Читать книгу 📗 "Русская Америка. Сухой закон 3 (СИ) - Дорохов Михаил Ильич"

Ипподром «Черчилль Даунс», (Луисвилл, штат Кентукки) в 1920ых и сейчас!

Глава 4

Ты просишь меня об услуге?

Атлантик-Сити встречал нас во всей своей красе. Город был украшен гирляндами из разноцветных цветов. Они висели на каждом втором фонарном столбе. А перила вдоль набережной были увиты искусственными цветами. Сколько Наки потратил на это — уму непостижимо. Но я не сомневался, что казначей отобьёт эту сумму в самое ближайшее время, причём уйдя в немалый плюс.

Вдоль набережной стучали конные коляски, даже бегали рикши, которых можно было увидеть столько же разве что в южных штатах. Медленно проезжали редкие авто, загруженные разной снедью и алкоголем. Набережная Атлантик-Сити была в основном прогулочной зоной с огромным количеством ресторанов и бутиков. По другую сторону, ближе к воде, на удалении друг от друга стояли дощатые, украшенные теми же искусственными цветами сцены. На двух таких выступали маленькие оркестрики.

На одной из сцен в микрофон завывала чопорно одетая дама, простирая руки к большой группе, в которой были преимущественно такие же строго наряженные женщины. Она потрясала над головой Библией.

— Алкоголь! Вот страшный враг всего нашего общества! Наши мужчины, обуреваемые этой страстью, нарушают заповеди! Уходят из семей, превращаются в подобие животных! Наши молитвы были услышаны Господом! Государственные мужи приняли Акт Волстеда, и скоро мы избавимся от этого страшного общественного недуга! Передаю слово казначею города Атлантик-Сити, Еноху Джонсону! Тому, кто всегда поддерживал нас в нашей праведной борьбе!

Дамы захлопали, а я и Блум остановились неподалёку от толпы.

На сцену пружинящейся походкой вспорхнул Наки, встал к микрофону и одарил всех дам нежнейшей из улыбок:

— Достопочтенные дамы славного города Атлантик-Сити! Я рад присутствовать сегодня здесь, за этой трибуной! Моя душа радуется, когда я нахожусь в обществе, которое выступает за трезвость! Трезвость ума! Трезвость действия! Трезвость, которая так необходима нам для процветания нашего великого народа!

Наки обвёл глазами толпу и встретился глазами со мной. Мне показалось, что в его глазах мелькнула усмешка.

— … Вы знаете, насколько я последовательно, весь год выступаю за Акт Волстеда!

Толпа загомонила, женщины одобрительно закачали головами, отчего море широкополых шляп пошло рябью.

— Но я не только поставил себе целью искоренить недуг употребления спиртного на вверенной мне территории! Я думаю, женщины Атлантик-Сити и штата Джерси достойны большего, чем просто видеть своих мужей трезвыми, когда те возвращаются домой. Они достойны того, чтобы иметь голос на предстоящих выборах! Я буду бороться за это. Биться за то, чтобы женщины нашего города первыми в стране получили это право!

Женщины загомонили, а одна, бедно одетая, с ребёнком на руках, неожиданно крикнула:

— Алкоголь по-прежнему распространён в городе!

Наки мгновенно переключился на неё, вытянул руку вперёд и заговорил с утроенным жаром:

— Верно! Преступность, как древнее чудовище Гидра — имеет много голов. И я уверен, что с новым мэром Эдвардом Бейдером, мы получим больше сил и ресурсов для борьбы с бандитами, которые заливают улицы спиртным. Посмотрите на эту прекрасную девушку! Мадонна с младенцем!

По толпе женщин пронёсся умилительный вздох. Некоторые из них смотрели на Джонсона уже почти с обожанием. А он продолжал:

— … разве она заслужила видеть, как её супруг возвращается домой за полночь пьяным? Разве мы хотим, чтобы её ребёнок жил в мире, полном разврата и порока? Нет! Голоса женщин должны быть услышаны! И я, и кандидат в мэры города Атлантик-Сити Эдвард Бейдер приложим все усилия для этого!

Наки стукнул себя в грудь и обвёл взглядом всю площадь.

А я шепнул спутнице:

— Как вам речь, мисс Блум?

Девушка пожала плечами и тихо ответила, кивнул на толпу:

— Легче всего управлять теми, кто не знает окружающего мира и не учился. К сожалению, эти женщины, забота которых до недавних пор была смотреть только за домом и детьми, хоть это тоже невероятно трудно, опираются на скудное образование. Они или будут обмануты, или сами хотят быть обманутыми, ведь сейчас закон Божий для них это всё. Не может же такой респектабельный джентльмен, как Енох Джонсон, их обмануть? Реально понимают всю ситуацию лишь немногие суфражистки. И чем большему количеству женщин станет доступно нормальное образование, чем больше они будут «выходить в мир» из своего дома, тем быстрее они разберутся в том, что происходит в политике. Хотя бы и отдельно взятого города или штата…

Я согласился с ней, хоть и не полностью. Девушка наперёд расписала то, что будет происходить с женским движением в штатах ещё лет пятьдесят. Оно будет инструментом в руках вот таких вот дельцов, как Наки. Все эти марши женщин, общества благочестивых дам и «прочая-прочая» — станут средством давления одних сенаторов на других, или инструментом северных штатов для «причёсывания» более консервативного юга. Только вот подобные Джонсону всё равно будут использовать всё это в своих интересах, манипулируя массами и играя на их самых высоких и самых низменных чувствах.

— Я подумал над вашей просьбой, мисс Брауни. И думаю, что Наки стоит посвятить в это дело. Мы на его земле, и я не хочу портить отношения с партнёром.

— Если вы гарантируете безопасность меня, моего брата и лошадей, то вы вольны делать так, как угодно. Однако нежелательно, чтобы Розетти знал, что мы попросили о помощи Еноха.

— Вы попросили о помощи конкретно меня. Значит, эту работу будем выполнять я и мои люди. Просто нужно будет обсудить кое-какие детали с мистером Джонсоном.

— Хорошо, — кивнула Блум, держа меня под руку, пока мы шли вдоль набережной.

Мы дошли до череды высоких отелей в классическом стиле. На первых этажах располагались кафе и магазинчики, зазывающие дам французскими названиями. Здесь степенно прогуливалась более состоятельная публика. Я украдкой посмотрел на девушку. И невольно сравнил её с Кристиной-шпионкой. Они были как инь и янь. Что во внешности, что по характеру. Холодная расчётливость мисс Брауни, её сдержанность в общении, полностью отрицала игривость и любовь к приключениям Кристины-Ксении. Однако я почему-то очень даже хорошо представлял себе тонкую фигуру Блум с ружьём наперевес, отстреливающую грабителей какого-нибудь ранчо. Плохо, криво, но делающую это, стиснув зубы. Была в ней какая-то внутренняя сила и решительность.

* * *

Вечерний «Ритц», как всегда, блистал своим великолепием. У стены огромного зала расположилась двухэтажная сцена, где на верхнем ярусе надрывался оркестр. На помосте первого этажа, который полукругом уходил в зал, танцевал и пел весёлым голосом невысокий человек со смешными большими глазами.

— Вот они! Мистер Соколов! Мисс Брауни!

К нам спешил Наки собственной персоной, радушно улыбаясь и разводя руки так, словно хотел обнять не только нас. В лацкане коричневого в бежевую полоску пиджака красовалась неизменная алая бутоньерка. Бордовый галстук, кремовые туфли. Джонсон был одет по последнему писку моды. Видно, что над его образом потрудился очень талантливый портной.

Мы поприветствовали друг друга, и он выверенным жестом указал на столик почти в центре зала:

— Прошу вас! Отужинаем вместе. И послушаем Эдди Кантора! Специально позвал его выступить несколько вечером подряд. Восходящая звезда! Вы слышали его шутки? Это уморительно! Мисс Брауни, не волнуйтесь, они все приличные!

Ну да, неприличное творилось в номерах Ритца и в закрытых от чужих глаз люксах. Про апартаменты самого Наки я вообще молчу. Перед глазами сразу встала картина с девочками из кабаре, что щеголяли перед гостями Наки в первую нашу с ним встречу. На них тогда из одежды были только бусы.