Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-46". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кас Маркус"

Я поежился. Было как-то не по себе, хотя я уже не в первый раз был в психушке.

— Иван, ну что ты замер? — Феликс потормошил меня за плечо.

— А! Ой, простите, задумался, — я виновато улыбнулся.

— Не обращай внимания, они в основном придуриваются, — махнул рукой Феликс. — В этом крыле уже на выписку почти все.

— А Елизавета Андреевна где? — спросил я.

— Так я к ней тебя и веду, — Феликс ухватил меня за рукав, и мы свернули в очередной узкий коридорчик. Мимо приоткрытой двери в туалет. Попали в небольшой квадратный холл. На одной из дверей красными буквами по тому же трафарету было написано «ГЛАВВРАЧ». Ощущение было такое, что это какая-то… ненастоящая больница. Примерно такое же ощущение у меня вызывал архив нашей многотиражки. Как будто детская такая газета, ненастоящая. Такое же ощущение было и здесь. Даже для самого себя объяснить не могу, блин… Просто вот эти вот буквы от руки, линолеум с заплатками на прорехах, занавесочки… Наверняка где-то тут есть еще и кухня с печной плитой и дородной такой поварихой…

В первый момент я чуть не отпрыгнул. Накрыло тем же жутким ощущением, как и на похоронах бабушки. Лицо было ее, но чужое. Как тогда у гроба. Десятилетний я вел себя как бесчувственный болван и даже не заплакал на похоронах. Всякие кумушки-тетушки это осуждали, но я отчетливо помню, как вышел из знакомой квартиры на площадку, где курили всякие мужики-родственники, и бубнил, что это не бабушка. Вообще не похожа.

Но это была она. И сейчас это была она тоже. Просто на мгновение мне показалось, что я опоздал. И что ее лицо застыло той самой восковой маской без капли жизни. Но нет. Она пошевелилась. Клеенчатые петли, притягивающие запястья к металлическому каркасу кровати натянулись. Да уж, даже они выглядели самодельными. Веревку обернули оранжевой медицинской клеенкой и прошили на руках. Наверное, чтобы не гнила, не знаю. Или чтобы не ранила запястья, когда дергаются.

Тут я понял, что она открыла глаза и смотрит на меня.

— Елизавета Андреевна? — тихо спросил я.

— Можно мне попить? — хрипло сказала она и пожевала сухими потрескавшимися губами. Она как будто ужасно постарела с момента нашей последней встречи. В этой уставшей пожилой женщине не было ничего от кокетливой дамочки, всегда элегантной и с макияжем. Спутанные волосы свисали сальными сосульками, между носом и губами — глубокие морщины. Взгляд потухший.

— Вы Елизавета Андреевна Покровская? — снова спросил я.

— Да! Да, я Елизавета! — неожиданно пронзительно заорала она. — Сколько еще раз нужно это повторять?! А ты кто еще такой?! Практиканта прислали меня допрашивать?! Почему меня вообще здесь держат?! Привязали еще, будто я буйная какая!

— Наталья Ивановна, вы меня не помните? — спросил я.

— Я требую, чтобы меня выпустили! — не обратив никакого внимания на мои слова заголосила бабушка. И задергалась так, что кровать начала подпрыгивать.

— Вы ее знаете? — живо заинтересовался Феликс.

— Да, — кивнул я. — Она работает в больнице шинного, санитаркой.

— И ее зовут не Елизавета Андреевна? — прищурился он.

— Все верно, — я снова кивнул. Бабушка продолжала кричать и метаться. Мне стало неуютно и захотелось уйти. Как будто я подглядываю за человеком, в тот момент, когда ему не хотелось бы, чтобы его видели.

Дверь распахнулась. На пороге, уперев руку в бок стояла суровая бабища размером примерно с этот самый дверной проем.

— Вы чего, одурели совсем?! — напустилась она на нас. — Девочке покой нужен, а они тут делегацию целую устроили! А ну выметайтесь быстро!

— Но Константин Семенович… — начал, было, Феликс, но договорить дамочка ему не дала. Она вихрем ворвалась в палату и оттерла нас обоих от кровати бабушки. Плюхнула на тумбочку рядом металлическую биксу.

— Константин Семенович ваш… — она с лязгом откинула крышку и выхватила оттуда стеклянно-металлический цилиндр шприца. Потом сунула руку в карман и достала ампулу. Ловко отломила ее кончик, сунула внутрь иголку. — Я кому говорю, пошли прочь отсюда! Написано же, в часы посещений только! И к лежачим в палату нельзя. Еще и в верхней одежде вперлись, чтоб вас! Быстро пошли отсюда прочь!

Огромной своей лапищей дамочка ухватила тонкое запястье мечущейся по кровати бабушки.

— Тихо, тихо, девочка! — заворковала она. — Сейчас укольчик сделаем, поспишь хоть… Иродов этих я прогнала, не волнуйся, маленькая…

«Девочка» попыталась вырваться, взвыла что-то совершенно нечленораздельное, но железная рука дамочки в белом халате и косынке даже не пошевелилась. Она собиралась сделать укол — она сделала укол. Я почувствовал, что Феликс тащит меня за рукав, тряхнул головой и отвернулся, наконец от своей бабушки. Черт, не думал, что это будет так сложно…

Мы выскочили за дверь и ретировались до того, как суровая дама со шприцем снова обратит на нас внимание.

— Куда вы меня тащите? — спросил я, вежливо высвобождая свой рукав из цепких пальцев Феликса.

— К Костику, — ответил он. — Вы говорите, что знаете эту женщину. Надо внести данные в историю болезни и сообщить родственникам.

— А, конечно! — сказал я и ускорил шаг. — А где ее нашли, кстати?

— Колотилась к кому-то в дом, — махнул рукой Феликс, видимо, показывая, в каком направлении этот самый дом был. — Кричала, что она тут хозяйка, чтобы немедленно открывали. Хозяева вызвали милицию, те сначала в вытрезвитель ее привезли, а оттуда уже — сюда.

С Константином Семеновичем мы столкнулись в дверях его кабинета. Поверх невзрачного серого костюма наброшен белый халат, руки держит навесу. Мокрые.

— Иван? Надо же, какая неожиданность… — пробормотал он.

— Добрый день, Константин Семенович, — бодро поздоровался я.

— Костик, наш Иван знаком с твоей английской королевой, оказывается! — воскликнул Феликс, входя вслед за Константином Семеновичем в его кабинет.

— Английской королевой? — нахмурился я.

— Ну этой, Елилаветой же! — Феликс опустился на обтянутую кожей кушетку. — Ее так в вытрезвителе прозвали. Она там всех крыла матом и называла быдлом необразованным. Как ее на самом деле зовут?

— Наталья Ивановна Колокольникова, — сказал я, секунду помявшись. Не знаю, почему я сомневался. Опасался эффекта бабочки? Мол, вдруг мои родственники раньше времени заберут бабушку из больницы, она останется в живых, потом десятилетний я не попадет на похороны, не получит какую-то порцию жизненно-важных впечатлений, не станет журналистом и не погибнет на заброшенном заводе в конце две тысячи двадцать второго года. И вместо меня на этом стуле очнется ничего не понимающий настоящий Иван Мельников. И умрет на месте от телесных повреждений, не совместимых с жизнью, потому что вообще-то он с девятого этажа месяц назад упал. Фу, блин, какой бред я сейчас думаю… Наверное, это место на меня навевает. Я тряхнул головой, отгоняя всю эту сложную конспирологию пополам с квантовой физикой уровня фильма «Назад в будущее» и взялся рассказывать все, что знаю про свою бабушку. Адрес, контакты родственников, место работы. Константин Семенович нацепил на нос квадратные очки и принялся записывать это все. Правда, не в личное дело, а просто в ежедневник.

По ходу дела я осматривался в его кабинете. Здесь было… уютно. Единственное, что напоминало о том, что он все-таки в медицинском учреждении, это была та самая кушетка, на которой сидел Феликс. В остальном это больше всего было похоже на дачный кабинет писателя. Деревянный книжный шкаф со стеклянными дверцами, письменный стол такой… массивный. Такой даже наверное подходил бы под определение «антиквариат», если бы не простота исполнения.

— А как вы познакомились, говорите? — подняв лицо от своего ежедневника спросил Константин Семенович.

— Я в больнице лежал, а она там санитаркой работала, — рассеянно ответил я. Хм. Она колотилась в какой-то дом и говорила, что она хозяйка… А что если пообщаться с теми, кто там живет? — Слушайте, а кто живет в том доме, куда она пыталась вломиться?