Читать книгу 📗 "Сеть. Книга 1 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич"

Филиппос смотрел на Полину и улыбался. По его глазам Полина поняла, что он ждет от нее реакции. В принципе, она готова была увидеть что-то подобное. На всякий случай Полина приблизила картинку с работающими людьми и чуть не потеряла сознание. То, что сверху выглядело как обычная работа за терминалом, оказалось совсем не тем. У людей не было верхней части черепной коробки. Вместо нее – банка с прозрачной жидкостью и идущие от нее провода к компьютерам. Люди сидели в одной позе, бледные и безжизненные. На их лицах проступали сиюминутные эмоции, но даже улыбка на лице с обнаженным черепом выглядела ужасающе.

Филиппос прочел в глазах девушки страх, отвращение и жалость.

– Что поделать, технологии несовершенны. Как только профессор Блохин явит нам свои знания в работающем материале, мы сможем закрыть этот цех. А пока эти самураи компьютерного кода сражаются с системой не жалея себя. Каждый из них обречен погибнуть. Человеческий мозг не предназначен для обработки двоичного кода долгое время. Быстро изнашивается.

– Они все… умрут?

– К сожалению, да. Кто-то сегодня, кто-то через неделю. Новенькие – через пару месяцев. Нам нужен прогресс, и ты нам его обеспечишь. Мы нуждаемся в языке программирования, изобретенном Блохиным. Он намного безопаснее для человеческого мозга, и ты это подтверждаешь. Кровь из носа не в счет.

– Вы прикрываетесь благородными идеями, но творите зло! – Сдержаться было невозможно.

Эмоции и слезы душили Полину. Нельзя было осознать, что в такое спокойное время где-то в пещере находятся сотни людей со вскрытыми черепами. И еще удивительнее, что перед ней стоит человек, оправдывающий использование людей в преступных целях и фактическое убийство в процессе этого.

– Они не мучаются. Им хорошо. Вместе с питательным раствором они получают наркотик. Для них работа в Сети – мощный кураж. Короткий режим Бога. Полное всемогущество. – Филиппос попытался смягчить первые впечатления Полины.

– Это… это… нельзя так. Это неправильный метод. – Полина говорила сквозь слезы. – Вас же учили, что добро приумножает добро, а боль приумножает боль. Вы плодите зло!

– Вот только оставь свои метафизические рассуждения при себе. Это догма современного общества, которую запрещено опровергать. Я скажу тебе так: ты получаешь то, к чему стремишься, независимо от методов. Это человек придумал добро и зло для описания своего отношения к миру. Вне человека ничего этого нет. Исчезни человек – не будет и всех тех явлений, что он придумал. – Глаза Филиппоса заблестели. – А тебе, девочка, лучше выбрать мою сторону добровольно, иначе… – Он повел глазами вниз.

Полина не могла ничего ответить. Слова застряли в горле из-за захлестнувших эмоций. Ее психике был нанесен сокрушительный удар. Она прикоснулась к такой невероятной извращенной жестокости, что это ввело ее в ступор. Перед глазами против воли возникали розовые мозги, просвечивающие через стекло колпаков. Внезапно подступила тошнота. Полину вырвало прямо на пол. Филиппос скривился в улыбке. Кажется, его удовлетворила реакция девушки.

– Все, уходим! – скомандовал он.

Глава 5

Полина пришла в себя на балконе. Вскрытые черепушки наперекор всему лезли в глаза. Волны ужаса накатывали, как только приходило осознание, что она видела их вживую, что все это правда. Психика готова была надломиться, угрожая непредсказуемыми последствиями. Выручил Блохин, заметивший, что Полина чересчур бледна и находится не в себе. Он протянул ей стакан с водой и бросил в него шипучую таблетку.

– Выпей и успокойся. Тебя водили в цех? – предположил профессор.

Полина кивнула.

– Какой он идиот, этот Филиппос, инквизитор, варвар! Тебе нужно выспаться, Громова. Не насилуй свое сознание. Попробуй выбросить это из головы.

Блохин взял Полину под руку и провел ее на свой гамак. Девушка вела себя как кукла, с трудом переставляла ноги и послушно выполняла просьбы профессора. Блохин придержал зыбкую постель, чтобы она смогла на нее забраться, и поставил ширму, закрывающую от солнца и назойливых чаек. Таблетка подействовала, и Полина уснула.

Она проспала оставшийся вечер и всю ночь и проснулась от запахов. Профессор готовил завтрак. Голова была тяжелой, а на душе лежал камень. Первые мгновения после сна Полина не помнила о причинах его появления, но потом розовые мозги под колпаками снова полезли в глаза. Пришлось приложить усилия, чтобы избавиться от этих видений.

Она отодвинула ширму и спустила ноги на пол. Профессор самозабвенно готовил гренки и вздрогнул, когда Полина заговорила.

– Доброе утро, профессор! – произнесла она, скрипнув ножками стула, выдвигаемого из-под стола.

– О, ты проснулась! Чего нам не хватает в Сети, так это возможности готовить самостоятельно. Смотри, какие вкусные штуки получаются из хлеба.

На блюде лежали несколько остывающих гренок. Некоторые из них были явно пережарены. Блохин положил последние четыре гренки и начал готовить кофе.

– Тебе без кофеина и со сливками? – спросил он заботливым тоном.

Полина просто кивнула. Ей было все равно, какой кофе пить. В свете последних событий бытовые запросы казались сущей ерундой. Профессор поставил перед ней кружку. Ароматный пар задвинул тревожные мысли на задний план. Гренка оказалась приятной на вкус, хотя и жестковатой. Профессор тоже сел за стол и захрустел. В отличие от Полины, он наслаждался завтраком. Рассматривал гренки перед тем, как откусить, и громко выдыхал после каждого глотка кофе.

– Не драматизируй, Полин. Мы с тобой в более привилегированном положении. Мы им нужны. Ты – как уникальный носитель знаний, я – как ученый.

– Это страшно! Это как в фильме ужасов, только по-настоящему! Он извращенный садист, монстр!

– Тихо, тихо, Полин. – Блохин положил свою руку поверх ее и многозначительно поводил глазами по балкону, показывая, что их видят и слышат. – В истории человеческой цивилизации были и не такие жестокости. Инквизиция, фашизм, медицинские опыты… В человеке еще дремлет первобытность. Нет-нет да и пробивается наружу. Мы отвыкли от этого, забыли, как противодействовать.

– Филиппос мне сказал, что вы сами вышли на него?

Блохин вздохнул и замер, так и не дожевав кусок гренки.

– Я его вычислил. Подумал, что это такой же ученый, как и я. Когда понял, кто он на самом деле, было уже поздно. А тут ты со своим экзаменом. Прости, что я, старый дурак, поддался искушению ввязать тебя в это дело. Я никогда себе этого не прощу.

– Ладно, Владимир Константинович, будем решать уравнение с имеющимися переменными. Прокрастинация нам никак не поможет. В конце концов… – Полина повысила голос, – мы можем и не знать, что стоим на пути прогресса, который приведет человечество к светлому будущему.

Блохин догадался, что Полина изображала для тех, кто подсматривал и подслушивал.

– Это меня и заставляет трудиться в поте лица.

Завтрак закончился. Полина немного успокоилась. Вскрытые черепа потеряли яркость и уже не так пугали. Полина анализировала поведение Блохина и пришла к выводу, что он не в сговоре с Филиппосом. Вчера она не была уверена в этом. Профессор пытался вести свою игру, но в условиях изоляции сделать это было трудно. Каждое их слово и движение разбиралось шпионящими компьютерами, и всякий полунамек мог быть интерпретирован как попытка сговора.

– Отдохни до обеда, посмотри телевизор. – Профессор сделал едва уловимый намек на последнем слове.

Полина сразу поняла, что телевизор надо посмотреть обязательно.

– Я тебе тут апельсинов выпросил, отличный местный сорт, а потом можешь почитать книгу. Во второй половине дня попробуем протестировать оборудование. Ну все, удачи! – Профессор исчез за бесшумной дверью.

«Телевизор, апельсины, книга» – аналитическая программа выделила три слова, расставив их именно в той последовательности, в которой их произнес профессор.

Полина не сразу включила телевизор. Она прошлась вдоль перил, любуясь морем. Навела легкий марафет в творческом беспорядке, а потом, будто устав, плюхнулась в кресло из ротанга и включила телевизор неудобным пультом. Фильм снова начался откуда-то с середины. Неизвестные персонажи обсуждали то, что было в начале фильма. Полина не смогла уловить смысла, просто таращилась в мелькающие картинки. Тоска смертная. Ее хватило на полчаса. Выложенные перед ней в вазу апельсины отвлекали от просмотра.