Читать книгу 📗 "Возвращение в золотой край (СИ) - Русских Алекс"

Дальше посидели, пообщались. Рассказал в юмористических тонах, как бегал от Грищенко. Тут главное, сразу свою версию дать, иначе сами придумают что угодно, причем обязательно самое паскудное, потом оправдываться будет бесполезно. А так за столом, за совместной трапезой поговорить – это совсем другое отношение. Психология – штука тонкая, не зря раньше преломить хлеб можно было не со всяким, а только с равным. Расстались почти приятелями.

После разговора пошел к себе. Соседи оказались уже на месте, но не спали. Похоже, меня на кухне они не видели или видели, но предпочли не встревать, а теперь ждали, чем дело кончится, и очень удивились моему довольному виду. Угостил их трубачом. Игорь как-то виновато начал объяснять, что меня Аркаша искал, сразу поясняя, что он тут в авторитете.

Успокоил парней, сказав, что решил все вопросы, но отвечать на тут же вываленную на меня кучу вопросов не стал, пошел спать – тяжелый день сегодня был, устал, как собака.

***

С утра не проспал, хотя малость опасался - очень уж голова была тяжелая вечером. Но ребята уезжали рано, подняли, как и договаривались. Пока собирались, быстро рассказал им подредактированную и сильно сокращенную версию общения со старшекурсниками, но они все равно впечатлились.

Петрович говорил к семи, но я минут за пятнадцать до назначенного срока вышел, мало ли, подойдет пораньше, не хочу заставлять ждать. Отошел в сторону от крыльца, присел на чемодан. Сыровато с утра, легкий туман с моря натянуло, но видно неплохо, метров на полсотни. Для Магадана совсем слабенько, тут порой так плотно может затянуть, что руку вытягиваешь, а кисть уже в тумане растворяется.

Прохладно, надо было свитер одеть, но не хочется в чемодане копаться. Ладно, потерплю. Замерзнуть не успел, Урбан оказался тем еще педантом, показался ровно без двух семь. Часы у меня старенькие, вчера их поставил по сигналу точного времени, вряд ли сильно убежать успели.

Думал, опять пойдем в институт, но направились совсем в другую сторону, выйдя на Парковую.

- Хотел пристроить вас у аспирантов в комнате, но подумал, что выйдет не удачное решение, их на время ремонта самих уплотнили, - рассказывал по пути Петрович, - Неделю назад жену с сыном отправил на море, - у меня дома комната сына сейчас свободна, поживете пока у меня.

Надо же, я, признаться, был согласен на раскладушку в аудитории. Даже немного неудобно.

Квартира у преподавателя оказалась в старой сталинке. Солидный такой каменный дом в три этажа с толстыми стенами из красного кирпича. С улицы здание было оштукатурено, но вот со двора красовалась кирпичная кладка, придавая знанию вид казенного склада. Поднялись на последний этаж. Помнится, на Дальнем Востоке его называли «еврейским», но даже не знаю почему. А может и не только на ДВ его так прозвали, тут не скажу.

А неплохо живут преподаватели – довольно большой зал, еще две комнаты – одна вполне просторная, вторая поменьше. Вот кухня откровенно тесная, словно в хрущевке, впрочем, во многих сталинках так. Зато есть просторная прихожая с импортным кнопочным телефоном на небольшом столике и с монументальной вешалкой из кованой меди. Мощная штука. Петрович провел по комнатам, показал, где и что. Потом радушно накормил завтраком, нарезав бутербродов и достав из холодильника ЗиЛ несколько вареных яиц.

Помнится Ильф с Петровым в «Двенадцати стульях» рассуждали о том, что холодные яйца всмятку – еда очень невкусная, и хороший, веселый человек никогда их не станет есть. То ли я не особо веселый, то ли не слишком хороший, но мне они нормально заходят. Я под чай сразу парочку умял с удовольствием. Петрович улыбаться стал, сказал, что наварил себе на завтрак сразу десяток, чтобы время не тратить, а есть не хочется, так хоть мне скормит.

После завтрака переместились в зал. Оказывается, там небольшой закуток огражден поставленным торцом книжным шкафом. Я в первый раз внимания не обратил даже. Получилось что-то вроде небольшого кабинета с письменным столом и удобным креслом. Мебель массивная, то ли старинная, то ли на заказ сделана, скорее всего последнее - на Колыме хороших мастеров хватало, со всей страны навезли при Сталине. С трех сторон книжные стеллажи, основательно заставленные разнообразными томами. О, и печатная машинка есть, довольно компактная, но, похоже, электрическая, тоже на полке стоит.

- Александр, я сегодня не в институте занят, поэтому там поработать не получится. Руководство я принес. Вот вам рабочее место, занимайтесь. Я сейчас ухожу, буду уже после обеда. Проголодаетесь, не стесняйтесь, берите все, что есть в холодильнике. Ключ от входной двери я заберу, второй я на кафедре оставил на всякий случай, а комплект сына даже не знаю где, этот обормот мог и с собой его забрать. Вы не обижайтесь, вечером принесу.

- Василий Петрович, у меня два вопроса, - решил я уточнить.

- Да?

- Я вижу, у вас печатная машинка есть. Если она с русским шрифтом, я бы мог сразу текст отпечатать.

- Владеете?

- Вполне, - я даже руку на сердце положил для убедительности.

- Тогда не вижу препятствий, - улыбнулся собеседник, - А второй вопрос какой?

- Василий Петрович, может лучше, если вы меня на ты будете называть? Мне, право слово, даже неудобно, все же разница в возрасте и положении.

Урбан заулыбался.

- Хорошо, - говорит, - Договорились, Саша.

После ухода Петровича занялся делом, а то выгонит из дома, тусуйся потом по вокзалам. К тому же я в СССР – тут знакомства и связи очень многое решают. Если поступлю, то мне несколько лет под его началом ходить, поэтому хорошее отношение очень пригодится.

Машинка оказалась весьма удобной, шум хотя и издавала, но не слишком сильный. Помню, в прошлой жизни была у меня стационарная Эрика. Вот это был монстр! Тяжеленная, килограмм под двадцать, а шум от нее стоял такой, словно она не буквы печатала, а сваи заколачивала. Вечером, если сядешь поработать, то через минут двадцать соседи в стены начинали в ответ долбить.

Зато лента на ней была двухцветная – с черной полосой вверху и красной внизу. Можно было печатать любым цветом на выбор, только селектор надо было перевести. На этой модели такой фишки нет.

Сначала было довольно неудобно - привык к компьютерной клавиатуре, так что пришлось пару листов испортить для тренировки. Но освоился довольно быстро. До полудня перевел страниц двадцать, заодно и те листы, которые вчера исписал, тоже перепечатал. Петровича пока не было, но ждать его не стал – перекушу, отдохну, а тогда можно продолжить работу.

Налил в электрочайник воды из-под крана. Фильтров сейчас не водится, но вода в Магадане неплохая. Пока чайник закипал, обследовал холодильник.

Похоже, Петрович для себя не готовит. Один нижний ящик полностью забит яйцами, на полках обнаружились кусок докторской колбасы, начатая палка твердой «Московской», пачка крестьянского масла, на боковой дверце пара бутылок кефира, одна из них наполовину выпита. В дальнем углу сиротливо приткнулась пол литровая банка с томатной пастой, тронутой по краям плесенью, там же завалялся позабытый и высохший кусочек сыру, кажется голландского. Не густо, на бутербродах сидит мужик, на обед, небось, в столовую ходит. Похоже, его кулинарный максимум – жареные или вареные яйца.

В морозильнике нашлась говядина, разрубленная на две половины курица, рыба, пакет с нечищеными кальмарами. Хотя откуда нынче чищенные? Опять же такие вкусней, никогда не любил китайские пропаренные. Рыба, кажется, навага. Развернул пакет – да, она самая. Хорошее, дело, кстати, в царские времена эта рыбка считалась одной из лучших. Ее в Магадане обычно зимой ловят, а сейчас лето. Хотя, может с прошлой зимы завалялась.

Кухонный шкаф тоже оказался не пустым: мука, крупа, пакет с макаронами, целый запас консервов – рыбных и мясных, банок семь. Вот сто пудов – Петрович по вечерам на них налегает, чтобы не кашеварить самому. Там же на полках стояли банки с вареньем и матерчатый мешочек, от которого шел непередаваемо вкусный лесной запах. Ну, точно – сушеные грибы. В самом углу за холодильником приткнулся небольшой деревянный ларь. В нем ожидаемо оказалась картошка, лук, морковь.