Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-46". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кас Маркус"

— Вы просто ангел, Анна Аркадьевна! — просиял я.

— Давайте ваш паспорт, — она посмотрела на меня. От ее потеплевшего взгляда я сам чуть не растаял. Понятно, что эта страсть предназначалась не мне, а моему загадочному отцу, которого я на ходу выдумал.

— Вот он, пожалуйста! — я положил краснокожую книжечку на стол, а сверху — ордер. Я готовился рассказать еще одну историю, которая объяснит, почему в моем паспорте вместо прописки на какой-нибудь Садовой или, там, улице имени академика Королева имеется только пустая страница, но она ничего об этом не спросила.

— Вот с этой справкой вам нужно будет зайти в паспортный стол на Восточной. Знаете, где это?

— Найду, — покивал я, переводя дух. Если мой профессиональный опыт чему-то и учит, так это навыку выдумывать на ходу всякую затейливую ложь. Конечно, я мог был полностью в своем праве и мог бы надавить на Анну Аркадьевну, пригрозив, что натравлю на нее и ее шалман все разновидности проверок на предмет злоупотребления служебным положением. И она бы, скорее всего, тоже сдалась. Вот только коменданта лучше иметь в друзьях, а не во врагах. Так что шантаж я оставил на самый крайний случай. Которого, к счастью, не произошло.

Следующие полчаса я потратил на общение с кастеляншей на предмет постельного белья и дубликата ключей. Ну и по ходу дела я задавал вопросы о том, как здесь все устроено.

На самом деле, не очень удобно, конечно. Это была общага коридорного типа с двумя туалетами на этаже. А постирочная-помывочная на всех общая, в подвале. Здоровенная темная душевая с множеством леек из потолка. По вторникам, четвергам и субботам принимать душ и стирать дозволялось только женщинам, а по средам, пятницам и воскресеньям — только мужчинам. В понедельник — санитарный день.

Я закрыл дверь и поставил сумку на пол. Огляделся. Никого из моих трех соседей дома не было. Логично, рабочий день же еще. В комнате на четыре кровати царил порядок и бардак одновременно. Три кровати были явно заняты, а на четвертой, поверх матраса, были свалены всякие шмотки. Большой обеденный стол использовался скорее как верстак — в крышке прикручены тиски, а под столом — ящик с инструментами и картонная коробка с каким-то хламом. Длинный шкаф на четыре дверцы был встроен в стену, примыкающую к двери. На книжной полке сиротливо стоял томик Артура Конан Дойля.

Ну что ж... Хоум, свит хоум.

Трогать вещи и лезть в шкаф я пока что не стал, которая кровать моя, было понятно невооруженным взглядом. Я сложил стопку влажноватого постельного белья на один из стульев, прошелся взад-вперед по скудно обставленному жилищу. Штор никаких на окне на было. Четвертый этаж, зачем? С улицы же не заглянешь... Дернул за чертика из капельницы на окне.

Перевел дух. По моим ощущениям было уже часа три-четыре. Значит у меня есть как минимум пара часов в одиночестве. Как раз время на то, чтобы перевести дух и подумать.

Меня ни капельки не волновало то, что я наврал комендантше с три короба. Во-первых, месяц — это довольно много, за это время можно будет или найти более пристойный вариант проживания, или договориться с кем-нибудь, чтобы он изобразил дружественный визит моего отца в новокиневскую рабочую общагу. Или... Я мечтательно улыбнулся и облизнул губы. Представил, как моя рука скользит по обольстительным изгибам тела комендантши...

Так, стоп. Это все, конечно, хорошо и приятно, но есть кое-что, с чем я хотел бы разобраться без лишних глаз.

Я вжикнул молнией сумки, запустил руку в ее мягкое чрево и нашарил там свою записную книжку.

Пролистал страницы для начала бегло. Ага, несколько списков имен и телефонов. По какому принципу — непонятно. Страница, на странице сверху какая-то закорючка, смутно знакомая. А потом без всяких там алфавитных порядков имя и телефон. Всего в блокноте таких списков было шесть. Из одного пара имен были вычеркнуты. Телефоны семизначные, московские. Закорючки... Вроде я видел уже такие где-то. В памяти всплыла картинка какого-то судебного заседания, на котором я скучал и заглядывал через плечо женщины. Которая как раз такими вот закорючками и писала.

А, я понял. Это стенографические знаки! Правда, я знать не знаю, как они расшифровываются, но это нетрудно узнать. Если найти специалиста.

В самом конце был более упорядоченный список имен и телефонов. Вот тут никаких загадок — это явно контакты. Мельниковы — пятизначный номер. Скорее всего, уже новокиневский. Ну или устаревший. Я отыскал в списке еще несколько знакомых фамилий. Вот этого мужика убили в перестрелке на Углах. А вот этих трех посадили в девяносто втором, я был на суде. А вот и адрес сестры... Только записан он еще как бабушкин.

А вот какая-то Лизонька. И рядом нарисован чертик. Телефона нет, есть адрес.

Остальных я не знал. Но новокиневских адресов довольно много при этом. Меньше, чем московских, но все равно сильно больше, чем должно быть у человека, который приехал в какую-то незнакомую дыру по распределению. Готовился явно.

Еще были заметки вроде плана на день. Только странноватые.

Сделать губонь.

Оставить крушпу.

Встретить плюшевого.

Сдать канафельки.

Убрать тугасы

Подобной белиберды набралось не меньше, чем на десяток страниц. Рядом с одними пунктами стоял плюс, рядом с другими — минус.

На первой странице была фраза на английском.

«Wise never sit and wail their loss, but cheerfully seek how to redress their harms.

William Shakespeare».

Что это? Девиз Ивана Мельникова?

Мудрые люди никогда не сидят и не оплакивают свои потери, а бодро ищут пути возмещения ущерба...

Не самая плохая мысль великого драматурга.

Я закрыл книжечку. Что ж, у моего предшественника в этом теле явно были какие-то планы, что вполне логично. И какие-то занятия, что опять-таки, ничему не противоречит. Любопытно, что значат эти списки людей... Тайнопись, опять же... Он чем-то противозаконным занимался? Не факт. Шифр — обычная защита своей частной жизни, необязательно нарушать закон, чтобы им пользоваться. А списки... ну что, списки? Может он любительские экскурсии по Москве водил, кто его знает?

Был бы у меня сейчас интернет, я бы пробил всех этих людей, чтобы понять, в чем они друг с другом связаны. Но интернета нет, только горсправка. Которой, кажется, нужно год рождения предоставлять. Или... Черт, не помню уже! Я пользовался услугами горсправки, когда студентом был. Вроде грошовая услуга была, по кошельку, даже тощему студенческому, с ноги не била. Другое дело, зачем мне узнавать, кто эти люди. Тем более, что они все москвичи.

Список контактов — другое дело. Вот его неплохо бы пробить. Напроситься еще раз в гости к Венику, чтобы телефоном воспользоваться в неограниченном количестве?

Кстати, Веник!

Я встал со скрипнувшего стула и вышел в коридор. Ключ от комнаты был авторитетным таким, тяжелым, с двумя бородками. Я закрыл дверь и спустился на первый этаж. Из своей загородки на меня коршуном уставился Лев Ильич.

— Отец, ты извини, если вдруг нахамил, — примирительно сказал я. — Ты прямо кремень-мужик! За тобой как за каменной стеной, ничего не страшно!

— Ты не больно-то умничай, Мельников! — сварливо, но уже в другой интонации сказал дедок. — Вас тут таких много, а я один!

— Вот и я говорю — уникальный специалист, тебя беречь надо! — я легонько похлопал его по плечу. — А телефон в нашем рабочей обители имеется?

— Автомат за углом, — буркнул он недовольно.

— Ну Лев Ильич... — я беспомощно развел руками. — У меня в поезде кошелек какая-то хитрая сволочь подрезала. Обычный же есть?

— Да ладно уж, — смягчился вахтер. — В комнате отдыха есть, только больше десяти минут не занимать!

— Да я пару слов сказать только, — я широко улыбнулся.

— В том конце коридора, — дед махнул рукой в правую сторону. — Дверь рядом с ленинкой, она никак не подписана.

— Премного благодарен, — я даже слегка поклонился и пошел в указанном направлении. Искомая дверь оказалась предпоследней. Между ленинской комнатой и библиотекой. Внутри стояло три пролавденных дивана, на журнальном столике — пепельница. И стопка разномастных журналов, собственно. Я почему-то думал, что тут будет телевизор, но нет.