Читать книгу 📗 "Грехи Матери (ЛП) - Хейс Роберт"

Женщина-пахт придвинулась ближе к Кенто и постучала по ее ноге когтистым пальцем. Когда Кенто открыла глаза, в них был такой блеск, что я ожидал, что она ударит бедную женщину. «Что?» прорычала Кенто.

— Ребенок хочет пить.

Кенто мельком взглянула на девочку. Затем она выпрямилась, провела рукой по углублению в земле и подняла воду откуда-то снизу. Мне хотелось бы взять на себя это бремя, но она была единственной, кто мог это делать. Она была нашим единственным шансом на выживание. Не то чтобы от того, что мы переживем этот день, было много пользы, поскольку нам некуда было идти и не было возможности пройти через шторм.

День прошел в мареве испепеляющей жары. Мы все ждали спасителя, который никогда не придет. Мы просто ждали смерти. Сирилет не просыпалась. Я думаю, ей снился сон. Она металась и вертелась так долго, как только могла, обхватив себя руками. Иногда она всхлипывала. Мне очень хотелось привести ее в чувство, плеснуть воды ей в лицо или потрясти ее, пока у нее не откроются глаза, но Кенто предостерегла от этого. Если Сирилет собиралась пережить свои травмы, ей нужен был отдых, и тогда она сможет умереть вместе с нами от голода или ночного холода пустыни.

Я провела бо́льшую часть дня, наблюдая, как зазубренная линия огромного шрама ползет к земле. Никто, казалось, этого не замечал. Я спросила себя, что произойдет, когда разлом встретится с Оваэрисом? Поглотит ли он внезапно все вокруг? Отшатнется ли он, как лед от пламени? Потеряет ли он свою связь с Другим Миром и позволит ли Создателю найти его еще раз, ворваться в нашу вселенную и поглотить все? Думаю, от жары, голода и истощения у меня был легкий бред. Я сидела и ничего не делала, ожидая своей собственной смерти и смерти двух самых важных для меня людей во всем мире. Это на меня совсем не похоже, так что можно предположить, что я неясно соображала.

По мере того, как нижний шип разлома становился все глубже, все ближе к земле, на которой мы все сидели, я подумывала о том, чтобы предупредить людей. Или, по крайней мере, предупредить Кенто. Я понятия не имела, что может произойти, и, что бы это ни было, мы, вероятно, должны встретить это вместе и на ногах. Но я этого не сделала. Просто молча наблюдала за происходящим и позволяла своей старшей дочери поспать еще несколько мгновений.

Часть меня желала, чтобы Сирилет проснулась. Я хотела, чтобы она села и объяснила это мне. Я хотела, чтобы она рассказала, что происходит и как все это вписывается в ее план. Больше всего я хотела, чтобы она объяснила мне причину. Почему Имико? Она была готова убить тысячи людей, сбросив на них луну, но позволила Имико пожертвовать собой, вместо того чтобы навязать это кому-то другому? Я бы не сделала такого выбора. Если бы я считала, что это действительно необходимо сделать, я бы не позволила ей пожертвовать собой. Я бы выбрала кого-нибудь другого, мужчину-пахта или сумасшедшего землянина. Может быть, это делает меня более черствой, чем моя дочь, или, может быть, мы просто такие же гадкие, как все остальные. Самая темная часть меня надеялась, что Сирилет не проснется. Тогда, возможно, мне никогда не нужно было смиряться с тем, что она сделала. Я боялась, что, если она все объяснит, я никогда не смогу ее простить. Вот какой я мерзкий человек. Часть меня я желала, чтобы моя дочь никогда не просыпалась. Я ненавидела эту мысль, но она все равно была. К счастью, мы — это не наши самые темные мысли. Мы состоим из наших поступков, а не из наших импульсов.

Ба! Мой разум метался, как флаг во время урагана, хватаясь за темы, доводя их до логического завершения, а затем находя другую, чтобы подвергнуть себя бичеванию. Я всегда плохо переносила одиночество, и в тот момент я чувствовала себя очень одинокой, независимо от того, сколько людей меня окружало. Я мучила себя, разрывала на части, находила причины презирать себя. Это было легче сделать, чем встретиться лицом к лицу с правдой, с горем. С болью от потери ее.

Солнце пошло на убыль, клонясь к горизонту. Мое укрытие больше не давало тени там, где я сидела, но я не двигалась. Я позволила безжалостному огненному шару обрушиться на меня и Сирилет. Мой лихорадочно работающий разум решил, что мы должны умереть вместе. Мир мог бы избавиться от двух величайших военных преступников, которых он когда-либо создавал. Я думаю, что я была немного обезвожена. Все остальные напились воды из маленького углубления. Я даже намочила салфетку и капнула несколько капель в губы Сирилет, но я ничего не пила с... Я не знала. Не могла вспомнить. В любом случае, это не имело значения. Мы умирали, и чем скорее я покончу с этим, тем лучше.

Время тянулось. Мгновения длились целую жизнь. Я была заперта в своей собственной голове, и мне ничего не оставалось, как вспоминать свои ошибки и размышлять обо всех тех, кто пострадал из-за них, из-за меня. Ко мне стали приходить мои призраки. Новые. Сначала несколько, потом все больше и больше. Десять. Дюжина. Сотня. Я приняла их за жителей оазиса, тех, кого мне не удалось спасти. Некоторые из них, безусловно, были такими. Я подумала о том, чтобы освободить их, используя свою врожденную некромантию, размотать тонкую бестелесную энергию, которая привязывала их к миру и ко мне. Дать несчастным духам покой, которого они заслуживали и в котором им было навсегда отказано.

Но я этого не сделала. Я была слишком уставшей, слишком оцепеневшей, слишком измученной, слишком разгоряченной, слишком злой и слишком хотела пить. Я просто не могла заставить себя беспокоиться о них. Я наблюдала, как они приближаются, смешиваются, разделяются, медленно дрейфуют от шторма и устремляются ко мне. Их было так много. Слишком много. Больше, чем было в оазисе. Все больше и больше. И еще раз больше. Жители Ирада. Сотни тысяч людей были убиты Сирилет в одно мгновение, а теперь воскресли в виде призраков из-за моей вины и врожденной некромантии. Но это не могло быть правдой. Они не должны были быть моими призраками. Я обвиняла Сирилет, я пыталась сказать призракам, что их убила она, а не я. Им было все равно. Конечно, им было все равно, они были призраками. Они существуют только как фрагменты воспоминаний и эмоций. Я придала им эфирную форму. Вот только их было слишком много. Я всегда поднимала только несколько призраков за раз. Или, по крайней мере, я делала видимыми только нескольких из них за раз. Призраки собрались передо мной, перед нами, перед порталом. Это были совсем не мои призраки. Возможно, моя некромантия сделала их видимыми, но это были призраки Сирилет. Но, несмотря на это, они были здесь не из-за нее. Они были здесь из-за разлома.

Зазубренная линия великого разлома подобралась ближе, прореха в мире, похожая на рвущуюся ткань, слышимая даже сквозь шум шторма. Другие тоже его это заметили. Первыми были дети-пахты, которые тянули родителей за руки, показывали пальцами, плакали. Затем сумасшедший землянин, хлопающий по земле и вопящий, как будто все это было частью безумного плана. Кенто тоже проснулась, вздрогнула и позвала Эсем. Затем реальность ударила ее, и она тоже уставилась на разлом, на призраков. Я наблюдала за ними, наблюдала за разломом, за призраками, наблюдала за Сирилет. Я чувствовала себя странно отстраненной от всего этого. Что бы это ни было, это происходило, и я ничего не могла сделать, чтобы это остановить. Вот почему я не была удивлена, когда разлом наконец коснулся земли и остановился.

Анти-кульминация, на самом деле.

Сирилет проснулась, резко села и устремила на меня свой темный взгляд. «Оно приближается!» — прошептала она.

Я кивнула.

— Ты чувствуешь это?

Я покачала головой. Ложь.

Все уже встали на ноги и смотрели на разлом. Сумасшедший землянин пробежал несколько шагов по направлению к нему, разогнал призраков, упал на колени и воздел руки в молитве. Семья пахтов забилась под мое укрытие, маленький мальчик плакал из-за призраков. Полазийка огляделась, словно ища, куда бы убежать и спрятаться. Кенто уставилась сначала на разлом, затем на Сирилет. Она приблизилась, сжав кулаки и готовая к драке.