Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-46". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кас Маркус"
Вот так будущий «отец народов» приложил руку к судьбе будущего знаменитого писателя-мариниста. И первый роман «Северная заря» был написан Сергеем Адамовичем Колбасьевым как раз по горячим следам о событиях в Мурманске и Александровске зимой 1917–1918 годов.
Кроме «флотских», традиционно выдержанных и невозмутимых, замкнутых в кокон своей касты, у ограды Таврического сада собрались и товарищи в черных кожаных тужурках, принадлежащие к совсем иной, новой формации. Возглавлял их двадцатисемилетний Вячеслав Скрябин, более известный как товарищ Молотов. Он был назначен уполномоченным ВЦИК по Мурманскому особому району, который с момента прибытия Молотова к месту назначения отделялся от Архангельской губернии и переходил в прямое подчинение Петрограду. То есть становился чем-то вроде губернии, а Вячеслав Михайлович – кем-то вроде губернатора. И хотя это слово считалось уже старорежимным, но прозвище сие к Молотову пристало надолго.
Вторым номером среди «советских» был комиссар и одновременно заместитель командующего флотилией по политической части Самохин Петр Сергеевич. Это был старый большевик и кадровый моряк, проведший на «Аскольде», казалось, половину своей жизни. Крейсер «Аскольд», этот ветеран русского флота, немало послуживший Российской империи, теперь так же верой и правдой должен послужить и Советской России. А то как же, и пятнадцати лет нет с момента вступления его в строй! При нормальном уходе знаменитому крейсеру еще служить и служить, в том числе и учебным кораблем, на котором молодые моряки будут осваивать все премудрости флотской службы.
Комиссар Самохин думал про себя – уцелел ли его товарищ по партии и сослуживец гальванный унтер Петрухин в кровавой круговерти революционных событий, или работу на флотилии придется начинать с нуля. Да и сам Петр Сергеевич никогда не предполагал, что придется вернуться на «Аскольд». Но партийное поручение – это как приказ, и хошь не хошь, а его надо выполнять.
Третьим человеком в кожаной тужурке был «товарищ Антон», сотрудник ведомства товарища Дзержинского. В прошлой своей партийной жизни Антон Иванович Рыбин занимался выявлением провокаторов охранки, засланных в партию. Кое-кого из предателей приходилось отправлять на тот свет. Грязная работа, но без нее никак. На Мурмане он должен был стать помощником и правой рукой каперанга Алексея Константиновича Петрова. Бывшему военно-морскому агенту в Скандинавии – читай, почетному шпиону, действующему под дипломатическим прикрытием – было поручено наладить разведывательную работу на Русском Севере. А перед Антоном стояла более трудная задача. Он должен был бороться с «контрой» – казнокрадами, саботажниками и теми, кто, прикрываясь ультрареволюционными фразами, пытался оторвать Мурман от России.
В расплодившихся, как кролики, ревкомах окопалось немало идейных собратьев «иудушки Троцкого». Хватало среди них и обычных уголовников, которые занимались банальным грабежом, прикрываясь трескучей революционной фразеологией.
Для того чтобы все сразу поняли – кто в доме хозяин, Антону была обещана силовая поддержка. Целая рота морских пехотинцев, дислоцированных на постоянной основе на кораблях Особого отряда, сразу по прибытии должна была перейти в его оперативное подчинение. Мурманск не Питер, и такого количества прекрасно обученных бойцов вполне должно было хватить, чтобы в случае чего вычистить город от всей нечисти. Ну, примерно так, как это произошло недавно в Петрограде. В дальнейшем перед Рыбиным была поставлена задача с помощью морпехов сформировать на Мурмане из железнодорожных рабочих и местных жителей бригаду Красной гвардии для охраны революционного порядка.
Были у ограды Таврического сада, как водится, и провожающие, в число которых кроме адмирала Бахирева входили друзья и сослуживцы отправляющихся в дальнее путешествие.
И вот с уже начавшего светлеть утреннего неба на площадку Таврического сада опустилось ревущее винтокрылое чудовище. Наступил час расставания. Но сперва всем присутствующим – кроме тех, кто знал о том, что должно произойти – понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя от удивления. Из раскрытой двери приземлившегося винтокрылого аппарата, придерживая руками широкополые шляпки, вышли экс-императрица со старшими дочками и мальчик Алеша, который год назад был известен всей России как цесаревич и наследник российского престола. Бодрый вид парнишки говорил о том, что он изрядно поправил здоровье и теперь уже нет нужды родным следить за каждым его шагом. Впрочем, для отрекшихся от власти Романовых все это было уже сугубо семейным делом.
Кивнув присутствующим и аккуратно, бочком обойдя людей в черных кожаных куртках, члены семьи бывшего императора России сели в ожидающий их автомотор со свирепым названием «Тигр» и отправились в Гатчину, где их уже с нетерпением ждали отец и бабка. А ожидающих посадки зычный голос бортмеханика вертолета, привыкший перекрикивать рев винтов, не в самом вежливом тоне пригласил «занять места согласно купленным билетам».
Когда последний пассажир, кряхтя с непривычки, устроился на жестком металлическом сиденье в салоне вертолета, с удвоенной яростью взревели двигатели, и железная птица рванулась вверх, в хмурое питерское небо. Полет на высоте полутора верст был скучен до крайности. Довольно быстро вертолет пробил нижний край облачности и погрузился в сплошное белое молоко. Противный вой моторов, тряска, ходящее ходуном под задницей сиденье – но во время службы на миноносцах моряки испытывали и не такое. Поэтому, подняв воротники шинелей, они попытались отрешиться от всего происходящего и немного вздремнуть. Почти сразу же к офицерам присоединился и кондуктор Самохин, прошедший вместе с «Аскольдом» не один тихоокеанский тайфун. Хуже всего пришлось товарищам, не имевшим опыта морской службы, в частности Молотову. Но нет ничего такого, с чем не мог бы справиться бумажный пакет и молодой организм.
Кто знает, о чем сейчас думали все эти люди в чреве гремящей железной птицы, несущейся в сплошном тумане над покрытой первым снегом землей. Точно так же, наверное, и сама Россия неслась во мгле навстречу своему неизвестному будущему.
О чем думал свежеиспеченный контр-адмирал и старый холостяк Модест Иванов, за долгие годы службы в императорском флоте повидавший дальние страны, моря и насмотревшийся на чужую жизнь и чужие нравы? Быть может, он думал о том, что советское правительство поставило перед ним труднейшую задачу – фактически на голых скалах, в условиях заполярной тундры создать военно-морскую базу масштаба Кронштадта и Севастополя. Работы, что говорится, начать и кончить, что ничуть не исключает ее важности и необходимости.
Все правильно, и Балтика и Черное море в условиях развития минного дела, аэропланов и подводных лодок превращаются для кораблей первого ранга в ловушку, из которой нет выхода. Океан – вот стихия для линкоров и крейсеров. Но ни в Севастополе, ни в Кронштадте океаном даже и не пахнет. Замкнутые моря с узкими, как бутылки, горлышками-проливами, контролируемыми бог знает кем.
А новая база на Севере позволит обрести свободный выход в открытое море. Но это будет потом, а пока там практически ничего нет, кроме тоненькой, сделанной, что называется, на живую нитку железнодорожной колеи, связывающей Кольский залив с центральными губерниями. И все надо создавать с нуля, начиная от казарм для команд и кончая доками и судоремонтным заводом, без которого флоту просто некуда деться. А тут еще эти англичане, будь они трижды неладны…
О чем думал капитан 2-го ранга Владимир Белли? Может, о той таинственной незнакомке, с которой простился на Воскресенской набережной, не желая раскрывать ее инкогнито даже перед лучшими друзьями. Как ее звали – Ольга, Татьяна, Елена или Мария, и кто она? Так и осталось неизвестным. И что с ней стало в нашей истории, знает один только бог. Тиф, «испанка», холера, разбои и грабежи, голод и холод первых революционных зим, бессудные казни заложников, «красный террор»…
Известно лишь, что старый моряк до конца своей долгой жизни – а умер он в возрасте девяноста шести лет – бережно хранил ее фотокарточку. Только Петроград новой реальности – куда более безопасный город, чем он был в той, нашей реальности, а кавторангу Владимиру Белли всего тридцать лет. Он молод, красив, на хорошем счету у нового начальства, и ничего еще не предрешено…
