Читать книгу 📗 "Проклятый Лекарь (СИ) - Молотов Виктор"

Волков молча кипел от злости, но спорить не смел.

После разбора ещё нескольких случаев, уже без моего участия, Сомов подозвал меня и дал мне список из пяти пациентов.

— Стандартные осмотры, Пирогов. Ничего сложного.

Он сказал «ничего сложного», но все в комнате понимали, что это была лишь формальность. Сегодняшняя дуэль изменила расстановку сил.

Я вышел из ординаторской, оставляя за спиной униженного Волкова и ошарашенных коллег. Это было приятное чувство. Власть — это не только магия и легионы мертвецов. Иногда это просто знание, которое ставит на место зарвавшегося идиота.

Я мысленно позвал Нюхля. Костяная ящерица немедленно материализовалась у моих ног, невидимая для всех остальных, и с нетерпением посмотрела на меня своими зелёными огоньками. «Что, хозяин? Новое задание? Кого укусить?»

«Видишь того злого дядю с красными пятнами на шее? Который сейчас выглядит так, будто проглотил лимон целиком? Следуй за ним. Сделай его день… интересным. Но без укусов. Мы переходим на новый уровень. Психологическое давление».

Нюхль радостно клацнул челюстями.

«Для начала стащи что-нибудь важное. Ключи от его кабинета, например. Пусть ищет, потеет, опаздывает на приём».

Ящерица кивнула и тенью поскакала за Волковым, который как раз выходил из ординаторской.

План мести был прост и элегантен в своей мелочности. Сначала стащить ключи от кабинета. Потом можно будет перекладывать его стетоскоп в самые неожиданные места — в мусорное ведро, в чайник, в карман к другому врачу.

Двигать документы на его столе, пока он не смотрит. Издавать странные, необъяснимые звуки во время важных осмотров…

Мелочно? О да. Но эффективно? Посмотрим через неделю, когда он начнёт сомневаться в собственном рассудке и бояться заходить в свой кабинет.

Следующие два часа прошли в монотонной, удручающей работе. Пять пациентов, пять стандартных, скучных проблем. Контраст между моими ожиданиями (сложные случаи, умирающие пациенты) и реальностью (банальные болячки) был огромен.

Первой была пожилая дама, которая жаловалась на давление, но при этом требовала разрешить ей пить крепкий кофе три раза в день. Я терпеливо прописал ей диету и скорректировал дозу препарата, выслушав пятнадцатиминутную лекцию о том, что «в её время такого не было» и «все эти ваши новомодные таблетки — одна химия». Она ушла, вполне довольная моим вниманием, оставив мне жалкие полпроцента благодарности и потраченные нервы.

Второй — мужчина средних лет, который был абсолютно уверен, что у него опухоль мозга, потому что у него «стучало в висках». После десятиминутного осмотра я нашёл банальное защемление шейного нерва, провёл короткий сеанс точечного массажа и отправил его к неврологу. Он ушёл, сияя от облегчения. Процент Живы за то, что я избавил его от ипохондрии.

Третья — молодая девушка с гастритом, вызванным диетой из кофе и сигарет. Диета, антациды, контроль через две недели. Ещё полпроцента.

Четвёртый и пятый — супружеская пара с обычным ОРВИ, которые требовали к себе внимания, как к умирающим от чумы. Я выписал им стандартное лечение и оформил больничный лист, получив в сумме ещё один процент.

Итого — три процента. Три! Я едва покрыл дневной расход. Это была не работа, а благотворительность. Я тратил свои уникальные способности на лечение насморка и повышенного давления.

Мне нужны умирающие, а не ипохондрики! Где все те, от кого отказались другие врачи? Где сложные, запущенные случаи, которые Сомов мне обещал?

— Нюхль! — позвал я мысленно, когда вернулся в пустую ординаторскую.

Ящерица тут же материализовалась передо мной, гордо держа в костяных зубах связку ключей с брелоком в виде герба Волковых.

— Молодец, — я забрал ключи. — А теперь хватит играть с Волковым! Это всё весело, но непродуктивно!

Я положил ключи на стол Сомова — пусть Волков думает, что сам их там забыл. Моё раздражение росло.

— Ищи мне настоящих пациентов! — приказал я фамильяру. — Понимаешь? Тех, кто стоит на пороге! Тех, кому осталось несколько часов или дней, а не лет! Мне нужна большая рыба, а не эта мелочь!

Нюхль перестал играть. Зелёные огоньки в его глазницах вспыхнули ярче. Он понял. Понял всю серьёзность моего положения. Он коротко, по-деловому кивнул и растворился в воздухе, отправляясь на настоящую охоту.

Елизавета Золотова, отложив глянцевый французский журнал, полулежала на горе шёлковых подушек. Руки она скрестила на груди, а её красивое лицо выражало холодное, непреклонное упрямство. Она была похожа на королеву, принимающую просителей.

Перед ней, словно на ковре у монарха, стояли Пётр Александрович Сомов и старшая медсестра Глафира Степановна. Сомов пытался сохранить на лице маску терпеливого профессионала, но подрагивающий желвак на его щеке выдавал напряжение. Глафира Степановна же, наоборот, не скрывала своего негодования и буквально кипела.

— Я не просто требую, Пётр Александрович, я настаиваю, — заявила Золотова тоном, не терпящим возражений. — Моим лечащим врачом будет только доктор Пирогов. Остальные… меня не устраивают.

Сомов удивлённо приподнял бровь и даже сделал шаг назад, изображая искреннюю обиду.

— Елизавета Аркадьевна, позвольте… А чем же я, ваш лечащий врач, вас не устраиваю? Я думал, у нас с вами полное взаимопонимание.

Золотова тут же сменила тон с требовательного на бархатно-воркующий.

— Ну что вы, Пётр Александрович! Вы — лучший! Настоящее светило! — она кокетливо улыбнулась. — Но вы видите картину в целом. А доктор Пирогов… у него такой… деликатный подход к деталям. Он единственный, кто отнёсся к моему страху с пониманием. И кровь берёт так, что я даже не замечаю!

— Вот до чего дошло! — не выдержав, прошипела Глафира Степановна, обращаясь скорее к Сомову. — Потакаем капризам, а теперь выскочки-бастарды будут ставить под сомнение компетентность заведующего отделением!

Золотова медленно повернула голову к старшей медсестре, и в её глазах блеснула сталь.

— Простите, что вы сказали? — её голос стал тихим и ледяным.

— Я сказала, что доктор Пирогов сейчас очень перегружен, — быстро вмешался Сомов, спасая ситуацию. — У него много пациентов, он работает на два отделения…

— Мне плевать! — Золотова снова повысила голос, отбрасывая вежливость. — Или моим врачом будет он, или я жалуюсь мужу! А он, я вам напомню, спонсирует закупку половины вашего нового оборудования. Если моим врачом не будет Пирогов, я позабочусь, чтобы тот новый магический томограф, который вы так ждёте, уехал в другую клинику. Вам ясно?

Сомов тяжело вздохнул. На его лице отразилась вся усталость мира. Он проиграл. Выбора не было.

— Хорошо, Елизавета Аркадьевна. Я поговорю с доктором Пироговым.

— Вот и славно, — Золотова с победным видом откинулась на подушки, снова взяв в руки журнал. — И пусть приходит сегодня. Мне нужно сдать новые анализы.

Выйдя из палаты, Глафира Степановна буквально взорвалась.

— Пётр Александрович, это же неправильно! Мы идём у него на поводу! Потакать этим капризам! Этот Пирогов ещё напортачит, вот увидите!

— Глафира Степановна, — устало ответил Сомов, останавливаясь и потирая переносицу. — Иногда приходится выбирать между принципами и финансированием. И, увы, без второго первые становятся просто красивыми словами в некрологе.

Я вышел из ординаторской, направляясь в лабораторию за последними результатами анализов. В коридоре кипела обычная больничная жизнь — сновали медсестры, катили каталки санитары, где-то в отдалении спорили о чём-то врачи. Я шёл, погружённый в свои мысли, анализируя итоги дня.

— Святослав! Герой дня! — раздалось из-за поворота.

Я едва успел отскочить в сторону, когда из-за угла, едва не сбив меня с ног, вылетел Фёдор. Он затормозил так резко, что подошвы его ботинок взвизгнули по кафельному полу. С горящими глазами и улыбкой до ушей, он выглядел как вестник хороших, но очень шумных новостей.