Читать книгу 📗 "Шарлатан 3 (СИ) - Номен Квинтус"
— Плакать — это потому что тебе меня жалко будет?
— Нет, потому что меня после этого, скорее всего в звании понизят и даже оправят куда-то очень далеко в места с весьма неприятным климатом. И дадут уже не квартиру, а комнатуху в общаге, причем с печным отоплением, водой в колодце и сортиром на улице. Я как только представлю такое — сразу слезы наворачиваются… Все, приехали. И возьми вот командировку: завтра зайдешь с ней в бухгалтерию… в университетскую бухгалтерию, а не к Зинаиде Михайловне, и тебе командировочные там рассчитают. Получишь вместе со стипендией за сентябрь. И не выпендривайся: командировка всем объяснит, куда ты на лето пропадал. Ты и сам ее внимательно почитай, тебе это уж точно стоит знать…
Оказалось, что «по документам» я пропадал в КБ товарища Мясищева, где занимался разработкой программ для новенькой «бортовой вычислительной машины», которая должна была ставиться на новый его самолет совершенно военного назначения. Причем вовсе не в Москве время проводил, а на каком-то полигоне в Астраханских степях. Как я понял, «степи» кто-то специально проставил: за работу в таких краях командировочные вообще чуть ли не в тройном размере начислялись. Ну, лишние деньги мне точно не помешают, все же «изобретательские» у меня давно закончились, да и почти из всех артелей меня потихоньку «уволили». Так что «дополнительную зарплату» мне начисляли лишь в Грудцинской артели имени Чкалова, где все еще выпускались зажигалки. Причем начисляли мне исключительно «в рекламных целях»: в паспорте на зажигалку было написано, что «конструкцию зажигалки предложил товарищ Шарлатан».
Но, честно говоря, мне «лишние деньги» были нужны разве что для объяснения другим людям, откуда у меня вообще деньги берутся, так как денег — наличных, на личные совершенно нужды — а вообще мог получить сколько угодно. Потому что в Союзе была целая группа людей, которые о зарплате могли в принципе не волноваться и которые так же получали денег сколько им потребуется. Те же физики-ядерщики в таком режиме существовали (не все, но вот ведущие специалисты в Арзамасе-16, если им нужны были деньги, просто писали записки в бухгалтерию с указанием нужных сумм — и им денежки в тот же день в кассе и выдавали). Еще, насколько я знал, теми же преимуществами пользовались и ведущие конструктора некоторых систем, хотя далеко не все. Но вот товарищ Челомей — после того, как он сдал флоту свою противокорабельную ракету с турбореактивным двигателем, в «систему» был включен — и я об этом от него самого узнал. В начале сентября, когда по просьбе Акселя Ивановича посетил Реутов, так как тамошние математики как-то слишком уж долго не могли отладить программу обработки поступающей от бортового радара информации. Точнее, программа не успевала ее вовремя обработать и ракета могла промахнуться в случае, если цель активно маневрирует но оказалось, что программа тут вообще не причем, просто сигналы от бортового радара «запаздывали». Не потому, что электричество по проводам слишком медленно шло, а потому что там использовалась вращающаяся антенна, которая делала полный оборот более чем за полсекунды — а для сверхзвуковой ракеты полсекунды — это почти вечность. Тем более вечность потому, что активный радар в крылатой ракете вообще должен был включаться секунд за десять-пятнадцать до удара по цели, а до этого момента машинка летела вообще в режиме радиомолчания по своим инерционным датчикам и на финишном участке полета отклонение от цели она вообще получала секунды за полторы, а потому на последнем отрезке ракета могла такие кренделя в небе выписывать, что мама не горюй — а ведь еще и рулевые машинки требовалось вовремя и правильно повернуть.
Так что моряки ракеты приняли на вооружение «условно»: если вражеский корабль стоял полчаса на месте, то она его почти гарантированно топила, и если он поперек курса ракеты шел, то тоже шансов от нее увернуться в противника было маловато — а вот как поступать в других случаях, было не очень-то и ясно. То есть разработчикам было неясно — но лишь потому, что они действовали «в соответствии с техническим заданием», которое для них моряки писали. Но так как я моряком вообще никогда не был, то просто в очередной раз провел «допрос третьей степени с пристрастием», выяснил, что же на самом деле морякам было нужно — и ТЗ Аксель Иванович после моих уговоров (и аргументированных обоснований) поменял. Там и изменения-то было минимальными: «разрешалось» километров за двадцать от цели «иногда» включать все же радар — а это уже позволяло выйти на финишный участок с отклонением по направлению менее чем в триста метров, а враг все равно вряд ли бы успел приготовиться к отражению атаки. А еще я «посоветовал» Акселю Ивановичу ставить на ракету радар с фазированной решеткой. Да, такой получался очень даже не дешевый, но ведь точность наведения ракеты вырастала на порядок…
И вот когда все вопросы был решены (то есть были намечены пути решения всех проблем), в разговоре «на отвлеченные темы» я заметил, что в Реутове в магазинах очень неплохая новая мебель появилась, но которую я, к сожалению, купить не могу так как денег не хватает. Денег у меня в кармане не хватало, так как я просто не ожидал, что увижу тут что-то внимания заслуживающего, а Владимир Николаевич мне просто предложил у него денег взять сколько нужно:
— Вы, Владимир Васильевич, не стесняйтесь, мне теперь денег выдают столько, сколько я взять пожелаю. Так что я сейчас заявку напишу, мы с вами в кассу зайдем и все ваши проблемы закончатся.
— К сожалению не закончатся: я сюда на «Соколе» прилетел, а в него мебель точно не влезет. Но это не страшно: я не себе ее купить хотел, а брату — так что его уже на машине к вам пошлю. А насчет денег — спасибо, но меня тоже к такой же кормушке допустили, давно уже. Да, я вот еще о чем у вас спросить-то хотел, но, сразу предупреждаю, из чистого личного любопытства: ваше сотрудничество с товарищем Косбергом хоть какой-то результат дало? В детали меня посвящать все же не стоит, а вот в общем…
— Если совсем в общем, то да, дало. Новая машина сейчас проходит последние испытания перед принятием на вооружение. И есть определенные планы на дальнейшее сотрудничество, но… извините, тут потребуется специальный допуск.
— Не потребуется, мне детали вообще неинтересны, я просто уточнить хотел, насколько обоснованными были мои рекомендации относительно Семена Ариевича. Меня опять в правительство вызвали, снова какие-то вопросы задать хотят — и я спросил исключительно для того, чтобы там в грязь лицом не ударить, что-то глупое там брякнув…
Небольшое совещание у Иосифа Виссарионовича было в самом разгаре. Небольшое, но очень важное, и все, внимательно выслушав выступление Павла Анатольевича, сидели молча и обдумывали сказанное. А спустя где-то полминуты после того, как Павел Анатольевич сел, Лаврентий Павлович высказал свое мнение относительно услышанного:
— Ну, возможно предложение товарища Киреева стоит и принять. Тем более, что очередной срыв всех планов в этом году грозит нам не только существенным недостатком финансирования ряда очень важных программ…
— А я считаю, — тут же дополнил слова Берии Пантелеймон Кондратьевич, — что даже этого будет крайне мало. А если принять во внимание то, сколько средств было уже потеряно при строительстве судов и кораблей…
— Вы считаете, что это хоть как-то поможет исправлению накопившихся… ошибок? — уточнил Иосиф Виссарионович.
— Ни в малейшей степени, — с жесткой улыбкой ответил ему Николай Семенович. Сталин вопросительно посмотрел на товарища Патоличева, и тот продолжил:
— То, что эти… эти уже сделали, исправить вряд ли получится, но не допустить повторения таких же ошибок в будущем мы в таком случае сможем. По крайней мере относительно товарища Киреева я полностью уверен, что он, избавившись от, извините за выражение, трогательной заботы, все им намеченное выполнит. Достаточно просто посмотреть, сколько он сделал, руководя Горьковской областью…
