Читать книгу 📗 "А не как Лёнька! (СИ) - Енодина Анастасия"
- Хм… - я обошла её вокруг, чтобы рассмотреть со всех сторон и убедиться, что это и правда она. – Интересно…
Я помнила её плохо, хоть и девчонок у нас на потоке было мало. Вообще, люди, с которыми я не общаюсь тесно, обычно оказываются за пределами моего восприятия. Словно никогда не попадают в фокус внимания, и потому остаются в памяти какими-то неясными силуэтами или даже образами. Ира, например, вообще осталась размытым серым пятном – я не помнила о ней ничего особенного, кроме того, что да, какая-то там Ирина Истомина числилась в нашей группе, а потом перестала, перейдя на другую специальность. Я бы и этого не запомнила, но её фамилия начиналась на букву «И», а моя на «К», и потому я отлично помнила, что при перекличке я сразу после Иры. Была. Да второго курса. Потом пришлось ориентироваться на Костю Иванова.
- Что она тут делает? – продолжал вопрошать Лёнька, словно ко всем прочим своим недостаткам ещё был и непроходимо туп.
- Ну, что она тут делает – это как раз понятно: ты ей, видимо, нравился. Ну, в смысле, ты и сейчас ей нравишься, очевидно… - я задумалась, силясь припомнить все события того года. - Я даже думаю, она перешла на другую специальность из-за того, что ты бегал по всему универу и орал, что я твоя девушка. Мы тогда с тобой как раз «съехались», вот она и свалила… - я наблюдала за тем, как лицо друга недоумённо вытягивается от моих слов, а на лбу пролегают морщинки, выдающие бурную мозговую деятельность: он пытался вспомнить и сопоставить факты. – Чувак, ты что, вообще не замечал? – сочувственно спросила я, замечая, что новость огорошила его. – Блин, ну когда на тебя кто-то западает, это ж всегда заметно! Я бы лично заметила, что нравлюсь тебе, даже если б ты не трындел на каждом углу про наши якобы отношения.
Лёня посмотрел на меня с укором, а потом на Иру с некой нежностью. Мне показалось, я уже вижу образы, которые рисует ему его воображение. Прикидывает, небось, как бы было, если б они с Ирой стали парой…
Вообще, это довольно странно: чтобы кто-то так сильно полюбил Сыроежкина… Сомнительно…Да и вообще: как можно влюбиться в Лёньку? Блондины с голубыми глазами считаются смазливыми и милыми, но мне они никогда такими не казались. По большей части потому, что вызывали стойкие ассоциации с Лёней.
Посмотрела на одухотворённого друга и решила, что не стоит ему обнадёживаться раньше времени. То, что это Ира Истомина ещё не отменяет того, что она может быть медсестрой или интерном, следящим за оборудованием ради какого-то эксперимента или потому, что прибор может быть несправен.
- Как её вообще сюда пустили, вот что интересно, - сменила тему я, поскольку отношения, которых и не было, меня мало интересовали.
Парень воззрился на меня так, словно я сморозила какую-то чушь, причём лично его оскорбившую. Мол, уж ради встречи с ним-то девушка легко нашла способ попасть в закрытую на ночь больницу, да ещё в палату…
- Что? – легко выдержала его взгляд я. – Кем она назвалась, что ей разрешили прийти и торчать тут полдня?
Про «полдня» было не точно, но звучало весомо.
- Ты просто завидуешь, что у тебя никто по полдня не торчит, - парировал Лёня.
- Я просто переживаю за нашу безопасность, - ответила я с достоинством, приосанившись и поправив волосы с умным видом. – Мало ли, кто придёт и отключит тут всю аппаратуру. Это явно очень легко сделать.
Сыроежкин скептически смотрел на меня, а я для важности даже надула губы: чтобы он видел, что я на полном серьёзе: не дело, что у нас с ним не палаты, а проходной двор!
Мой друг прищурился, подходя ко мне ближе:
- У тебя есть враги? Которые придут отключать аппаратуру? Даринка, я чего-то о тебе не знаю? – неожиданно Лёнькино настроение улучшилось, глаза загорелись, и он принялся шутить.
- Ты и о себе-то многого не знаешь, не то, что обо мне, - усмехнулась я. – Вон, очевидного не замечал, а теперь светишься, словно тебе в любви признались!
- Так и признались, - пожал плечами довольный Лёнька, которому очень льстило, что Ира, уйдя из нашей группы, не только не забыла его, но и разыскала и была рядом в трудную минуту. – Она любит меня, это ж теперь ясно! И про халат сошлось: не её он. Она его где-то подхватила и надела, чтобы только ко мне проникнуть. Или ты думаешь, она реально пришла аппаратуру отключить?
- Я б на её месте пришла отключить, - на полном серьёзе ответила я. Если б меня угораздило влюбиться втакого типа, как он, то точно умом бы я не блистала и пришла уничтожить такого твердолобого занудного типа.
Нашу милую дружескую перепалку прервали звуки шагов по коридору. Мы по привычке замерли, словно нас могли увидеть или услышать. Мы даже отошли к стеночке, чтобы сквозь нас не ходили, а то это не очень приятно и служит лишним напоминанием о нашем незавидном положении.
Шаги замерли около нашей двери, а потом дёрнулась ручка, и в палату вошёл крупный мужчина: высокий и крепкий, от появления такого палата сразу показалась мне маленькой, а лежащий на койке Лёнька – просто тощим мальчишкой.Походка вошедшего была какой-то тяжёлой, но уверенной и спокойной, и оттого в нём чувствовалась какая-то мощная сила. Он вошёл в палату в ослепительно белом халате и с бейджиком, подошёл к Ирине и, соответственно, к нам, а потом устало вздохнул, привлекая внимание даже не обернувшейся на него девушки.
- Завотделения, - прокомментировал Лёнька, который в силу своего занудства читал бейджики у всех подряд, даже у кассиров в гипермаркетах. – Истомин Валентин Васильевич… Это ж выходит…
Мы переглянулись, а потом оба начали рассматривать пришедшего врача на предмет его похожести с Ирой.
- Отец, наверно, - пробормотал Лёнька, всматриваясь в его лицо.
И тут Валентин Васильевич напугал нас: перевёл взгляд точно на Лёньку и, кажется, даже в глаза ему посмотрел в течение нескольких секунд. Мне стало не по себе, даже как-то жутко, словно это не Истомин узрел призрака, а я.
Не знаю, могла ли у меня стынуть кровь в жилах, но поощущениям мороз по коже пошёл. Неужели этот колоритный врач видит нас?
Лёнька под этим взглядом замер и нервно сглотнул, не зная, как вести себя. Этот мужик – не Сашка, с ним не будет так просто и легко, словно всю жизнь знакомы.
Но потом, после этого долгого пристального взгляда, Истомин моргнул и посмотрел на Иру, которая подняла на него печальный взгляд и тихо спросила:
- Папа звонил, да? Просит выгнать меня?
Спросила так, что у меня внутри всё сжалось от сострадания. Девушка и правда переживала… Наверно, просидела бы здесь ещё полночи, до самого утра.
Я перевела взгляд на Лёньку, который стоял и, как завороженный смотрел на Иру, которая восхищала его всё больше и больше, и за этим любованием и восхищением он не понимал, насколько всё трагично и грустно.
- Значит, не отец. – Пробормотал он, разглядывая Истомина. - Кто тогда?
- Муж. Или младший брат. - Мрачно пошутила я, но шутка не показалась смешной ни мне, ни Лёньке.
Истомин смотрел на девушку с сочувствием, но явно за рабочий день он устал немало, а ещё предстояло дежурство, так что искать какие-то особенно точные и убедительные слова он не стал. Кроме того, мне показалось, что все такие слова уже давно сказаны, но не возымели должного эффекта.
- Ириш, тебе домой надо. – Спокойный голос завотделением не настаивал, но и не терпел возражений. Таким и должен быть голос у сильных людей, которые точно знают, что они правы. - Я такси вызвал уже.
Ира подняла на него взгляд чистых голубых глаз, которые походили на глаза Лёньки и Богдана, но показались мне какими-то особенно умными, не такими, как у ребят. Верно говорят, что глаза – зеркало души. Душа у Истоминой была, видимо, красивой.
- Но… - она хотела возразить что-то, но сама же не смогла найти нужных слов и замолкла, так ничего и не придумав.
- Мы договаривались, Ир… - Как-то вдруг виновато напомнил Валентин Васильевич. - Родителям твоим в Иркутск звонить не буду, но чтоб на учёбе эти твоим посиделки с коматозником не отражались, лады? А то скажут, отправили, чтоб дядька присмотрел, а он на самотёк всё пустил. Завтра тебе к первой паре. Такси внизу ждёт.
