Читать книгу 📗 "Не слушай море - Мельцер Саша"
Крис выглядела все такой же настороженной.
– Но в девять консерватория уже закрыта…
– Знаю, – вздохнул я. – Не представляю, что сказать охране. Совру что-нибудь.
– Короче, пойду с тобой, – решила она. – На всякий случай подстрахую. Мало ли, вдруг это подстава какая, от людей можно чего угодно ждать.
Мне хотелось возразить: не хватало только, чтобы Мишель решил, будто я испугался и притащил с собой группу поддержки. Но у Крис был такой воинственный, решительный взгляд, что я проглотил слова об отказе и сдержанно кивнул.
– Окей, только сначала гитару занесем.
Крис, заметно воодушевленная моим согласием, пошла в сторону наших пятиэтажек. И я зашагал за ней следом, пытаясь нагнать. У нее была решительная, быстрая походка, какая бывает у командиров в юбке. Мы знакомы с Кристиной меньше суток, но я уже ощутил на себе ее умение стоять на своем.
Сначала мы шли молча, но, проходя мимо Жемчужной бухты, Крис остановилась и почесала макушку, отчего еще несколько прядей выбились из хвоста. С этого места было неплохо видно берег, и там сидело несколько человек вокруг небольшого костра. За ними – еще компания. Откуда-то издалека доносилась еле слышная попсовая музыка.
– Люди отдыхают… Не знал, что после случившегося туда кого-то вообще потянет.
– А здесь будто бесстрашные живут, – хмыкнула Крис. – Я тебе об этой бухте сказать хотела. Ты знал, что всех, кто погиб из этой вашей консерватории, нашли здесь? Даже не по побережью Морельска, а именно в Жемчужной бухте.
Я вскинул брови.
– Да ладно? – протянул я. – А ты откуда узнала?
– Работаю с полезными людьми, – хмыкнула она. – Рассказали.
– И кому же все тайны доверяют?
– Работнику автосервиса, – похвасталась она. – Так вот, скажи, это странное совпадение? У нас полно бухт! Есть Балтийская, Морельская, Бухта трех кораблей и Золотая! А всех находят в Жемчужной!
Мы подошли к моему дому. Дверь подъезда, по обыкновению, была открытой, мне казалось, магниты на ней никогда не работали. Домофон тоже не светился, но я вообще не был уверен, что он проведен в нашу квартиру. На лестничной площадке пахло сигаретами и чем-то спертым, заплесневелым – типичный подъездный запах. Чуть поморщившись, я открыл дверь квартиры. Свет не горел, а значит, отца не было.
– Это правда странно, – согласился я, скидывая гитару. Размеренно тикавшие в коридоре часы – самые обычные, круглые, скучные, – показывали половину девятого. Если мы еще немного прокопаемся, то добираться до консерватории придется бегом. Тратить мелочовку на автобус, когда ходьбы двадцать минут, мне было жалко. – Но что мы можем?
– Чертовщина, – выплюнула Крис. – Там происходит чертовщина. Ты знаешь, какие легенды ходят об этой бухте?
Бережно поставив гитару в своей комнате, я вернулся в коридор и от слов Кристины напрягся. Меня уже тошнило от морельских легенд, которые нам травили и на лекциях в консерватории, и в газетах. Здесь даже журнал выпускали – «Тайны Морельска», где рассказывали идиотские байки про морских существ. У отца на столе лежали такие, и я диву давался, как судебный медицинский эксперт может зачитываться всякой херней.
– Ну и какие же? – раздраженно бросил я, вытесняя Крис к выходу, чтобы она поторопилась, а потом закрыл дверь, когда мы оба вышли. Кристина молчала, пока мы не спустились на первый этаж и опять не глотнули соленого морельского воздуха.
– Ты знаешь, что Мельпомена – мать всех сирен? – спросила она, и я качнул головой, с трудом вспоминая древнегреческую мифологию.
– Мельпомена… Что-то знакомое…
– Муза трагедии, – пояснила Крис. И я смотрел на нее удивленно, но с молчаливым восхищением. Почему-то я заранее записал ее в категорию не самых умных людей, а она, оказывается, блистала такими знаниями. – И она – мать сирен. Сирены – это такие существа, которые завлекают в море путников своим пением. Их представляют женщинами с птичьими ногами или с рыбьим хвостом.
– Так птицы они или рыбы? – прыснул я.
– У всех разные мнения, – пояснила Кристина, пока мы спешили на центральный проспект. – Но я думаю, что все-таки рыбы. Только не надо путать их с русалками…
Она достала пачку, закуривая. Если Москва никогда не спала, то центральный проспект Морельска уже в девять часов был почти пустым. Я ускорял шаг, понимая, что мы опаздываем.
– Так как они связаны с Жемчужной бухтой?
– В общем. – Крис взмахнула рукой с зажатой между пальцами сигаретой, и пепел осыпался на влажный темный асфальт. – Ходят слухи, что это Мельпомена подарила здешним людям морской жемчуг. За то, чтобы ее дети – сирены – жили в спокойствии.
– Чушь, – буркнул я. И слово «чушь» в последнее время стало наиболее частым в моем лексиконе. – Мельпомены не существует. Сирен тоже. Алё, Крис, очнись.
Крис закусила нижнюю губу почти до крови.
– Ты можешь как-то по-другому объяснить смерть пятерых ребят из консерватории, которые были найдены на берегу одной и той же бухты? – поинтересовалась она. – Ну, кроме идиотской версии про несчастный случай. Таких совпадений не бывает.
И я понимал, что Кристина права. Таких совпадений действительно не существует, но и верить в байку о сиренах я не мог.
– Хочешь сказать, что студентов мочат сирены?
– Хочу предложить нырнуть с аквалангом и посмотреть, что творится на дне.
Присвистнув, я остановился и слегка дернул ее за плечо.
– Рехнулась? – хмыкнул я. – Больная! Октябрь на дворе, околеем.
– Наденем теплые гидрокостюмы. Я знаю, где взять в аренду. Так что, ты в деле? – Она посмотрела на меня с хитрым прищуром, затягиваясь сигаретой. И я только обреченно застонал.
Мы подошли к дверям консерватории. Свет горел только на первом этаже, и я не знал, пришел ли Мишель в репетиционный зал: его окна выходили на другую сторону. В животе неприятно засвербело: я позволил втянуть себя в очередную авантюру, как будто бы мне не хватило московских проблем. Кристина ведь была права – наше пари могло оказаться подставой, и тогда меня могли и из Морельской консерватории попросить на выход. Ни я, ни она не решались зайти внутрь, стоя у тяжелой дубовой двери. Когда до девяти часов осталось всего две минуты, я дернул дверь на себя.
На посту все так же сидел охранник. Тот самый, с которым я каждый день здороваюсь, в отличие от сотни других студентов, поэтому, заметив меня, он еле заметно улыбнулся. Придвинувшись к стеклу, за которым сидел, он поглядел на меня с искрами недоверия во взгляде, но в то же время совсем не зло, добродушно. Не зная, что делать и что сказать, я сунул ему под нос студенческий.
– Вечер добрый… Телефон потерял, – пробормотал я. – Можно пройду поищу? Куратор в курсе.
Охранник покосился на Крис, топтавшуюся за моей спиной. И я тоже мельком обернулся.
– Сестра моя, с концерта топаем. Дорогой гаджет, жалко будет, если сопрут с утра… – Я умоляюще посмотрел на него. Охранник долго смотрел в мой студенческий, на фотографию, а потом на меня. – Ну, вы ж меня знаете, я каждое утро сюда прихожу. Учусь тут.
– Знаю, знаю, – наконец проскрипел он. Его голос звучал так, будто охранник хотел прокашляться, но никак не мог этого сделать. – Помню тебя, пацан. Ладно, только недолго давайте.
– И сестру можно с собой?
– Бегом. – Он махнул головой в сторону репетиционного зала, и я ломанулся туда. Кристина – за мной, я слышал, как топали ее тяжелые берцы по каменному полу консерватории.
Лестница осталась позади, а дверь в репетиционный зал была приоткрыта. Оттуда тянулась тонкая полоска света и слышалась тихая музыка. Я заглянул внутрь. Мишеля видно не было, зато за роялем сидела Алиса, медленно перебирая клавиши. Она наигрывала что-то мелодичное, знакомое до рези в грудной клетке, но я никак не мог вспомнить этот мотив. Точно что-то из Чайковского. Свет падал ей на лицо, и оттого Алисина бледность стала желтоватой, светлые волосы тоже приобрели золотистый оттенок. Я засмотрелся – так увлеченно младшая Эйдлен играла на рояле, и такая красивая, филигранная музыка лилась из-под ее пальцев.
