Читать книгу 📗 "Царская дорога (СИ) - Чайка Дмитрий"
— Царь царей вопрошает тебя, — важно заявил глашатай. — Зачем ты молил принять тебя? Зачем припал к его стопам?
— Ничтожного зовут Нейтхотеп. Он потомственный жрец богини Нейт в Саисе, — заговорил жрец. — Он…
— Тебе дозволено встать, — перебил его глашатай, который увидел мой знак.
— Благодарю за великую честь, о воплощение Посейдона, — проговорил жрец, упорно разглядывая мои сандалии. — Я услышал весть, что богиня, которой я служу, сочеталась с богом моря и родила новое божество. Я молю о том, чтобы служить ему.
Саис, столица пятого септа Нижнего Египта. Город на западе Дельты, недалеко от будущей Александрии, или как там ее получится назвать. Захолустный храм с захолустным культом, чьи жрецы даже близко не стояли по мощи и богатству с жрецами Амона-Ра. А ведь именно богиня Нейт этого самого Ра и родила. Нехорошо бог Солнца с собственной мамой обращается. Можно сказать, в черном теле держит. Ведь я не зря выбрал именно ее в матери Серапису, которого беспардонно позаимствовал у царей Птолемеев. Этот синтетический бог в свое время очень неплохо показал себя. Запад Дельты может стать опорой нового культа, который соединит людей моря и египтян. Именно там я распускаю слухи о рождении нового бога, ожидая, когда клюнет кто-нибудь из молодых и голодных. Из тех, кому ни хрена не светит в текущем раскладе. Мои купцы, получившие разрешение на торговлю у самого чати, активно работали в Саисе, который и был центром почитания богини Нейт. В Египте в каждой дыре свой персональный бог, и никто даже приблизительно не знает, сколько их на самом деле. Говорят, больше четырехсот. И это немалая проблема для фараонов, ведь каждый такой культ хочет свой кусок пирога.
— Тебе предписано отплыть на священный остров Посейдона, — важно заявил глашатай, — чтобы мудрость великого жреца Гелена напитала тебя. И тогда, если ты будешь признан достойным, то займешь важное место в храме Сераписа. Можешь удалиться!
— Благодарю, благодарю, благодарю… — жрец, пятясь назад и прижимая стопы к полу, как Майкл Джексон в лунной походке, выкатился из мегарона.
Я слышал, что у них там показать подошву — неслыханное оскорбление для жрецов и знати, но не до такой же степени. Я ведь еле высидел на троне. Лишь когда этот чудак ушел, и за ним закрыли дверь, я захохотал так, что едва корона с головы не упала. Я смеялся до колик в животе, до слез.
— Почему ты смеешься, отец? — ко мне подошел Ил, который стоял неподалеку, слыша каждое слово. Мальчишке шесть, и он серьезен не по годам.
— Ты видел, как он шел? — всхлипывал я.
— Он шел так, как пристало низшему. Я тоже приказываю ходить так в моем присутствии, — непонимающе уставился на меня Ил, а я внимательно посмотрел на него. Не рано ли забронзовел этот ребенок, окруженный раболепием с рождения?
— Ты засиделся во дворце, сын, — ответил я, сразу растеряв весь веселый настрой. — Тебе пора уходить с женской половины.
— Где же я буду жить? — растерялся он.
— В лагере легиона, — успокоил я его. — Ты ведь любишь кататься на лошадке. А теперь узнаешь, как за ней ухаживать, как поить и кормить. И как выносить за ней навоз.
— Разве не слуги должны это делать? — набычился он. — Я наследник, мне не пристало… Я не хочу…
— Воин сам ухаживает за своим конем, — я пристально посмотрел на него. — Или ты думаешь, что страной можно править из коляски, которую тащат слуги? Нет, дружок, это не так. Страной правят сидя не на троне, а в седле. Воины не будут подчиняться тому, кто не умеет держать в руке меч. Как только ночи станут теплыми, ты покинешь дворец.
— Я не хочу жить в лагере, вместе с чернью! — упрямо смотрел он на меня, и я расстроился. Вот те на. Упустил мальчишку, мотаясь по всему миру как бешеная собака.
— А я и не спрашивал, чего ты хочешь, — ответил я ему. — Ты наследник, первый из воинов. Тебе не станут подчиняться, если ты будешь слаб.
— Я все маме расскажу, — на его глаза навернулись слезы.
— Свободен, воин, — махнул я, и он ушел, давясь плачем.
— Па, — Клеопатра, которая подслушивала у двери, залезла ко мне на колени и обняла за шею. — А можно я в лагерь вместо Ила поеду? Я хочу лошадку чистить. Ну правда! Тут такая скука! Мама с Береникой возится, Ил с Мегапенфом в царя играет, а я одна с няньками.
Этой егозе уже четыре, и она бойко стрекочет, выплевывая слова со скоростью пулемета. Она похожа на мать, но усидеть за ткацким станком не может и четверти часа, убегая под разными предлогами. Крошечные ножки обуты в пурпурные сандалии, украшенные камнями и золотом, а короткий хитон расшит какими-то невероятными цветами. Дочь у меня растет щеголихой.
— Поедешь со мной на пилораму? — заговорщицки прошептал я ей на ухо. — А потом в кузню. Там большой молот поднимает река. Там мастера берут большие куски железа, и он плющит их ударами.
— Хочу! — взвизгнула она и захлопала в ладоши. — Хочу! Хочу! Хочу!
Вот ведь! — я даже расстроился. Ей и впрямь интересно. Клеопатра растет живой и любопытной девчонкой. Я несколько раз брал с собой сына, когда ездил в мастерские, и он ни одного вопроса не задал. Просто прошел мимо со скучающим лицом и даже не вспомнил потом об этом. Неужели он не изменится? Тогда нас всех ждет беда. Он сядет на трон, прокатится по инерции, которую я придам этому миру, а потом все зачахнет, в полном соответствии с заветами ибн-Хальдуна.
— Первое поколение приходит из пустыни и захватывает город, — шептал я. — Второе поколение строит империю. Третье сажает кипарисы и покровительствует поэтам. Четвертое поколение вырезается теми, кто пришел из пустыни. Проклятье, да как же обойти эту ловушку? Или мне и впрямь, как говорит Креуса, взять еще жен? Нет, не хочу. Гарем с кучей наследников — это точно не выход. Это всегда или кровь, когда сыновья режут друг друга, или очень большая кровь, когда они устраивают гражданскую войну. Я буду думать, у меня еще есть время.
Глава 5
Год 5 от основания храма. Месяц четвертый, Пенорожденной Владычице посвященный, повелительнице змей, победы приносящей. Время убывающей луны. Пер-Рамзес.
Безымянный сошел с корабля вместе со свитой новой царицы. Давненько он не бывал в Стране Возлюбленной. С тех самых пор, когда его украли ливийцы и продали заезжим купцам из Сидона. А в столице он и вовсе не был никогда. Жизнь деревенского паренька скучна и однообразна, а кругозор крестьянина узок и убог. Его интересы крутятся вокруг еды, соседей и высоты разлива. Простой труженик из сословия хемуу-несут, «царских людей», совсем ничего не знал бы из того, что находится за пределами родной деревни и ближайшего храма, но, к счастью, когда наступало Время Жары, его гнали копать каналы, рубить камень, а самых везучих и вовсе призывали в войско. Так они становились пехотинцами-мешау. Бывший крестьянин получал щит и копье, а потом тащил груз вместе с ослами, копал валы и ставил шатры для благородных воинов-колесничих. А когда его отряд колотили какие-нибудь залетные разбойники из племени мешвеш, шакалуша или дануна, то кости счастливчика заметало песком в какой-нибудь забытой богами ханаанской или ливийской дыре. И ни жена, ни дети даже узнать не могли, что случилось с их кормильцем.
— Бр-р! — передернул плечами Безымянный. — Отвели боги от какой участи. Богиня, спасибо тебе. Кстати… А как бы мне назваться в этот раз? Снова Баки? Нет, не хочу. Пусть будет Хети. Тот, кто на реке. Подходящее имечко для бродячего купца.
Безымянный выбросил из головы всяческие мысли, потому что Царская пристань, украшенная тканями и заполненная разодетыми сановниками, — это зрелище, которое увидишь не каждый день. Даже в Энгоми он не встречал подобной роскоши. К слову сказать, столица Талассии оказалась куда скромнее, чем великий Дом Рамсеса, Повелителя Иуну, Великого силой, Победоносного, Сильного мечом. Таково было полное имя столицы. Город этот велик до того, что уходил за горизонт. Он изрыт каналами, самый большой из которых ведет прямо сюда, к царскому дворцу.
