Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-102". Компиляция. Книги 1-29 (СИ) - Ковтунов Алексей"

— Цену обсудим позже, — оборвал его Борис. — Софья! — позвал он внучку, которая, как оказалось, уже не спала и стояла в дверях.

Они прошли в кабинет, где располагалась уменьшенная копия академического артефакта определения силы — обязательный атрибут каждого уважающего себя дворянского дома.

— Сначала проверим её текущий уровень, — пробормотал Шульман. — Барышня, будьте любезны…

Софья нерешительно протянула руку к измерительному шару. Тот едва заметно засветился, а на циферблате высветилось число «тринадцать».

— Ой-вей, — Шульман покачал головой. — С таким показателем даже в дворники при академии не берут. Но! — он поднял палец. — У Шульмана есть решение. Правда, оно не совсем… — он замялся, — законное.

— Шульман! — прикрикнул Борис.

— Ну что я вам скажу, уважаемый Борис Аристархович, — Шульман поправил очки. — Те пилюли для подавления нестабильного ядра, которые я вам продавал… Они, конечно, помогали вашей душеньке хоть как-то жить среди людей. А что делать? При всём моём уважении, — он сочувственно взглянул на Софью, — даже безмагичных берут в жёны с куда большим энтузиазмом, чем нестабильных… Пусть даже и с таким прелестным личиком.

Он вдруг замер, заметив приоткрытую дверь:

— Ой, молодой человек! — окликнул он Семёна. — Будьте так любезны, закройте дверь. С той стороны! И проследите, чтобы никто тут не шастал. А то знаете, у стен бывают уши, а у Шульмана бывают секреты…

Дождавшись, когда дверь закроется, он понизил голос до шёпота:

— Есть у меня особые пилюли. Очень редкая вещица… — он огляделся по сторонам. — Внутри них души людей из иномирья. Такая пилюля нужна всего одна, принимают единовременно — и всё!

Он сделал эффектную паузу:

— И тогда магический потенциал взлетает до небес, а нестабильное ядро… — он щёлкнул пальцами, — становится стабильным, как швейцарские часы! Уже проверено, но без фамилий — Шульман своих клиентов не выдаёт, такой уж я человек…

Его лицо вдруг стало серьёзным:

— Но! Есть одно «но»… Такие вещи, они ведь не проходят просто так. Меняется личность, характер, психика… — он помедлил. — А бывает, что душа иномирца и вовсе захватывает тело! Полностью!

Он постучал пальцем по небольшому кейсу с массивным замком:

— А цена… сто тысяч рублей! И это я вам делаю такую цену только из уважения к вашей семье! — он развёл руками. — Ну что, уважаемый, брать будем?

Борис перевёл взгляд с внучки на кейс и обратно. Сто тысяч…

Для семьи это колоссальные деньги. Но разве деньги имеют значение, когда речь идёт о Софье? Тем более, что она и так нужна…

Бориса Аристарховича больше пугало другое — «душа иномирца может захватить тело».

— Дедушка, умоляю! — Софья вцепилась в рукав. — Я больше не могу так жить!

— Софья… — начал было Борис, но она перебила.

— Нет, выслушай! Я хочу в класс «А»! Хочу быть как все! Как Дима… — она всхлипнула. — Ты же знаешь, он никогда не посмотрит на нестабильную. Никогда! А я… я люблю его, дедушка! Больше жизни люблю! Я хочу Диму!

Старик смотрел в её заплаканное лицо и понимал — выбора нет. Ни у неё, ни у него.

— Таки по рукам! — радостно воскликнул Шульман, потирая ладони. — Я же говорил — когда речь идёт о счастье такой прекрасной девочки, разве может любящий дедушка колебаться?

Я замер, разглядывая эту фурию. Странное чувство — словно смотришь в зеркало, только отражение женское. Те же черты лица, тот же разрез глаз. Екатерина Волконская, моя… сестра.

Интересно, профессионально отметил я, легкая хромота на правую ногу, когда она вошла. Осколочное ранение, судя по характеру движения — задета мышечная ткань, но без серьезных повреждений.

При ходьбе слегка переносит вес на левую сторону — типичная компенсация при травме.

— Екатерина Сергеевна! — Полозов сделал шаг ей навстречу, и я отметил, как изменился его тон — куда делась вся суровость? — Мы не ждали вас так скоро. Как задание?

— Да вот, пришлось прервать, — она поморщилась. — Услышала, что тут мой братец творит, и примчалась.

— Ранение? — кивнул один из безопасников на её ногу.

— Пустяки, — отмахнулась она. — Небольшая стычка с контрабандистами на Северном море. Они думали, что молодая девушка им не ровня. Но очень быстро пожалели о своей беспечности.

Я невольно улыбнулся, разглядывая ряд наград на её груди. Двадцать лет, четвертый курс академии, а уже боевой офицер с реальным опытом. Есть чем гордиться. Особенно приметил Серебряный Крест.

Мой взгляд скользнул по ауре сестры — мощное, хорошо структурированное ядро с четкими каналами силы. Классическая картина для боевого мага высокого уровня. Но что интересно — следы множественных магических травм. Похоже, лезла в самое пекло, но всегда выходила победителем.

— Дмитрий! — её голос прозвучал как удар хлыста.

Она резко подошла ко мне и, прежде чем я успел среагировать, схватила меня за ухо:

— А ну-ка, пойдем выйдем, братец! Нам надо серьезно поговорить!

Я опешил от такой наглости. В прошлой жизни никто не смел так обращаться со мной. Да что она себе позволяет?

— Эй! — я перехватил её руку и мягко, но уверенно отвел в сторону. — Давай без рук, сестрица!

На секунду в кабинете повисла мертвая тишина. Я заметил, как расширились глаза Екатерины — похоже, «маленький братик» никогда раньше не позволял себе такой дерзости.

— Что это с тобой? — она нахмурилась, внимательно вглядываясь в мое лицо. — Ты какой-то… другой.

— Екатерина Сергеевна, — вмешался старший из безопасников. — Раз уж вы здесь… Скажите, в вашей семье кто-нибудь практиковал магию призыва?

Сестра медленно опустилась в кресло, все еще не сводя с меня настороженного взгляда:

— Призыв? Нет, у Волконских испокон веков была предрасположенность к боевой магии. Хотя… — она на мгновение задумалась. — Наша мать… она экспериментировала с призывом. Но это было давно. Мы были совсем детьми…

Я уловил, как дрогнул её голос на слове «мать». Интересно… В памяти тут же всплыл образ красивой женщины с добрыми глазами, но он тут же растаял. Ненавижу эти обрывки чужих воспоминаний — они появляются и исчезают совершенно хаотично.

— Господа, теперь позвольте мне поговорить с братом, — голос Екатерины стал неожиданно мягким, но в нём слышались стальные нотки. Она указала на дверь, и я понял — спорить бесполезно.

Мы вышли во внутренний двор академии. Вечернее солнце окрашивало старые стены в теплые оттенки, где-то вдалеке слышались голоса студентов. Екатерина тяжело опустилась на скамейку, и я заметил, как она немного поморщилась от боли в раненой ноге.

— Знаешь, Дима, — она смотрела куда-то вдаль, — иногда мне кажется, что ты живешь в каком-то своем мире. Словно не замечаешь, что происходит вокруг.

Она помолчала, теребя край форменного рукава:

— Ты хоть представляешь, как тяжело удерживать наше поместье? — её голос дрогнул. — После смерти родителей всё легло на мои плечи. Арендованные земли, налоги, долги… Каждый месяц приходят векселя, и если хоть один не погасить вовремя — прощай родовое гнездо. А знаешь, какие проценты дерут ростовщики? — она горько усмехнулась. — Думаешь, почему я берусь за самые опасные задания? Почему выпрашиваю путевки в тыл, где платят втрое больше?

Она на секунду замолчала, теребя рукав формы:

— На прошлой неделе ходила в рейд. Засада… Командование предупредило — шансы выжить один к пяти. Зато премия тройная, — она невесело усмехнулась. — А что делать? Либо рискуешь жизнью, либо теряешь всё, что осталось от нашей семьи.

Её пальцы сжались в кулак:

— И знаешь, что самое страшное? Не то, что могу погибнуть — к этому привыкаешь. Страшно, что если что-то случится… если не вернусь с очередного задания — что будет с тобой? Ты же еще совсем мальчишка, Дима. А вокруг столько желающих растащить остатки состояния Волконских…

Я молчал, пытаясь собрать мозаику из обрывков чужих воспоминаний. Поместье? Земли? В голове мелькнул образ старого особняка с колоннами.