Читать книгу 📗 "Бастарды Сибирской Империи (СИ) - Бунькова Екатерина"

– Ах, вы мои славные! – проворковала Агафья, поставив перед нами котелок с остывшим уже супом. – Кушайте, кушайте. Двадцать рублей за вечер – это хорошо. Семью на такую сумму не прокормишь, но надо же с чего-то начинать, верно?

Мы только покивали – рты уже были набиты едой.

– Только с чего это Муратов такой щедрый? – вдруг задумалась Агафья. – На десятку же, вроде, договаривались.

– Так десятка одному да десятка другому – вот двадцать и получилось, – пояснила Лиза, которая после насыщенного дня, похоже, вошла во вкус и чувствовала себя куда увереннее, чем сразу после пробуждения на той улице.

– Лизка, так ты что, тоже на работу устроилась? – ахнула Агафья. – Кем?

– Уборщицей и подавальщицей, – не стала скрывать подруга.

– Ох ты батюшки! – монашка с искренним ужасом в глазах схватилась за щеки. – Да ты с ума сошла!

– А что такого? – не поняла Лиза. – Ну, работа тяжелая, да. Но привыкнуть можно. Да я туда не навсегда устроилась. Так, пару месяцев побегаю с подносом, а там, глядишь, что поудачнее подвернется.

– Завтра же уволься! – потребовала Агафья.

– Почему это? – нахмурилась Лиза. – Мне, вообще-то, обещали по пятнадцать рублей за смену платить – даже больше, чем Кириллу.

– Почему-почему. По кочану! – отрезала вдруг осерчавшая монахиня. – Будет еще молодая девка по всяким злачным местам шарахаться! Не пущу! Завтра дома остаешься.

– И не подумаю, – Лиза отклонилась от стола и скрестила руки на груди, упрямо глядя на монахиню.

Несколько секунд длился поединок взглядов. Но моя вошедшая во вкус подруга его выиграла. Похоже, характер у Лизы был совсем не такой мягкий и тихий, как про нее думали.

– Феофании расскажу! – пригрозила наконец Агафья, поняв, что проиграла.

– Рассказывайте, – пожала плечами Лиза. – В приюте нет денег, чтобы содержать воспитанников. Воспитанники решили содержать себя сами. Не вижу ни одной причины мешать нам в этом замечательном деле.

– Но не подавальщицей же в этом притоне! – возмутилась Агафья.

– Кирилла вы туда отправили, – упрямо поджала губы Лиза, кивнув на меня.

– Отправили, – согласилась монахиня. – Ящики таскать, телеги разгружать да между заведениями бегать. Но никак не попой вертеть промеж выпимших бандюганов! Это ж известное место, туда добрые люди не ходят!

– Раньше надо было пояснять, – не повела и бровью Лиза. – Теперь уж мы сами как-нибудь разберемся.

Мне очень хотелось сказать: “А я тебе говорил!”, но я сдержался: очень уж плебейская фраза, недостойная благородного человека.

Я догадывался, почему девушка нисколько не волнуется по поводу сложившейся ситуации. У меня и у самого было необъяснимое чувство, что все будет хорошо. Будто все это игра или даже иллюзия. Хотя для иллюзии этот мир был уж слишком реалистичен.

“Наверное, на нас наложен не только “Пилигрим”, но и еще что-то защитное, – предположил я. – Отсюда и чувство безопасности”.

Эта мысль меня порадовала. Я все еще не помнил ничего о себе, зато о магии вспоминал все больше и больше. И еще всплывали какие-то смутные картинки мира, совершенно не похожего на этот. Но был ли я оттуда родом или просто там побывал, а вернулся уже без памяти – этого я пока не понял.

Глава 18

После ужина мы пошли мыться. Ожидаемо, никакого жара в бане не было: монашки экономили дрова, так что лишь немного подогревали воду в колоде. А так как вернулись мы поздно вечером, а баню топили днем, то вода успела немного остыть.

Это было не критично – теплая все-таки. Но неприятно: вечно у нас все второсортное, даже кипяточек и то вселенная для сирот жалеет.

Впрочем, у Лизы было другое мнение.

– Правда, кайф? – спросила она, когда я, уже чистый и переодевшийся в свежее белье, вышел в предбанник.

Я не был с ней согласен. После мытья тут было зябко, а через щель в покосившейся двери сквозил неприятный ветерок. Похоже, бабье лето закончилось, и сегодня ожидались заморозки. Ну все, у костерка в одеяле уже не посидим.

Впрочем, жаловаться было не на что. “Пилигрим” во время работы выделял много тепла. Обычно это считалось неприятным побочным эффектом. Но на дворе была осень, и внутренний жар тела не был лишним.

Лиза, похоже, понятия не имела, что секрет кроется в ней самой, и искренне считала, что это просто атмосфера вокруг комфортная – приятно холодит пылающие жаром щеки.

Я не стал ее расстраивать и объяснять, что через несколько дней эффект сойдет на нет. Ну, по крайней мере, до новой травмы или болезни. Но запомнил, что надо бы к тому моменту разжиться теплой одеждой. Вряд ли где-то в приюте была тайная комната с меховыми мантиями.

Я хотел было присесть на лавку, дожидаясь, когда Лиза закончит заплетать волосы, но тут она перекинула недоплетеную косу за спину и спросила:

– Ну что, готов?

– К чему? – не понял я.

– К купанию Форреста, – пояснила она, указав на пса.

– А ты что, сама не справишься? – скривился я, глядя на помойного.

Впрочем, судя по его виду, он тоже сомневался, хочет ли этого.

– Ну, я вымою, конечно, – сказала девушка. – Но мне нужен кто-то, кто будет стоять с большой тряпкой наготове.

– Зачем? – не понял я.

– У-у-у, – протянула Лиза. – Собак ты точно не мыл. Скажи-ка мне, что делает любой пес, едва выбравшись из воды?

– Э… – протянул было я, но тут до меня дошло. – А, брызгается!

– Вот именно, – важно кивнула Лиза, будто только что дала мне крайне ценный жизненный урок. – Так что будешь стоять с тряпкой наготове, и если вдруг тебе хоть чуточку покажется, что он сейчас мотнет шкурой – тут же набрасывай на него тряпку! Иначе нам придется мыться по новой.

– Понял. Принял. Не дурак, – вздохнул я и поплелся к куче тряпок, игравших роль полотенец.

В итоге я пожалел, что не взялся сам мыть пса. Стоять все время в напряжении, ожидая, когда ж эта тварь наконец решит стряхнуть с себя воду, оказалось куда труднее, чем беспечно намыливать густую шерсть.

А этот блохастый гад еще и как будто понял, чего мы боимся, и сидел, не шевелясь – ну точно издевался и выжидал, когда же я расслаблюсь и потеряю концентрацию!

– Форрест, ты чудо, а не собака! – приговаривала тем временем Лиза, массируя его шкуру, с которой ручьями бежала почти черная вода – по крайней мере, в полумраке быстро сгорающих лучин казалось именно так. – Такой спокойный, послушный. Ну-ка, поставь сюда передние лапы.

Она указала на лавку. И ведь он поставил! Я своим глазам не поверил.

“Похоже, Лиза права: он дрессированный, – пришлось признать мне. – По крайней мере, собаки не бывают настолько умными, чтобы понимать человеческую речь, если их не обучали”.

– Умничка! – сказала довольная девушка. – А теперь стой смирно и не брызгайся! Я буду смывать щелок.

И она принялась поливать пса чистой водой, тщательно прополаскивая длинную шерсть.

– Красава! – сказала Лиза и похлопала пса по спине, когда истратила всю воду. – А теперь бегом на улицу отряхиваться!

Форрест глухо гавкнул и неспешно протрусил в открытую дверь, оставляя за собой мокрые дорожки. Затем выбежал на середину двора, и только там, под ярким лунным светом всласть тряхнул шкурой. Брызги полетели во все стороны, будто бисерные россыпи.

– Ай, молодца! – восхищенно протянула Лиза. – Кир, смотри: а Форрест-то вовсе не рыжий!

Я присмотрелся. Действительно: пес оказался белой масти. Похоже, он просто был выпачкан в чем-то вроде ржавчины, и потому мы принимали его за грязно-рыжего.

– Все равно помоечный, – покачал головой я, но уже без особых эмоций.

Вообще-то я ничего не имел против собак, особенно дрессированных. Просто мне не нравился его вид – ободранный, грязный, напоминающий о свалках и вонючих нищих, что выпрашивают деньги вместо того, чтобы просить работу.

– А теперь беги, Форрест, беги! – зачем-то радостно скомандовала ему Лиза и сама первая понеслась вслед – по морозцу, почти не одетая, радостно улюлюкая и подпрыгивая на бегу.