась тяжёлая. Возможно, у неё вовсе не было сна…

Как бы то ни было, теперь она старательно маскировала усталость, чтобы никто из школьников или коллег этого не заметил.

Я невольно отметил, что в этом завуч была похожа на физичку. Та тоже умела после бессонной ночи выглядеть на все сто. Вообще девчонки, наверное, умудряются развивать в себе такие навыки автоматически…