Читать книгу 📗 "Не слушай море - Мельцер Саша"
– Уходи, – сухо сказал я. – Через пару дней, как выпишут, вернусь домой. И не приходи сюда больше.
– Родь…
– Уходи, – требовательно повторил я, сильнее натянув одеяло.
Второй раз за месяц меня предали – сначала Мишель, теперь отец. Самым хорошим вариантом сейчас было вернуться в Москву, но там меня никто не ждал. А бросить Морельск наедине с жестокой, озлобленной сиреной я не мог. С мыслями о том, что я единственный, кто может остановить Эйдлена, я уснул. И всю ночь мне снилась наша схватка в Жемчужной бухте.
Два дня в больнице казались нескончаемыми. Мне приелся пейзаж за окном: каждое утро я считал, сколько зимних птиц пролетало мимо четвертого этажа. Листья давно облетели с деревьев, и за стеклом торчали, как штыри, только голые ветки. Врачи ставили мне вечерами капельницы, сделали снимок легких напоследок и убедились в том, что симптомы пневмонии у меня отсутствуют.
«Хрипов нет, – сказал вечером врач. – Завтра выписываем».
Я уже дождаться не мог, когда меня отпустят домой. Пролежав на неудобной койке с капельницами по утрам двое суток, я чуть не сошел с ума. В консерватории, я был уверен, жизнь текла своим чередом: все репетировали, готовились к «Орфею и Эвридике», а я даже взглянуть на это не мог. Один раз меня навестили однокурсники – естественно, без Мишеля и Алисы, пару раз приходила Кристина с продуктами, а отец так и не заглянул. Но, признаться честно, мне и не хотелось его видеть. Ему стоило больше доверять мне, а не чужим сладкоголосым мальчикам, способным воздействовать на сознание.
Я бы и не удивился, если за тот короткий разговор Мишель навел морок и на отца, но всех возможностей сирен я не знал. Поэтому аккуратно, методом проб и ошибок, пытался прощупать то, с чем придется столкнуться рано или поздно. Умирать я не планировал, а значит, предстояло царапаться за жизнь.
Алиса так и не пришла, и я перестал ее ждать. Мишель бы все равно не отпустил: чем больше она с ним находилась, тем сильнее он воздействовал на ее сознание. Я помнил, какой она была при первой нашей встрече, а какой – при последней, возле особняка. Ее словно подменили, загипнотизировали, и она больше напоминала зомби, нежели человека.
– Тебя встретят? – поинтересовалась пожилая медсестра, принесшая мне выписку. – Хорошо бы, чтоб тебя проводили… А то свалишься еще где-нибудь…
– Сам, – отмахнулся я. – Как-нибудь дойду, не волнуйтесь.
Я сунул выписку в карман куртки. Одежда просохла, но пух внутри нее свалялся комьями, и теперь точно нужно было покупать новую. Даже попытки встряхнуть ее и разбить слипшиеся комки ни к чему не привели, теперь вещь выглядела совсем потрепанной и измочаленной.
– До свидания, – вежливо кивнул я.
За два дня в Морельске похолодало еще сильнее. Первые числа декабря обдали город морозом и покрыли гололедом. На улице навскидку было около минус десяти. Без шапки было совсем холодно, и я посильнее натянул на голову капюшон, желая спрятаться от кусачего холода и порывов ветра.
По набережной я в этот раз не пошел. Я решил свернуть сразу в противоположную сторону, и мне пришлось обойти вокруг больницы, чтоб выйти на центральный проспект. После моря кроссовки совсем развалились, и стоило мне по неосторожности наступить в лужу, тут же вымокли и начали хлюпать. Ногам стало холодно. Сквозь потерявшую теплые свойства куртку задувал ветер, добираясь до самой кожи.
Добравшись до своего дома, я понял, что совсем продрог. Зубы клацали друг об друга, а пальцы свело слабой судорогой. Они совсем закоченели, и я еле нашарил в кармане ключи. Подъездная дверь неприятно пискнула, открываясь, и мне в нос тут же ударил запах сырости и плесени. Поднявшись на третий этаж, я сунул большой ключ в нижний замок, но он не повернулся. Значит, дома кто-то был. С неудовольствием нажав на звонок, я услышал торопливые шаги с той стороны двери.
– Родь? Я думала, тебя вечером выпишут… – Крис распахнула передо мной дверь.
Я прошел внутрь и тут же скинул кроссовки. Носки промокли насквозь, и на полу остались мокрые следы. Внезапно я ощутил, как Кристина крепко обняла меня со спины, уткнувшись лбом в основание шеи.
– Когда я говорила про морское дно, я не то имела в виду, – прошептала она сумбурно. – Прости, пожалуйста, Родь, я совершенно не это…
– Я знаю, – оборвал ее, а потом расцепил руки. – Крис, все хорошо, успокойся. Я жив, он не дал мне сдохнуть. Это было показательное выступление. Предупреждение. Первое и последнее.
– Кто не дал сдохнуть?
– Мишель, – пояснил я. – Он приходил ко мне в больницу, когда меня вытащили. Это все он, Крис. Ты мне веришь?
– Абсолютно, – хрипло сказала она. – Виталя рассказал мне, что ты бредишь и обвиняешь Эйдлена. Я не стала с ним спорить, пусть он уймется, а мы все сделаем сами.
– Сам, – поправил я ее. – Он бросил вызов мне, а не нам.
Крис отступила и, резко развернувшись, направилась в сторону кухни, по пути схватив пачку сигарет. Она по привычке прикурила от газа, приоткрыла форточку и грохнула сковородку на плиту.
– Я тебя накормлю, – внезапно выдала она. – Может, мозг на место встанет.
– В смысле? – Я подошел к раковине, чтобы помыть руки.
– Трусы свисли, – бросила она через плечо. – Мы всё делали вместе. Искали этих сирен, читали книжки, погружались на дно… А теперь ты хочешь турнуть меня за ненадобностью? Классно ты придумал…
– Не за ненадобностью! – возмутился я. – Просто переживаю… Эйдлену я нужен, он сам сказал, что придет за мной. До оперы. Значит, у нас есть всего полторы недели, чтобы от него избавиться. Иначе он убьет меня.
Крис разбила на сковородку три яйца, а сверху щедро посыпала их солью и сушеной петрушкой. Зажав сигарету зубами, она ожесточенно барабанила пальцами по столешнице кухонного гарнитура. Я прислонился к нему с другой стороны от плиты и откинулся затылком на шкафчик. Нашарив рукой пачку, я тоже достал сигарету, прикурил и тут же закашлялся.
– Дрянь.
– Мишелевское цветное ### [16] повкуснее? – подколола она.
Я раздраженно цыкнул и опять затянулся.
– Эйдлен точно как-то воздействует на сознание. Не исключаю, что он и батю заколдовал, пока говорил с ним несколько минут…
Крис лопаткой перевернула яичницу и с другой стороны тоже посыпала ее зеленью. Легко подвигав сковородку на плите, чтоб яйца к ней не пристали, она потянулась за тарелкой в верхний шкафчик.
– И как нам с ним бороться? – поинтересовалась она. – Я, например, даже не представляю. Мы ничего не знаем… Он как стихия, такая же сумасшедшая и безжалостная, понимаешь?
– Да, – вздохнул я. – Но у меня два варианта. Либо попробовать с ним разобраться, либо ждать, пока он убьет меня. Из этих двух вариантов я, конечно, выберу первый.
Понимающе кивнув, Крис неосторожно вывалила яичницу на тарелку, и она чуть не свалилась на пол. Сев за стол, я придвинул к себе посуду. От больничной каши и пресного картофельного пюре меня порядком воротило, поэтому съесть нечто соленое, перченое и с петрушкой мне было в радость. Наколов на вилку большой кусок, я с удовольствием запихнул его в рот.
Крис села напротив, налив себе большую кружку крепкого черного чая с медом. Она, склонив голову, смотрела на меня невидящим взглядом. Я же уплетал яичницу, совсем оголодав после больницы.
– Тебе страшно? – внезапно спросила она, и я чуть не подавился от такого вопроса.
– Да. Когда Мишель появляется рядом, я в целом испытываю ужас. Мне кажется, с каждой жертвой он становится все сильнее и сильнее.
Кристина сделала большой глоток чая и тут же зашипела оттого, что напиток оказался слишком горячим. Поморщившись, она провела кончиком пальца по кайме кружки. Только сейчас я обратил внимание на рисунок: на синем фоне были нарисованы три жемчужины, лежавшие в открытых раковинах, а вокруг них тонкими голубыми полосами виднелось изображение волн. И надпись: «Морельск, 2019».
