Читать книгу 📗 "Грехи Матери (ЛП) - Хейс Роберт"
Черт побери, но это было неловко. От моей дочери исходила пассивная тишина, которая, как вибромант, заглушала все звуки. В городе царило оживление. Люди занимались ремонтом своих домов и предприятий. Пираты — или те моряки, которых я считала пиратами, — помогали, чем могли. Не за плату, а просто потому, что так поступали жители Каратаана. Они пили, смеялись и дрались. Когда приходили лунные дожди, они убивали друг друга за камни. На следующий день они снова становились друзьями, помогая друг другу. Самое странное место, в котором я когда-либо была.
Мы видели, как гробовщик был занят своими делами. На улице перед его магазином лежали тела, и он был занят их измерением, в то время как его помощники укладывали труп седовласого пахта в гроб. Я подумала, что, возможно, в таком месте, как Каратаан, похоронное дело — самый лучший бизнес.
— Такая пустая трата жизней, — сказала Кенто, когда мы проходили мимо. Я согласилась, но не стала вдаваться в подробности. Это была первая тема для разговора, которую предложила моя дочь, и я испугалась, что, если я что-нибудь скажу, мы снова погрузимся в молчание. — Они рискуют своими жизнями каждый день только ради того, чтобы добыть камень, падающий с неба. Только ради денег, которые можно заработать. Жадность приводит к таким глупостям.
— Это упрощенный взгляд, — сказала я прежде, чем успела подумать лучше.
Кенто набросилась на меня посреди улицы, сжав руки в кулаки. «Ты думаешь, будет упрощением сказать, что этим людям не нужно было умирать прошлой ночью?» Она указала на гробовщика, который был занят своей работой, на трупы, разложенные перед ним на песчаной улице. По крайней мере, у одного из этих трупов вместо лица было кровавое месиво, и никакой падающий камень этого не делал. Бедняга был забит до смерти.
На лице моей дочери отразился гнев, но я не думаю, что он был направлен на меня. Мы стояли на улице, а жители Каратаана обходили нас, торопясь по своим делам. Я услышала музыку, доносившуюся из ближайшей таверны, и узнала песню. Это была Ярость шторма. Я не торопилась отвечать, обдумывая свои слова, не отводя взгляда от бледных глаз моей дочери. Правда и ложь живут так близко друг к другу, и читать их — настоящее искусство. Небольшая пауза может указывать на ложь, но длительная пауза обычно указывает на правду, которую стоит знать.
— Да, — сказала я. — Ты права, Кенто. Этим людям не обязательно было умирать прошлой ночью. Но говорить, что они дураки, раз рискуют своими жизнями ради денег... это упрощение.
Кенто стиснула зубы, в ее бледных глазах вспыхнула ярость. Тогда я поняла, что, хотя она унаследовала многие черты Сильвы, моя дочь была совсем другой. Я никогда не видел такого гнева на лице Сильвы, даже когда мы сражались. Кенто понимала ситуацию с юношеской простотой. Молодым легко быть правыми, они еще не видели, как мораль извращается, выворачивается наизнанку, превращаясь в зловещую насмешку над самой собой. Я была старше и, как мне нравится думать, немного мудрее. Я на собственном опыте убедилась в том, что правота — это вопрос перспективы. Когда-то я была права, и многие невинные люди заплатили за это. Император Арас Террелан когда-то был прав, и я почувствовала на себе острие его правдивых ножей. Даже Железный легион был прав, хотя и стремился вернуть наших мертвых богов и разжечь войну, которая во второй раз поглотила бы наш мир. Правота, как и право, — вопрос перспективы.
— Люди каждый день рискуют своими жизнями ради денег, на которые можно жить. И они умирают каждый день, когда удача отворачивается от них. — Я вздохнула, увидев гнев моей дочери. Ее губы скривились в хорошо знакомой мне усмешке. Она переняла ее от меня. — Кузнец спотыкается и падает под молот. Солдат наносит удар, когда должен парировать. Моряк недостаточно туго завязывает узел. Дровосек беспокоит медведя. Каждый день эти люди рискуют, выполняя свою работу, чтобы заработать немного денег. Они рискуют своими жизнями, чтобы выжить. На самом деле, это ничем не отличается.
— Им не нужно было умирать за камни, — сказала Кенто напряженным голосом.
— Не тебе это решать, — сказала я. — Это их выбор — быть здесь, рисковать своими жизнями ради денег. — Я видела, что она борется с этим мнением. Я поняла. Гнев, который заставляет человека ввязываться в каждое сражение, становится такой же пагубной привычкой, как алкоголь. Он может поглотить тебя целиком. Потребность в борьбе. Некоторые из нас никогда не будут по-настоящему счастливы, если им не придется вести войну. Хитрость в том, чтобы понять, что не все войны обязательно заканчиваются смертью. — Ты должна выбирать, с кем драться, Кенто, или ты никогда не будешь знать ни минуты покоя. И все же, спасибо, что спасла меня прошлой ночью.
Это заставило ее замолчать. Я не думаю, что она осознала, что сделала. У меня на сердце потеплело от того, что во время этого хаоса первой мыслью моей дочери было прижать меня к себе и защитить. Она смотрела на меня несколько секунд, ее ярость сменилась замешательством, затем она повернулась и снова зашагала к докам. Мне пришлось поторопиться, чтобы не отстать.
Заполучить лунный камень оказалось несложно. В порту кипела жизнь. Один из кораблей затонул, и многие пираты были заняты тем, что вытаскивали из воды то немногое, что еще можно было спасти, с помощью мура. Другие моряки искали работу, надеясь попасть на борт одного из уцелевших кораблей. У нашего маленького флаера были зрители. Никто не осмеливался ступить на него, но многие смотрели на него с удивлением. Я не могу их винить; эти штуки кажутся чудом, когда видишь, как они летают в небе. Менее впечатляюще, когда ты находишься на борту одного из них и тебе приходится кричать, чтобы услышать собственные мысли. Наш пилот, Джед, выглядел нервным. Он спал на борту флаера, охраняя его, и теперь предупреждал всех собравшихся моряков держаться на расстоянии.
Кенто привлекла внимание одного мура и заключила сделку. Горсть костей, и немного спустя мы получили два мокрых камня, с которых капала вода; мур заверил нас, что они упали прошлой ночью. Это были темные, изрытые ямками предметы, с проходящими по ним серебряными линиями, каждый размером с мою голову. К тому же они весили чертовски много, но Кенто несла их на руках и, казалось, совсем не напрягалась.
Мы вернулись в таверну, чтобы забрать Имико. Голодные взгляды устремились на наш приз, но никто не попытался его забрать. У них бы ничего не вышло. Если никто из них не был Хранителем Источников, у них не было ни единого шанса, но, очевидно, в Каратаане дела так не делались. В ночь лунного дождя за камни шли настоящие сражения. Иметь один из них в руках не означало, что ты его сохранишь. Пришло утро, камни обрели владельцев. Украсть чужой камень после восхода солнца было серьезным нарушением этикета.
Нам пришлось разбудить Имико. И вышвырнуть мужчину из ее комнаты. Они оба лежали голые на колючем матрасе, мужчина ухмылялся сам себе, как кот на рыбном рынке, а она храпела так громко, что дребезжали стекла в окнах. И у нее текли слюни. Это не важно, но я все равно чувствую необходимость сказать тебе об этом. Мужчина поспешно удалился, держа в одной руке свою одежду. Имико пришлось будить, и, проснувшись, она быстро натянула на себя простыню, когда поняла, кто ее будит.
— Ты, что, не стучишь?
— Неоднократно, — сказала я, ухмыляясь. Было приятно заставить Имико немного поежиться после того, как она свела меня с Джамисом. Как бы то ни было, валяться пьяной с незнакомцем в своей постели посреди дня было для Имико странно. Или, по крайней мере, для той Имико, которую я помнила.
Она оделась, и мы направились обратно к лесу и городу таренов. Имико пару раз споткнулась, щурясь от яркого дневного света. Очередь поредела, осталось всего восемь человек, которые ждали, когда их увидят. Мы видели, как одна женщина повернула назад с разбитым носом, так как обух копья таренского стражника ударил ее по лицу. Тарены сказали ей, чтобы она не возвращалась, и бросили камень, который она принесла. По-видимому, они не очень хорошо относились к людям, пытавшимся их одурачить. Я посмотрела на камни в руках Кенто и понадеялась, что мур не принял нас за дураков.
