Читать книгу 📗 "Бастарды Сибирской Империи (СИ) - Бунькова Екатерина"

Пока мы отмывались, Агафья накрыла на стол. И опять, как вчера, нам выдали один чугунок на всех: монашка просто водрузила его в центр стола, и ребятня полезла с ложками, торопясь утолить голод.

– Антисанитария, – покачала я головой, но тоже полезла в кучу: есть опять хотелось ужасно!

В чугунке оказалась очередная каша – на этот раз пшеничная. Но снова несоленая, а еще в ней периодически попадалась шелуха. Но выбора не было: ешь или сиди голодным. А голодным остаться никто не хотел, так что мы застучали ложками.

Спустя пять минут котелок опустел, и ребята один за другим торопливо принялись исчезать из кухни. Остались только малыши, которых Агафья сама кормила с ложки из отдельной миски. Мы с Кириллом ничего не поняли и застыли в недоумении: уж слишком быстро ребятня сбежала из кухни, будто их ветром сдуло.

Впрочем, эта странность немедленно разъяснилась:

– Кирилл, Лиза, чего застыли? – сказала нам Агафья. – Мойте котелок и ложки, протирайте стол. Сейчас сестра Феофания придет, урок будет.

Мы кисло переглянулись: так вот, почему все сбежали! Просто никто не хотел посуду мыть.

Но делать было нечего – пришлось побыть дежурными. Кир, как настоящий джентльмен, взял на себя тяжелый чугунок, а я – все остальное. Потом Агафья еще и велела Киру натаскать воду из колодца.

– Ладно. Сделаем вид, что это силовая тренировка, – вздохнул он, взял ведра и пошел на улицу, где во дворе виднелся почерневший от времени колодезный сруб.

– Что это с ним? – удивилась Агафья, когда он вышел. – До чего послушный – аж не по себе. Даже тряпкой за утро ни разу не получил. Неужто повзрослеть решил?

Я отвечать не стала: о себе-то ничего не помню, не то, что о Кирилле. Но мне смутно казалось, что он хороший человек, и непонятно было, почему все ждут от него пакостей.

.

Спустя полчаса в кухне появился новый – для нас с Кириллом, разумеется – человек. Это была степенная монахиня с серьезным и немного усталым выражением лица. Она вошла, поприветствовала всех и села во главе стола, положив перед собой пару листов бумаги.

Тут же в здании случился маленький переполох. Трофим, едва увидев, кто пришел в приют, побежал по комнатам, оповещая ребятню. Агафья отерла руки передником и достала с верхней полки бутылек чернил и несколько очиненных гусиных перьев.

Не прошло и двух минут, как по лавкам расселись все обитатели приюта, а затем в кухне возникла непривычная тишина.

– Здравствуйте, дети, – раздался в этой тишине спокойный голос женщины.

– Здравствуйте, сестра Феофания! – нестройным хором отозвалась ребятня, которой дирижировала из-за спины старшей монахини Агафья.

– Начнем урок, – также степенно кивнула Феофания. – Сначала счет. И-и-и… один… два… три…

Она замолкла, но весь разновозрастный “класс” принялся хором считать дальше, повинуясь движению руки все той же Агафьи. Нам с Кириллом не оставалось ничего другого, кроме как присоединиться.

Считая, я глядела по сторонам. Похоже, это мероприятие повторялось каждый день, потому что ребятня не выглядела удивленной. Вот только правильно числа называли далеко не все – младшие в основном просто рты открывали или говорили, но с опозданием.

Наверное, будь счет только до десяти и повторись он несколько раз, им было бы проще. Но увы, как оказалось, тут было принято хором считать до ста. А так как происходило это медленно и потому долго, то повторять процедуру не было желания ни у учеников, ни у учителей: обязательное задание сделали, и ладно.

– Теперь сложение, – все так же степенно велела Феофания, когда мы досчитали. – Один плюс один?

– Два! – дружным хором ответил “класс”.

– Один плюс два?

– Три!

– Один плюс три?

– Четыре!...

И вновь все пошло по тому же принципу. Феофания по порядку называла простые примеры, а дети говорили ответы. Возможно, старшие и делали это осознанно, а вот младшие просто бездумно повторяли. Впрочем, и на лицах старших тоже особой осмысленности не наблюдалось.

Затем настал через таблицы умножения. И опять хоровые ответы. Видимо, вся система обучения здесь строилась на заучивании. Я уже начала задремывать от такой скуки, как монашка сказала:

– Вычитание и деление будем повторять завтра. Теперь же приступим к повторению азбуки.

– Вы б хоть пару примеров им задали, что ли, – не сдержавшись, буркнула я. – Кто ж так учит?

– Что-что, Лизонька? – тут же спросила меня монахиня, и весь класс повернулся в мою сторону, отчего мне стало не по себе, но деваться было уже некуда.

– Я говорю, на повторении далеко не уедешь, – пояснила я чуть громче. – Нужны задачи, на которых можно счет потренировать. От зубрежки считать не научишься.

– Вот как? – удивилась монахиня. – Ну, раз ты так хочешь… Скажи-ка мне, Лиза, сколько будет дважды шесть да отнять четыре?

– Восемь, – немного подумав, ответила я.

Монахиня удивилась: она явно не ожидала, что я решу пример, в котором надо в уме совершить АЖ ДВЕ ОПЕРАЦИИ.

– А два раза по три и прибавить семь?

– Тринадцать, – вновь почти сразу ответила я.

– Верно, – монахиня удивилась и задумалась. – Неожиданно. Мы тебя такому не учили.

– Сама научилась, – соврала я, хотя смутно вспомнила, что когда-то не раз и не двадцать раз писала разнообразные примеры в тетрадке в клеточку. И были там не только сложение с умножением, но также производные, интегралы и матрицы с тремя неизвестными.

– Да? И как же ты научилась? – поинтересовалась монашка. – Другие не умеют.

– Просто, – я пожала плечами и повернулась к наглому пацану. – Трофим, реши-ка задачку.

– Какую? – насупился он.

– У меня, тебя и Кира было в каждой руке по ломтю хлеба, – начала я. – А потом пришел соседский пацан, побил нас и все забрал. Сколько у этого гада получилось ломтей?

Трофим слегка “подвис”, возмущенный самой идеей, что у него кто-то будет забирать хлеб. Но затем поднял руки и принялся загибать пальцы. Все вокруг тоже принялись считать. Спустя несколько секунд он сказал:

– Шесть ломтей!

– Ага, – кивнула я. – Значит, если троих людей помножить на два ломтя – это шесть ломтей. Усек?

– Усек, – кивнул он.

– А вот теперь представь, Трофим, – продолжила я. – Мы побили гада и забрали хлеб обратно. Но оказалось, что гад нес хлеб своей больной матери. Мне стало жалко женщину, и я решила свои два ломтя поделить на троих. Как это сделать?

Тут Трофим подвис еще серьезнее. У него на лбу даже появились морщины. Сначала он пытался считать на пальцах – не вышло. Потом начал водить пальцем по столу, рисуя ломти. Не справился и так.

– Давай подскажу, – сжалилась я. – Не дели сразу оба ломтя. Подели сначала один на троих.

– Ну, с одним все просто, – пожал плечами Трофим. – На три части порезать – и готово.

– То есть, каждому по трети, так? – уточнила я.

Трофим кивнул.

– То есть, если один ломоть поделить, каждому по одной трети достанется. А если еще раз так сделать, по сколько третей достанется?

– По две… – неуверенно сказал Трофим, но затем выпрямился и повторил уже громче: – По две трети каждому!

– То есть, два ломтя разделить на троих людей – выйдет по две трети каждому, – подвела итог я. – И кто тут самый умный?

Я укоризненно глянула на Трофима, напоминая об эпизоде у умывальника.

– Лизка самая умная, – со вздохом признал он.

– Вот видите, – я обернулась к Феофании. – На примерах всегда проще. А если тупо повторять за учителем, долго еще ничему не научишься.

– Ну, что ж, – пожала плечами Феофания. – Тогда сегодня ты учитель. Давай, научи младших братьев и сестер.

Я замерла, раскрыв рот, а в глазах монашки сверкнул ехидный огонек. Ей не понравилась критика в ее адрес, и она меня уела! Старым-добрым правилом “Инициатива наказуема”. Вот блин…

– Давай-давай, Лиза, – пихнул меня в бок и Кирилл. – Дерзай.

– И ты, Брут, – вздохнула я, но делать было нечего – пришлось учить.

Глава 14

Следующий час мы с ребятней считали все подряд: колоды на кухне, ложки, котелки и даже мух. Мы вычитали из всех сирот то девочек, то мальчиков. Умножали выбитые зубы на количество хулиганов. А особенно весело оказалось считать количество полупопий, прижатых к лавкам, исходя из количества сидящих детей.