Читать книгу 📗 "Я обязательно вернусь. Книга 2 (СИ) - Ольвич Нора"
Ночь была на исходе. Ей тяжело далось это решение, но Анна поверила… прежде всего в себя. Она доверилась. События последних месяцев её основательно подкосили. Худенькая, со взволнованными глазами девушка производила впечатление раненой птички.
— Понимаете, нельзя мужчине давать такую власть над собой. Он совершенно не ценит любящих его близких людей. Он должен вас потерять и думать при этом, что навсегда. Чтобы оценить вашу любовь к нему. И только тогда, возможно! Вселенная даст ему ещё один шанс. А там уже вам решать, нужен ли он такой вам или может, сердце ваше уже будет к тому времени не свободно.
Мы договорились сделать всё тихо и незаметно. Завтра её новый управляющий уже вступит в свои обязанности. В цехах он будет с утра и отправит, по её распоряжению товар и все комплектующие в Марсель, а ещё соберёт всю выручку с магазинов, и после обеда передаст герцогине. Мадам Анна же с Бланкой пройдётся в парке возле Лувра, прогуляется. Их должен видеть весь двор!
— А вечером, вы сляжете с сильнейшей простудой, а, возможно, и воспалением, и окажетесь чуть ли не при смерти. Лекарь будет наш человек. Но этого недостаточно! Вы напишете своей некогда самой «любимой подруге», а по сути, первой сплетнице в столице, что больна, что жизнь очень печальна и как вам плохо, только богу одному известно. Что не будете выезжать в свет и заболев рассчитываете всю прислугу, так раздражающую вас. С вами остаётся только лекарь и виконтесса. Таким образом, вечером в доме не должно быть никого. Возможно, это заразная болезнь! Утром следующего дня придёт повариха. Её уже встретит новый управляющий и будет действовать по оговорённому сценарию.
Подразумевалось, что пока мадам Анна будет «болеть», потом выздоравливать, затем окажется, что ей врач прописал тёплый климат и морской воздух. И что от последних недоразумений в её жизни, здоровье герцогини значительно ухудшилось, и воздух Парижа ей противопоказан: мы уже будем в пути.
— Письма следует подготовить около десяти штук, их постепенно будет рассылать месье Жак. Все будут ждать выздоровления женщины. Да за это время мы будем уже дома. Управляющий же потихоньку сразу начнёт продавать недвижимость и сворачивать производство. Всё будет разыграно как по нотам. Далее главная задача скрыться самому месье Жаку. Просто исчезнуть и раствориться в толпе. Ну, это он делать мастер. В дальнейшем Париж будет закупать предметы роскоши, производимые предприятиями герцогини Анны уже из Венеции, но по другой цене.
— Они требуют то ожерелье, Каталина. Я не могу его отдать, — слёзы опять показались у неё на глазах. — Это было такое счастливое время. Он так любил меня после того показа, он восхищался мною. Моими талантами и стихами. Это всё, что осталось от его подарков.
— Анна, так и не отдавай. Тебе всего тридцать один год. Дорогая, вся жизнь впереди. Это твоя вещь, подаренная любимым мужчиной. Будет, что дочери показать и рассказать. Собирайтесь!
— А, у меня нет дочери, — герцогиня удивлённо смотрела на меня.
— Будет. Обязательно. Послушай, за нашим отелем небольшая свалка, далее высокий забор. С первого вида совершенно глухой. Но там есть маленькая щель в стыке с другим домом. Завтра ночью мы отправляемся. Уже всё готово. Больше ждать нельзя. Вы должны собрать самое ценное и в мужских костюмах без корсетов в двенадцать часов ночи выскользнуть из своего особняка в кусты сада. Сделать это нужно совершенно незаметно. Рассчитывай на нас, мы все понесём твои сумки до того места, где нас будут ждать лошади. Это же так просто, заставить их играть по твоим правилам: весь Париж будет ждать, когда ты выздоровеешь, чтобы потом сделать ещё больнее, а возможно и вовсе добить, и растоптать, не испытывая жалости. А мы в это время будем обживаться на новом месте! А Франциск, он поймёт, кого потерял! Но будет поздно.
Я объяснила ей, какие должны быть рюкзаки. Предупреждая, что следующую ночь мы проведём верхом, в бешеной скачке. А впереди нас будет ждать долгожданная свобода!
— Марго, почему задержали завтрак? — Герцогиня всматривалась в лицо служанки недовольным взглядом. Мысленно пытаясь определить её к лагерю врагов или к людям, которые просто стараются не занимать ничью сторону и хорошо исполнять свою работу. Каталина сказала, что доверять никому нельзя. Оборотни! Печально.
— Мадемуазель, вы плохо выглядите, — взгляд её светлости просто пронзал насквозь.
Ещё одно тяжёлое утро. Хозяйка редко, когда была в хорошем настроении. В последние недели раздражение было постоянным её спутником с самого утра.
— Осенняя непогода, ваша светлость. Повар заболел и многие в штате обслуживающего персонала выходят на работу простывшие и уставшие уже с утра.
— Кто же тогда готовил завтрак?
Мадам Анна и Бланка встревоженно переглянулись.
— Новая помощница, ваша светлость.
Герцогиня встала из-за стола, не притронувшись к еде.
— Через десять минут хочу видеть весь персонал в фойе. Это приказ!
И скорым шагом с виконтессой направилась в сторону кабинета. Каково же было удивление женщин, когда, выйдя бесшумно в коридор, с утра так не хотелось переобувать домашние удобные шёлковые туфельки, увидели возле двери кабинета незнакомку. Молодая особа пыталась открыть двери собственным ключом. И дверь кабинета к ужасу наших дам открылась! Виконтесса не растерялась, подбежала и втолкнула незнакомку вовнутрь. Девушка пятилась от них спиной к окну, её глаза с ужасом следили за Анной и Бланкой.
— Кто вы? — Анна от гнева уже не владела собой. Тайник! Именно в этой комнате, казалось такой неприступной, находился её тайник. В нём хранилось всё, в том числе и знаменитое ожерелье!
Дальнейшее происходило как в страшном сне. Герцогиня не знала, что может быть такой! Она была как волчица, готовая ко всему. Её хотели лишить главного: свободы. С силой, которая была настолько эффектна и непредсказуема, что казалась неотразимой, она толкнула сопротивляющуюся незнакомку на стул, каждая мышца её тела напряглась. Анна не чувствовала на себе стягивающие пластины корсета, толчок был сокрушительным. Не привыкшая кружечку поднять без помощи служанки, сорвала с портьер, поддерживающий их, длинный витой шнур. Вместе с Бланкой, которая, молниеносно всё поняла, и, вынув из кармана платья кинжал, приставила его к горлу незнакомки, привязала девушку к тяжёлому стулу. Им уже не нужен был её ответ. Было всё понятно! Свёрнутый платок послужил кляпом. Поправив одежду, спрятав ещё один ключ от кабинета в карман, проверили, сможет ли незнакомка самостоятельно освободиться. Нет! Хладнокровно подошла к небольшому зеркалу. Причёска растрепалась. Непорядок.
— Виконтесса, останьтесь с нашей гостьей в кабинете. А я схожу, проверю штат. Говорят, очень многие болеют! О. У вас новая игрушка?
— Стилет, ваша светлость. Такой удобный! Нашла на скамье в саду. С лёгкой улыбкой Бланка нежно гладила оружие. Словно любимого котёнка. — Я начинаю понимать графиню делла Гутьеррес. Что-то в этом, несомненно, есть.
— Лекарь Его Величества мне неоднократно рассказывал, что от заболевшего можно заразиться! — металлический голос госпожи взвивался к высоким потолкам. Звенели хрусталики на люстре.
— Как так получилось, что весь штат, который день выходит на работу в таком состоянии? Вы друг друга заразили и взялись за меня! Немедленно всем уехать по домам! И пока окончательно не излечитесь, не появляться в моём доме!
— Это и вас касается! — мадам в бешенстве смотрела на дворецкого. — Мессир Бенуа, я жду! Немедленно пригласите мне даму с соседнего дома в компаньонки! Скажите, что должность будет оплачиваемой. Больше никого не принимаю! Если кого-то что-то не устраивает, я никого не держу, найму новых служащих! Расчёт получите в конце месяца.
Когда Анна д’Этамп погружала в него свой ледяной взгляд, он каждый раз испытывал небывалое смущение, и даже, можно сказать, оторопь. Он не выдерживал энергию этой женщины. А сегодня особенно. Бенуа невольно потупил глаза. Очень тяжело было быть практически тюремщиком у таких женщин. Её обнимал сам король, даря свою неземную любовь! Молодая… прекрасная и очень беспомощная! Он боготворил Анну. Для него она была богиней. Какой грех так думать! Такая красота от лукавого. И ведьма, и богиня, его раздирали противоречия. Трудно было встречаться с ними изо дня в день, смотреть в глаза. Сопереживать. А затем докладывать о каждом шаге и слове виконтессы и герцогини.
