Читать книгу 📗 "Ворожей Горин – Фолиант Силы (СИ) - Ильичев Евгений"
— Что ж, — миролюбиво улыбнувшись, ответил я. — Маски сброшены, я полагаю. Тогда поступим так. Вы сейчас отходите в сторону, а я поклянусь Луной и Богами, что не буду иметь к ковену Ясны Фроловны никаких претензий.
— Как скажешь, ворожей, — легко сдалась ведьма и действительно отошла в сторону. Но отошла она, как оказалось, совсем не для того, чтобы я спокойно покинул чертову библиотеку, а чтобы дать дорогу тому, о ком, судя по всему, и говорила ее коллега на станции.
На ее место медленно вышло и перегородило мне дорогу нечто странное. Признаться, даже мне, видавшему виды ворожею, имевшему опыт сражения с упырями и вурдалаками, внезапно поплохело. Рассказывал мне отец Евгений об этих мифических персонажах, но, если откровенно, я был уверен, что на своем веку никогда с подобным чудищем не встречусь. Однозначно, это был он — дорогу мне преградил премерзкий гуль.
В тот же миг библиотека погрузилась в полумрак. Света из окон катастрофически не хватало — была уже вторая половина дня, и, пока я трепался с ведьмой, на улице уже наступили сумерки. Единственным источником света для меня остался одинокий уличный фонарь.
Первое, что я ощутил (помимо животного страха, разумеется) был тошнотворный, чуть сладковатый гнилостный запах, исходящий от гуля. В неясном свете фонаря, светившего в окно за моей спиной, я смог выхватить и несколько деталей его внешности. Землистого цвета кожа, если ее еще можно было назвать кожей, свисала с его лица и груди клочьями, обнажая гниющие мышцы и кости, покрытые зловонной зеленой слизью. Благодаря своему «особенному» зрению я смог различить часть костей лицевого черепа и несколько сломанных в области грудины ребер. Губ у Гуля почти не было, так, одно обозначение того, что раньше было ртом. Лицо было искажено гримасой боли и вечного голода. Одна щека провалилась внутрь, обнажив желтые кариозные зубы, покрытые частично могильной землей, а частично налетом гнили. Один глаз у существа отсутствовал, на меня таращилась пустая черная глазница, в которой что-то копошилось — есть у меня подозрение, что это были черви. Другой же глаз, мутный и белесый, выкатился из орбиты и просто болтался сейчас на тоненькой нити непонятно как уцелевшего зрительного нерва. Его волосы, некогда густые, теперь свисали редкими безобразными патлами, слипшимися от запекшейся крови и грязи. Каждый шаг гуля сопровождался неприятным хлюпающим звуком, словно его тело было наполнено жидкостью, которая вот-вот прорвется наружу. Из-под его почерневших ногтевых пластин, частично уцелевших на искореженных узловатых пальцах, сочилось что-то склизкое. Рваная его одежда, когда-то, возможно, богатая, теперь представляла собой лохмотья, пропитанные все той же могильной грязью и продуктами разложения плоти. Но самым отвратительным было его дыхание. Оно вырывалось из его разлагающейся глотки и легких с хриплым свистом, неся с собой запах смерти и тлена. И зачем этим порождениям ада вообще дышать? Портят только воздух почем зря. Его рот, растянутый в вечной голодной ухмылке, источал то ли слюну, то ли еще какую посмертную мерзкую жидкость. Капли постоянно срывались с разорванных уголков губ, оставляя на полу библиотеки скользкие лужицы.
Гуль сделал несколько небольших шагов в мою сторону и остановился. То, что раньше было носом, а теперь зияло пустотой, обрамленной маленькими носовыми косточками, втянуло воздух. Его голова неестественно дернулась в сторону, словно он учуял добычу, а его длинный, покрытый язвами язык вывалился изо рта. Гуль был готов к охоте. К охоте на меня, разумеется.
Глава 8
Очевидно — я оказался в западне. Через окно за спиной мне не скрыться — решетки на окнах библиотеки я срисовал еще в самом начале своего визита. Хорошо хоть нож свой не забыл, сейчас только на него и была надежда. Но прежде, чем я смогу им воспользоваться, было бы неплохо выбраться туда, где я буду способен маневрировать. Но как это сделать, если передо мной стоит свирепеющий на глазах гуль, а по бокам высятся громоздкие стеллажи с книгами?
Выходить из тела и пытаться справиться с порождением тьмы из посмертия было бесполезно. Во-первых, потому что на той стороне меня никто не ждал. Гули — существа бездушные, и простым развоплощением заблудшей души (как, скажем, в случае с упырем или вурдалаком) тут не обойдешься. Максимум, кого я там в посмертии встречу — злого духа, который, собственно, и оживил этот ходячий труп. Кстати, я только сейчас понял, чью именно раскопанную могилу мы с Василием видели на погосте села Медведь несколькими часами ранее. Видимо, мой новый приятель был поднят ведьмами как раз из нее. А вторая опасность, которая мне угрожала при выходе из тела, заключалась в том, что, пока я буду сражаться с демоном, меня тут, на этой стороне, уже успеют прикончить. Если не гуль, то ведьма.
Придется, видимо, мне импровизировать — если, конечно, я смогу вновь обрести власть над своими членами, а то что-то у меня сейчас от страха реально колени подгибаться стали. И, казалось бы, я уже и с вурдалаками дело имел, и с упырями, я даже с колдуном-имитатором имел честь сражаться, и почти победил, кстати. Но с гулями дела обстояли иначе. Со слов все того же отца Евгения, худшего противника для сражения и придумать-то сложно. Эти твари обладали молниеносной реакцией, причем неважно, кем был при жизни нынешний труп. Его прижизненные показатели силы и ловкости, его мышцы и сноровка в нынешней инкарнации не имели никакого значения. Труп повиновался исключительно воле хозяина, а хозяином, как я уже говорил, для гулей являлся злой демон. И это уже не просто заблудшая душа, это порождение силы — самой темной из ее сторон.
Придумать на ходу план сражения мне не удалось, точнее, подумать мне не дал гуль. Свирепо скалясь, он занес для удара свою костлявую руку. И да, не врали книги, как и рассказы отца Евгения — движения гуля были молниеносными. В драке с живым человеком можно предугадать намерения противника по его движению, по глазам, гуль же просто действовал практически безо всякой подготовки. Уж не знаю, как именно, но на первое движение врага я успел среагировать, в самый последний миг пригнувшись и пропустив удар над головой. И что-то мне подсказывало, что, прими я этот удар, мне бы не поздоровилось. Вся его мощь пришлась на стеллаж справа от меня, от чего тот с треском и грохотом завалился и рухнул на следующую секцию. Та, судя по грохоту, поднявшемуся в библиотеке, увлекла за собой следующий стеллаж и так далее. Возник эффект домино. Дожидаться его завершения не было никакого смысла. Уже пропуская удар над головой, я напряг все свои силы и бросился на гуля, попутно выхватывая из-за пояса свой нож. Расчет был прост — пройти в ноги, перевести противника в партер, нанести удар или, если повезет, отрезать голову. Не уверен, что это остановило бы гуля, но с чего-то же нужно было начинать.
Разумеется, план мой провалился. Я впечатался в ледяное и скользкое тело гуля, но не смог не то что повалить его, но и сколь бы то ни было значимо сдвинуть с места — с тем же успехом можно было разогнаться и врезаться в несущую стену здания. Ярость моя была столь велика, а в свою отчаянную попытку нападения я вложил столько сил и энергии, что, похоже, выбил при столкновении с гулем плечо. Мерзкая же тварь лишь слегка пошатнулась, а после, издав неестественный рык или даже сиплый хрип, с силой отшвырнула меня в окно.
Какая же силища в нем была — уму непостижимо. Еще в полете я успел ей подивиться. Гуль, казалось, вообще не заметил моего веса, а физика его движений не поддавалась законам природы. Что там господин Ньютон говорил в своих законах про массу? Хрень полная. По массе мы с этим существом были приблизительно равны, но при этом я не смог даже сдвинуть его с места, а моему противнику, напротив, достаточно было лишь отмахнуться от меня, как от назойливой мухи, чтобы я улетел и впечатался в окно.
Эпично, должно быть, выглядел мой полет, а приземление — еще эпичнее. Рама треснула, стекло, выдавленное моей спиной, расколотилось о железную решетку. Хорошо хоть, я успел сгруппироваться в полете и впечатывался в хрупкое окно уже в позе эмбриона. Каким-то чудом крупные осколки стекла, падая вниз, не посекли меня, а мелкие попросту осыпали дождем одежду и волосы. От удара о решетку мое дыхание на миг перехватило, но сила, что бурлила во мне, все же не дала мне потерять ориентацию в пространстве. Паузы в битве гуль делать не планировал. Уже в следующую секунду я заметил его движение в мою сторону — он был намерен добить меня, пока я не поднялся. Ну, или сожрать живьем. В любом случае, сейчас я уже не сомневался в его намерениях.
