Читать книгу 📗 "Отморозок 5 (СИ) - Поповский Андрей Владимирович"
Сейчас не нужно отвлекаться. Переживаниями я никак не помогу своим товарищам. Нужно постараться восстановиться, чтобы по выходу из этого узилища быть полным сил. Я выйду и найду решение, как прижать Жоржа и Дато. Даже если придется пойти на сделку с комбатом, я все равно вывернусь и обману эту сволочь. Дайте только время, и я подведу его под суд с его махинациями.
Сажусь снова на свой китель и начинаю считать вдохи и выдохи, погружаясь в себя. Через время раздается новый стук в стену, но на этот раз я уже готов и не реагирую так остро. Я все также сижу и дышу весь превращаясь в дыхание. Нет ничего, только воздух, который свободно течет внутри моего ставшего бесплотным тела. Вдох — выдох, вдох — выдох. Я весь ухожу в процесс дыхания, и удары кувалдой о стенку контейнера, становятся далекими и едва слышными. Они доносятся как будто откуда-то издалека. Собираю тугой теплый комок в нижнем даньтяне, и собрав достаточно, веду поток ци к поврежденному боку.
— Эй, ты там не сдох еще?
Из открытого люка наверху, разгоняя тьму, внутрь контейнера льется солнечный свет. Внутри уже довольно жарко и душно и приток относительно свежего воздуха весьма кстати. Поднимаюсь на ноги и становлюсь под люком. Слышу сверху довольный голос.
— Смотри как тебе рожу разнесло. Будешь знать как на людей кидаться, падла. Ударь ты меня, я бы тебя вообще убил.
Эту речь произносит лопоухий азиат спускающий мне на веревке котелок с какой-то неаппетитной бурдой и следом котелок с водой.
— Это тебе на целый день. Хочешь сразу сожри, а хочешь растяни. Больше ни еды ни воды не будет. — Говорит он и самодельный люк с грохотом падает, отрезая меня от солнечного света и чистого воздуха.
Иду к котелкам и беру их, отходя в угол, где меньше всего воняет мочой и фекалиями. Неприятный запах идет из дыры с неровными оплавленными краями, вырезанной в полу. Дыра диаметром сантиметров тридцать, под ней находится небольшая яма для испражнений. Выводить на оправку, меня скорее всего не будут весь срок пребывания в контейнере,и придется справлять все надобности в эту яму. Я тут весь пропитаюсь этим зловонием. Смотрю в котелок с едой. Там нечто вроде протухшего бигуса. Есть это не стану. Еще отравлюсь на хрен, лучше поголодаю.
В прошлой жизни мне приходилось добровольно голодать больше двух недель, когда лечил язву. В голодании нет ничего ужасного. Трудно только первые пару дней, потом привыкаешь и есть совсем не хочется. Самое главное не изводить себя мыслями о пище и вообще о ней не думать. Хорошо, что есть вода. Правда ее немного, поэтому нужно растянуть на целый день. Что в условиях жаркого контейнера будет совсем не просто.
Люк сверху снова открывается и сверху высыпают белое вещество, а потом выливается пара ведер воды.
— Дезинфекция, чтобы тебя блохи не заели псина, — слышится издевательский гогот сверху и люк с грохотом падает на место.
По помещению распространяется едкий, разъедающий глаза, запах хлорки. Твари! Знаю, я эти штучки. В горле першит и кажется, что дышать вообще не возможно. Глаза сильно слезятся и начинают гореть. Убил бы гадов! Зато воды у меня теперь много, правда от этого, почему-то не легче. Снимаю с себя майку складываю в несколько слоев, смачиваю водой из котелка и стараюсь дышать через нее.
Всю ночь казарма второй роты провела на осадном положении. По распоряжению Эдика, взявшего командование на себя, двери забаррикадировали как в самый первый день, когда новое пополнение прибыло из учебки. Избитый Рамазан молча лежит на своей кровати. Его нашли валяющимся на земле около спортгородка и на руках притащили в расположение казармы. Баирову сильно досталось. Лицо у него все в гематомах, глаза заплыли и только упрямый злой огонек прорывающийся через узкие щелочки, говорит о том, что он не забудет и отмстит своим обидчикам. Ни Юры, ни Ромы Бергмана так и не было всю ночь. В спальню несколько раз пробовали ломиться с угрозами люди Жоржа, но поняв, что дверь забаррикадирована, быстро остыли, пообещав разобраться завтра. Эту ночь никто почти не спал. А утром, когда баррикада была снята Эдик, которому край как нужно было узнать, что случилось с Юрой и Ромкой, выскользнул из спальни, возложив на время своего отсутствия командование на Карасева. Вернулся он через час, и его лицо было очень хмурым.
— Ну, что ты узнал? — кинулись к Эдику товарищи.
— Юра на «губе». Ему вчера за драку пять суток влепили, а Ромки так нигде и нет.
— Может он тоже на «губе»? — Предположил Коля Терещенко.
— Нет, его там нет, — покусывая губу, помотал головой мрачный как туча Ханикаев.
Воздух в контейнере влажный и жаркий. Дикая вонь проникает в каждую щелочку. Снова стук металлической кувалды по стенкам контейнера. Вода с пола частично стекла в сливную яму, а частично испарилась, и запах хлорки стал не таким острым. Мне очень повезло, что здесь есть эта сливная яма. Иначе мое положение было бы гораздо хуже. А сейчас терпимо, не приходится хлюпать босыми ногами по воде. На такой жаре за день пол полностью просохнет и я смогу постелить китель и сесть на него.
— Эй Костыль, как ты там, падла? — Слышу знакомый издевательский голос.
— Отдыхаю как на курорте в Сочи. Тебе не понять, ты же, наверное, кроме козьих какашек ничего не видел, — Весело кричу в ответ — А как твоя ножка или ручка, не знаю который из вас навестить меня пришел? Не сильно бо-бо? А то присоединяйся, я тебя тут еще немного полечу.
Это точно один из братьев Резвановых, не знаю правда который.
— Нормально моя нога, — слышу спокойный голос. — До свадьба заживет. А вот жопа твоего дружка еврейчика останется разорванной уже навсегда. Дырка у него была узкая, еще целочка оказался, что было вдвойне приятно. Теперь замуж точно никто не возьмет. Зачем настоящему мужику порченная баба?
У меня все внутри холодеет, а потом ярость горячей волной бьет в голову. Неужели они что-то сделали с Ромкой? Твари! Не прощу! Диким усилием воли сдерживаю себя.
— А все таки вы оба пидары, раз только о мужских жопах говорить можете, — спокойно отвечаю — Те кто трахаются с мужиками, все пидары, и тут неважно, кто сверху, а кто снизу.
В металлическую стенку контейнера что-то начинает сильно бухать.
— Ты кого пидаром назвал, сука! Я тебе самого сделаю пидаром, билять! — В истерике орет Резванов, поминая всю мою родню до седьмого колена и живописуя, что он с ними со всеми делать будет. Судя по его скудной фантазии, ничего хорошего.
— Ты и твой братец пидары и есть, — еще сильней подначиваю его. — Вы там у себя в ауле сначала ишаков и овец трахали, а потом друг друга, так с тех пор привычка и осталась. Не переживай ты так сильно, у каждого свои недостатки.
Крик за стенкой переходит в бешеный вой. И Резванова оттаскивают от контейнера.
— Зря ты это сказал Костыль, — слышу чей-то незнакомый голос. — Теперь тебе точно пиздец настал.
— А ты если, такой смелый, зайди сюда, а там мы посмотрим, кому и что настанет. — Подначиваю уже обладателя незнакомого голоса.
Слышу как по приставной лестнице кто-то поднимается на крышу контейнера, люк открывается и вниз летит очередная порция хлорки, а потом льется вода. Глаза выедает, а в горле воздух встает колом. Ну ничего гады, дайте мне только выбраться отсюда. Я вас зубами рвать буду.
В кабинете Кабоева, за длинным столом собрались замполит майор Сухов, особист капитан Алкснис, начмед капитан Прохоров, начгар капитан Измайлов и командир второй роты капитан Котляров. Хозяин кабинета грузно ходит назад вперед и отчитывает ротного Котлярова.
— Как у тебя поставлена работа с личным составом? Почему нет внимания к молодым бойцам? Ты, как командир, должен дневать и ночевать в роте, чтобы знать настроения военнослужащих. А ты снова пьянствуешь и забил болт на службу. Смерть этого парня лично на твоей совести.
— Да откуда я мог знать, что его бросит девушка и он побежит вешаться, — вяло пытается оправдаться Котляров. — Я же не должен около каждого стоять и читать письма, которые они получили из дома. Если он сам такой дурак, что из-за какой-то дуры бабы вешаться побежал, я то тут при чем?
