booksread-online.com
👀 📔 читать онлайн » Фантастика и фэнтези » Альтернативная история » Императрица Мария. Восставшая из могилы - Барятинский Михаил Борисович

Читать книгу 📗 "Императрица Мария. Восставшая из могилы - Барятинский Михаил Борисович"

Перейти на страницу:

– Кто написал все эти чудесные песни?

– Так, один знакомый, – уклончиво ответил Николай, чем, кажется, полностью уверил девушку в своем авторстве.

Желая расшевелить компанию и хоть немного развеселить Машу, загрустившую на третьем куплете песни Олега Митяева, он спел «Диалог у новогодней елки», а затем «Кавалергарда век недолог». Потом Николай предложил спеть еще кому-нибудь, но все отказались и попросили его продолжить.

– Отличные песни, – сказал Пепеляев, – никогда таких не слышал.

– Спойте еще, Николай Петрович, – умоляюще сложила руки Маруся.

Николай улыбнулся ей и запел:

За рекой Ляохэ загорались огни,
Грозно пушки в ночи грохотали,
Сотни храбрых орлов
Из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали.

Это была своего рода проверка. Советскую версию про «сотню юных бойцов из буденновских войск» Николай знал с детства. Уже в весьма зрелом возрасте узнал, что у нее был оригинал – казачья песня периода Русско-японской войны. Когда он услышал ее впервые, то был потрясен тем, насколько она трогает за душу. Советский вариант как-то совсем не трогал – обезличенные бойцы, почему-то все юные, обезличенная разведка непонятно где, разве что степь украинская. В казачьей песне все указано четко людьми, явно пропустившими эти события через себя. Речь идет о рейде казаков под командованием генерала Мищенко на Инкоу. А почему она цепляет, а советский вариант нет, Николай и сам толком не мог объяснить. Но вот слова «комсомольское сердце пробито» и «передай дорогой, что я честно погиб за рабочих» как-то совсем не трогали. Что значит «комсомольское» сердце? Оно какое-то особое, не как у всех? Вот в казачьем варианте «удалецкое сердце», и тут все ясно. И потом, если в предсмертные мгновения человек вспоминает о рабочих, то у него не все в порядке с психикой. Другое дело в оригинале, там смертельно раненый урядник просит коня совсем о другом:

Ты, конек вороной,
Передай, дорогой,
Пусть не ждет понапрасну казачка.

И вот это-то трогает до слез! Это близко каждому: жена, мать, дети. О них вспоминают в предсмертную минуту. А остальное – агитка!

Песню подхватили все. Когда Маруся пела о погибшем казаке, у нее на глазах появились слезы. Все это абсолютно точно свидетельствовало, что именно это первоначальный текст песни, а не более поздняя переделка советского варианта.

«Как это делается, мы знаем, – подумал Николай, – сами таким занимались для студенческих капустников. Берется один текст и меняется на другой, главное – в размер попадать. А тут и менять мало что надо, казаков – на юных бойцов, японцев – на белогвардейцев, и все по большому счету».

Он вспомнил, как вместе с друзьями, как и он, не имевшими никакого поэтического таланта, написал пьесу для художественной самодеятельности на размер Шекспира и похабные вирши на размер пушкинской «Сказки о царе Салтане».

– А про любовь вы совсем не поете, Николай? – прервала свое молчание великая княжна.

– Могу и про любовь, – улыбнулся ей Николай.

Сиреневый туман над нами проплывает.
Над тамбуром горит полночная звезда.
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда.

– Господи, хорошо-то как, – сказала, дослушав его до конца, Маруся. – А еще?

– Можно и еще! – сказал Николай и запел трофимовскую песню «За окошком снегири греют куст рябиновый».

Увидев, как нахмурилась Александра Александровна, он подумал, что песня об адюльтере, о том, как женатый мужчина ночует с другой женщиной, наверное, не совсем привычна. Сам-то адюльтер в порядке вещей, но вот петь об этом, видимо, не принято. Ну а когда он спел про «ее глаза, словно море, синие», Николай и вовсе пришел в ужас. Он поднял голову и увидел как раз два больших синих глаза, не мигая смотревших на него. Не в силах от них оторваться, он допел до конца и, желая реабилитироваться, перешел к своему любимому Визбору.

Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены,
Тих и печален ручей у янтарной сосны,
Пеплом несмелым подернулись угли костра,
Вот и окончилось все – расставаться пора.

«Господи, что я пою? – внутренне возопил он, видя, как Машины глаза подергиваются пеленой слез. – Это же про нас, она же сейчас заплачет! А там дальше еще и про самолет, будь он неладен».

Выбросив куплет про самолет, отчего песня стала какой-то куцей, Николай прервал ее на полуслове и со словами «Извините, дальше забыл» запел другую. Запел на автомате ту песню Визбора, которую обычно пел в связке с «Солнышком», и тут же понял, что это вообще полный трындец.

Ты у меня одна,
Словно в ночи луна,
Словно в году весна,
Словно в степи сосна.
Нету другой такой
Ни за какой рекой,
Ни за туманами,
Дальними странами.

Он пел в полной тишине, не видя уже ничего, кроме Машиных глаз. Он понимал, что петь эту песню нельзя, но уже не мог остановиться. Он не видел сочувственных глаз Маруси, Деллинсгаузена и Попова, растерянных лиц Пепеляева и Брусенцова, вконец рассердившейся Теглевой, он ничего не видел, кроме ее глаз.

В инее провода,
В сумерках города.
Вот и взошла звезда,
Чтобы светить всегда,
Чтобы гореть в метель,
Чтобы стелить постель,
Чтобы качать всю ночь
У колыбели дочь.

Это была великая песня о любви. И она завораживала всех присутствующих. Так здесь о любви еще не пели, так искренне, просто и так по-домашнему нежно. Он пел любимой женщине, и невидимые нити тянулись от его души к ее душе, и для них двоих уже не было ничего вокруг: ни этого номера, ни гостиницы, ни Омска, ни планеты Земля.

Вот поворот какой
Делается с рекой.
Можешь отнять покой,
Можешь махнуть рукой,
Можешь отдать долги,
Можешь любить других,
Можешь совсем уйти,
Только свети, свети!

Маша плакала. Плакала молча, без всхлипываний, просто по ее щекам бежали ручейки слез. В гостиной повисла тишина. Александра Александровна, подхватив Машу под руку, увела ее прочь. Николай, не зная, что ему делать, молча сидел и виновато улыбался, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Впрочем, и остальные старались не смотреть на него. И только Катюха, выразительно взглянув на брата, постучала себе пальцем по лбу.

Неловкое молчание прервала вновь появившаяся в гостиной Теглева. Она остановилась перед Николаем и сердито сказала:

– Иди к ней, дурень! И в ноги падай, в ноги!

Николай молча сорвался с места.

XXII

Ветер гнал по небу низкие хмурые облака. В предрассветных сумерках они казались сгустками какой-то чужеродной энергии, накрывшей Омск в утро 4 ноября 1918 года от Рождества Христова.

Накинув на плечи бекешу, Николай курил, опершись на перила балкона. Курил и ни о чем не думал, просто созерцал. Полчаса назад он покинул Машину спальню, стараясь как можно тише пробраться через гостиную, босиком, на цыпочках, с сапогами в руках. В гостиной на диване без задних ног спала Катюха, а Шурочка Теглева сидела за столом, опустив голову на руки. Казалось, тоже спала. Однако, когда Николай был уже на полпути к двери, она подняла голову и молча проводила его взглядом.

Перейти на страницу:
Оставить комментарий о книге
Подтвердите что вы не робот:*

Отзывы о книге "Императрица Мария. Восставшая из могилы, автор: Барятинский Михаил Борисович":