Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-102". Компиляция. Книги 1-29 (СИ) - Ковтунов Алексей"

— Чего тебе… Отвали… — пробурчал он по-английски.

— Идём, скорее, — сказал я, тоже на английском языке. — Тебя там зовут. Царь зовёт.

Он выругался, но нашёл в себе силы подняться. Его шатало, как моряка в шторм, но он всё же пошёл за мной. Само собой, в Кремль.

Глава 17

У Спасских ворот Кремля нас остановили стрельцы, несущие караульную службу. Этого-то я и добивался.

— Братцы! — воскликнул я. — Немец-то! Царя по-иноземному хулил!

— Дохтур это, — сказал стрелец. — Англицкий. Видали его не раз.

Я тоже успел примелькаться в Кремле, да и среди стрельцов был известен. Слава о новой сотне, в которой давали пищали без фитилей, бродила по Москве и окрестностям уже пару месяцев, а после царского визита и вовсе обросла небывалыми слухами.

— Царя поносил, пьяница! — воскликнул я. — В Разбойный приказ его надо, братцы!

— Разберёмся, — буркнул другой стрелец, вышедший из башни на шум.

Сам доктор Стендиш мог только качаться из стороны в сторону в попытке устоять на ногах. Если он что-то и бормотал в своё оправдание, то на английском. Он, кажется, вообще не понимал, что происходит и где он находится.

Короче говоря, Стендиша, вусмерть пьяного, я сдал на руки стрельцам. Они такому виду царского лекаря не слишком-то удивились.

Ну а я наконец отправился к новой стрелецкой слободе. Наш лагерь давно разросся до полноценной слободы, не хватало только собственной церкви и торговых рядов. Остальное всё было. В церковь мы, впрочем, ходили в Андроников монастырь, а торговать нам было попросту некогда.

Уезжал я со смутной надеждой, что Ральфа Стендиша попрут со службы и он перестанет травить царскую семью ртутью и мышьяком. Этот вопрос надо будет держать на контроле, ну а пока я занялся своими прямым обязанностями — написанием устава.

Молодой дьячок скрипел пером, высунув кончик языка от усердия, пока я надиктовывал ему целые параграфы. По-хорошему, стоило бы добавить туда и рисунки, но я снова гнался за дешевизной и скоростью, чтобы этот устав можно было напечатать в кратчайшие сроки, и решил отказаться от иллюстраций.

Диктовал я по своему усмотрению, писарь был волен редактировать мои слова, как ему вздумается. Без изменения смысла и с последующей проверкой, разумеется. Он мог менять форму, но не содержание.

Когда черновая версия была завершена, я прочитал её вслух Леонтию, дал ознакомиться грамотным стрельцам, чтобы исключить спорные моменты и возможное недопонимание. Отредактировать те места, которые покажутся им непонятными, убрать некоторые пункты, которые вызовут протест, и всё в таком духе. Проблем, впрочем, не возникло, этот устав описывал уже сложившийся порядок, а не вводил новые, и критики оказалось немного. Зато обсуждение помогло дополнить его пунктами, о которых я позабыл.

Так или иначе, спустя несколько дней напряжённой работы «Воинский устав стрелецкой службы» был готов. Охватывал он лишь малую часть воинской жизни, затрагивал только стрельцов, а по-хорошему, нужны были ещё отдельные уставы для внутренней службы, гарнизонной и караульной, боевые уставы, и так далее, чтобы зарегулировать абсолютно все аспекты.

Вот только с поместным войском это не получится. Помещик среди своих холопов — сам себе начальник, сам себе командир. Чёткой иерархии в поместном войске нет, местнические споры возникают всякий раз, когда несколько бояр собираются вместе, и споры идут порой настолько жаркие, что бояре могут упустить врага, не сумев определиться, кто из них будет командовать полком правой руки, а кто — полком левой руки. А проиграв местнический спор, какой-нибудь воевода может и вовсе постричься в монахи от осознания своего позора.

Вот и выходило, что какой-нибудь родовитый князёк семнадцати лет от роду, у которого ещё молоко на губах не обсохло, мог командовать войском, задвигая по-настоящему талантливых, но худородных командиров. Эту ситуацию нужно было исправлять, и стрелецкие полки стали небольшим козырем в рукаве Иоанна. Местничество надо было переломать, уничтожить, пока они со своими фантазиями о шляхетской вольнице не уничтожили государство.

С новенькой копией устава, в очередной раз переписанного красивым почерком монастырского дьячка, я отправился в Кремль, но меня ждал жестокий облом. Государь отправился на очередное богомолье в один из многочисленных подмосковных монастырей, и до его возвращения делать мне оказалось абсолютно нечего. Вернулся в слободу несолоно хлебавши.

Осень приближалась широкими шагами, так что я занимался тем, что закупал дрова, провизию и вообще готовился к зимовке. Сколько я уже здесь? Почти полгода, а ничего толком и не сделано. Иной путешественник во времени успевает за месяц выстроить полный комплект заводов и наладить производство автоматов Калашникова, а я только и сумел, что подтолкнуть прогресс к уже существующему в Европе кремневому замку.

Пожалуй, настало время подтолкнуть прогресс ещё немного. Всё равно пока делать больше нечего.

Я вновь отправился в гости к Андрею Ивановичу, и нашёл его в мастерской, окружённого подмастерьями. Он набрал себе ещё несколько помощников, работа кипела, мастер, похоже, отказался от всех других заказов и теперь занимался только пищалями по моему образцу. По госзаказу и на продажу. Таких пищалей пока никто не делал, и он вовсю пользовался сложившейся монополией, пока другие мастера не подсуетились.

— Никита Степаныч! — радостно воскликнул мастер. — По делу али просто проведать?

— И так, и этак, Андрей Иваныч, — улыбнулся я.

— Может, тогда в дом зайдём, сбитня горячего выпьешь с дороги? — предложил мастер.

Заманчивое предложение. Осень в этот раз выдалась прохладной, даже зябкой.

— Отчего бы и не зайти к хорошему человеку, — сказал я.

Встретили меня как дорогого гостя. Ещё бы, дела у семейства Рыбиных ощутимо пошли в гору именно после моего заказа, и они чувствовали, что я могу предложить им что-то ещё.

— Чувствую, не просто так ты ко мне явился, Никита Степаныч, — криво ухмыльнулся мастер после того, как мы выпили сбитня и закусили пряженцами с рыбой.

— Есть задумка одна, — кивнул я. — Нарезы в стволе сделать у пищальки.

— Нарезы? — не понял Андрей Иваныч.

— Нарезы. На стрелах оперение зачем делают? Чтобы стрела в полёте вращалась, — сказал я. — Если и пуля вращаться будет, то полетит дальше и точнее, смекаешь?

— На пуле оперение не сделать, — покачал головой мастер.

— Но если в стволе будут нарезы, винтом, пуля пойдёт по ним и в полёте вращаться продолжит, — сказал я.

Андрей Иванович задумался, хмыкнул, почесал в затылке, раздумывая над моими словами.

— Затейливо… Непросто сие изготовить будет, — сказал он. — Но попробовать можно. Стволов ученики наковали вдосталь. С запасом.

— Попробуй, Андрей Иванович, — сказал я. — Если дело выгорит, у тебя эти винтовки с руками отрывать будут, по самой лучшей цене.

Он снова почесал в затылке, видимо, уже размышляя над способами изготовление нарезов.

— И ещё идейка одна имеется, — загадочно улыбнулся я.

— Ты, Никита Степанович, откуда их берёшь только? — усмехнулся мастер.

— Гляди. Вот пуля если круглая, каковые мы льём, то и в стволе она барахтается, как… Гм… Ледышка в проруби, — сказал я.

Я взял пустой стаканчик, перевернул дном кверху.

— А ежели пуля вот такой формы будет, с выемкой, газы пороховые её распирать станут, — сказал я, наглядно демонстрируя на стакане, как всё будет происходить.

— Разорвёт ствол-то, — неуверенно возразил мастер.

— Не должно, — отмахнулся я, точно зная, что пули Минье и Нейслера существовали и успешно применялись в войсках. — Свинец же. Металл мягкий, мягче ствола, он всё на себя примет. В стволе его разопрёт, и полетит пуля точнее. Христом-богом тебе клянусь.

— Попробовать можно… — проворчал Андрей Иванович. — Дык ведь… Простую пулю отлить… Дело нехитрое, хоть в поле чистом отливай. А эту, с выемкой, как? Покумекать тоже надо. Да и дороже они будут, а я же знаю, как ты за каждую копейку бьёшься.