Читать книгу 📗 "Сады Дьявола (СИ) - Гагарин Павел Александрович"

Далее… Лемурианин Дедал. В реальности Пульхр с ним встречался лишь дважды, а сниться он повадился чуть ли не каждую ночь. Видимо, инопланетянин-андрогин, оказавшийся в итоге женщиной, сумел чем-то зацепить подсознание. В сегодняшнем сне, кстати, Дедал был не в штатском, как обычно, а в зеленом скафандре, очень похожем на тот, что носит Стерн. Что этим хочет сказать подсознание? Или всего лишь выверт сонного ума, перетаскивающего и складирующего дневные впечатления в долговременную память?

Раковина, понятное дело, символизирует шахту. Муравьи в мифологии многих народов связаны с демонами и подземным миром, а раз Пульхру это сразу пришло в голову, то не трудно догадаться, что муравьи в его сне символизируют зомби. Пульхр вспомнил, что раковина во сне пахла как зомби. Да что так руки-то чешутся? А не завелись ли у нас тут, часом, клопы? Значит… Муравьи в раковине — это зомби в шахте. Муравьи искусали руки — видимо, подсознание хочет избежать любого контакта с зомби.

Пульхр скреб руку с каким-то извращенным сладострастием, пока не почувствовал под пальцами липкую влагу. Это еще что такое? Он сел, и потянулся к выключателю. Вспыхнул свет. Пульхр уставился на свои руки. Вот тебе и муравьи… Кожа ниже локтей покраснела и покрылась мелкими бледно-розовыми волдырями. Левая рука была расчесана так, что из царапин сочилась бледная сукровица. Пульхр потрогал волдыри и боли не почувствовал. А вот вид весьма тревожный. Пульхр посмотрел на часы. Четыре утра. Два часа до рассвета.

— Дежурный! — позвал Пульхр. — Вызови Бенуа!

Бенуа появился через пару минут, мутный, сонный, всклокоченный и мечтающий нырнуть обратно под одеяло.

— Извини что разбудил, — сказал Пульхр, — похоже, у меня проблема по твоей части, — и показал Бенуа руки.

Бенуа рывком проснулся и собрался в пучок.

— Сними футболку, — велел он. — Язык покажи.

Бенуа заглянул в глаза, пощупал шею под челюстью, за ушами, потрогал волдыри.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально. Только руки чешутся.

— Да, вижу, что чешутся. Крапивница.

— Аллергия? Отродясь у меня никаких аллергий не было.

— Реакция на еду, возможно. Пайки, которыми мы здесь питаемся, уже больше двух лет лежат на складе. Двое наемников тоже жаловались на пищеварение.

— У пайков срок годности восемь лет.

— Ну, может быть, не в еде дело. Крапивница может быть реакцией организма на ксенобиотики: бытовая химия, лекарства, тяжелые металлы, красители, пестициды. Бывает таким образом организмъ реагирует на паразитов…

Судя по тому, как они одновременно поглядели друг другу в глаза, им обоим в голову пришла одна и та же мысль.

— Великая Мать! — выдохнул Бенуа и непроизвольно отряхнул пальцы, которыми только что так опрометчиво ощупывал капитанские волдыри.

— Я что… заразился? — спросил Пульхр, кашлянув.

— Надо взять кровь на анализ, — уклонился от прямого ответа Бенуа. — Там видно будет.

— Возьми конечно.

Вот они к чему были, сны эти… Бенуа вышел, столкнувшись въ дверях с Чеховым.

— Ого! — сказал Чехов, с уважением глядя на ошпаренные крапивницей руки. — Болят?

— Чешутся. Не подходи. Я, похоже, заразился.

— Ага! А я кому-то говорил шлем не снимать!

— Стерн говорила, что патоген не передается по воздуху.

— Нашел, кого слушать.

— Ничего страшного, — сердито ответил Пульхр, искренне надеясь, что это так. — Пропью курс таблеток. Это всего лишь грибок, а не ветряной менингит.

Вернулся Бенуа со жгутом и иглами. Пульхр глядел на бодро стекающую в пробирку кровь и размышлял о том, что творится в голове у Стерн, если она добровольно готова заразиться этой дрянью. Да не просто готова, а страстно этого желает.

— Что делать, если анализ положительный? — спросил Бенуа, выдергивая иглу и ослабляя жгут.

— Лечить. А на все остальное есть устав. Командование переходит старпому, меня в карантин, всех кто был внизу — проверить. Жду от тебя результатов анализов как можно быстрее.

Хоть бы это аллергия, хоть бы это аллергия… Наслушался Стерн, что грибок малозаразен… Когда, интересно, подцепил? Память с готовностью начала выдавать воспоминания: вот он снял маску в лаборатории Стерн, когда нюхал, чем пахнет из вскрытого зомби; вчера зашел к зомби в пассажирский отсек без шлема; вчера же ходил по заброшенному городу без шлема, да еще, идиот, голыми руками сгребал песок с того чертова захоронения… Голыми руками… Сгребал песок…

— Бенуа, подожди! Что ты там говорил про тяжелые металлы?

— Когда?

— Ну, что аллергия может быть реакцией на тяжелые металлы.

— А-а, да. Контакт с ртутью, таллием, свинцом. Нарушений сна, потливости, сердцебиения в последнее время нет?

— Только что кошмар снился, с потом и сердцебиением.

— А я знал, что так будет! — сказал Бенуа, которого послушать, так он знал все, но почему-то всегда задним числом, что Пульхра всегда в нем раздражало. — У нас здесь работает старый дизель, черт знает каких времен. А раньше в топливо добавляли тетраэтилсвинец, жутко токсичная дрянь, вызывает все эти симптомы.

— Почему не сказал, если знал?

— Я говорил Сикорскому…

— А при чем тут Сикорский? Задача Сикорского была запустить дизель — он запустил. Кто у нас специалист по химической и биологической безопасности, ты или Сикорский?

— Я.

— А может быть Сикорский твой командир?

— Никак нет.

— Почему анализ топлива не сделал? Тоже никто не сказал?

— Предыдущая команда использовала этот дизель, значит, все в порядке было, — начал сдавать назад Бенуа.

— Ну и где сейчас твоя предыдущая команда?

Бенуа скорбно пожал плечами. Вид у него был такой, как будто он лично затравил предыдущую команду выхлопами тетраэтилсвинца, но очень сожалеет о своем поступке. Молод, молод еще Бенуа. Не хватает опыта. Ну, это дело наживное.

— Выводы сделал? — спросил его Пульхр.

— Так точно.

— Можешь идти.

Бенуа вышел, оставив на прощание пластиковую баночку для забора мочи. Пульхр, прищурившись, уставился на Чехова.

— Чего? — спросил тот.

— Зомби еще не ушли?

— Начинают потихоньку расходиться.

— Когда все уйдут, выводи бронетраспортер. И пару ребят прихвати. И дроны.

— А что по поводу зомби для Бенуа?

— Чего?

— Ты вчера приказал наловить ему для опытов десяток мертвяков…

— Ну, поручи Лютому, что, они без тебя не справятся?

Пульхр не спеша надел абордажный костюм, проверил пистолет и поднялся на среднюю палубу. Дверь в пассажирский отсек открылась, едва он к ней подошел.

— Спасибо, — кивнул Пульхр в камеру.

За ночь зомби протрезвели, оголодали, и появление человека восприняли с энтузиазмом, засуетились, завыли, заскрипели зубами. Пульхр, не обращая внимания на тянущиеся к нему сквозь решетки конечности, вошел в камеру, в которой ночевала Стерн. От поднятого покойниками шума она проснулась и села, потягиваясь и позевывая, как кошечка.

— Доброе утро, — сказал Пульхр.

— И вам. Когда мы начинаем наш эксперимент?

— Подождите со своим экспериментом. Где ваш прибор? Он у вас с собой?

— Какой прибор?

— Ну, которым вы собирались определять, настоящая руда или нет.

Стерн встрепенулась:

— Зачем вам? Неужели нашли?

— Не знаю. Хочу проверить одну догадку.

Стерн слазала в свой неразлучный рюкзак и достала обсидиановый гвоздь.

— Вот он. Но я поеду с вами!

— Где ваш скафандр?

— Остался внизу.

— Пойдемте.

Ее скафандр валялся на спинке стула в кают-компании. Стерн без предупреждения скинула куртку, и капитан понял, что происходит, только когда она начала стягивать с себя штаны.

— Вы что, носите скафандр на голое тело? — спросил Пульхр, отвернувшись.

— Такой дизайн. Что с вами? Никогда не видели голых женщин?

— Вас видеть голой в мои планы не входило.

— За что мне такое особое отношение?

— Доктор Стерн, прекратите.

— Ладно, я пошутила. Можете поворачиться.