Читать книгу 📗 "Странница - Шаблинский Илья"
Корней посмотрел исподлобья и в свою очередь спросил:
— Послушайте, Антон, а вы сами-то не опасаетесь, что и с вами может что-то случиться? Раз уж вы так глубоко влезли в эту историю? Вот хотя бы из-за этой слежки?
— Ничего со мной не будет, — произнес сыщик спокойно и убежденно, — я — заговоренный. Проверено практикой.
— Ну-ну, — покачал головой Корней.
46
Во вторник, ближе к вечеру, он заявился в кабинет Эммы. Как он и надеялся, две ее соседки к началу седьмого уже испарились, оставив на столах по чайной чашке. В каждой чернела на дне влажная нашлепка использованного чайного пакетика. Корней молча сел за один из столов, отодвинув подальше чашку. Эмма встревоженно уставилась на него. Корней кашлянул.
— Эмма, — сказал вкрадчиво, — хочу тебе сказать, что твоя информация полностью подтвердилась. Я, может быть, был бы рад, чтобы все было ошибкой или случайным совпадением, но похоже, подтверждаются наши самые радикальные предположения.
Эмма еле слышно сделала вдох и сглотнула. Корней сделал паузу.
— Я расстаюсь с Ингой, — заявил с расстановкой, — я уже нашел и снял квартиру, и перееду туда сразу после того, как она родит. Ну, может, через неделю-две. Я найму ей хорошую няню, я уже зондирую этот вопрос, они не будут ни в чем нуждаться… Вот такие дела.
Эмма молчала, редко помаргивая.
— Я, собственно, чего, — Корней обеими руками пригладил волосы на висках и затылке, — я хотел бы пообщаться, так сказать, неформально. В субботу найдешь пару часов для неформального общения, а? Есть симпатичный ресторан на Ордынке. Скажем, часов в шесть, а?
Эмма облизнула губы и сипловато произнесла:
— Давай созвонимся еще на неделе. Я посмотрю, как у меня там. Я вообще к косметологу собиралась. Я… постараюсь.
— О'кей, — Корней встал, — позвоню тебе в субботу утром, ладно?
Терентий Христофорыч бродяжил уже седьмой год и в обществе имел репутацию мужчины строгого и вспыльчивого. Именно поэтому в ежедневном променаде вдоль заброшенной стройки, с заходом во дворы к мусорным бакам, никто особо не рвался составить ему компанию. Ну, кроме, может быть, Кегли-дурачка. Особо строг был Терентий Христофорыч к женщинам, и, однако, несмотря на это (а может, как раз вследствие), к нему постоянно липли дамы. Причем были среди них и довольно манерные, скандальные особы вроде Ксюши Болотной, уверявшей, что не потребляет суррогаты, а только водку или спирт (но, конечно, потреблявшей решительно все), или Симы из Ясенева, всюду таскавшей с собой на веревке тощую дворнягу по имени Турист. Вполне возможно, их прельщала экзотичная густая борода Терентия Христофорыча, а может, просто возможность ночлега в теплой котельной, куда Терентий непонятным образом получил доступ. Но поскольку услугами своих рабынь он пользовался и в теплое время года, решающее значение следовало придавать бороде.
И все же специально должно быть отмечено, что среди чертановских бродяг Христофорыч выделялся на редкость злобным нравом. Его не раз на себе испытывали и Ксюша с Симой, а чуткий Турист, улавливая настрой бородатого мужчины издалека, рвал из руки Симы веревку и отбегал на изрядное расстояние. Правда, к совместной трапезе обычно возвращался, виляя хвостом.
В эти последние январские дни Терентий ходил втрое злобнее обычного из-за случая, произошедшего сразу после новогодних бесчинств. Как-то вечером он с Ксюхой и дураком Кеглей сделал вылазку на все ту же стройку, подававшую слабые признаки жизни. Выводить ее из анабиоза была призвана команда низкорослых работяг, происходивших из дальнего аульного угла дружественного Узбекистана. Задачи, поставленные перед узбекскими рабочими, были пока довольно просты: одну из дремавших стройплощадок нужно было освободить от мусора. Рабочие уже поставили две небольшие бытовки, одна из которых заинтриговала Терентия. Пустующие бытовки поддавались ему так же легко, как молодые бомжихи. Но на сей раз проникновение пришлось отложить: в бытовке, снабженной печкой, горел свет и варилась еда — усталые рабочие, похоже, собирались тут заночевать. Раздосадованный Терентий удалился со спутниками в проход между рядами бетонных блоков и тут же, желая выместить раздражение, отлупил дурака Кеглю. Терентий, как всегда, от души использовал преимущества своей весовой категории, потоптавшись на серо-сизой морде дурака, которая и без того напоминала просто колдобину на мерзлой дороге. Потом он продолжил свой уже бесцельный путь в глубь забытой стройки. Ксюха плелась следом, но первой заметила чудо. Услышав ее вскрик, Терентий Христофорыч остановился и тоже выказал изумление. Перед ними высилась огромная куча строительного мусора, состоявшая отчасти из битого кирпича и ржавой гнутой арматуры. На самой вершине этой припорошенной снегом горы стояла и, кажется, даже светилась обнаженная женская фигура. Вечерний свет жилых кварталов, окружавших стройплощадку, сюда едва доходил, и в этом слабом свете женщина казалась бледно-голубым изваянием. Впрочем, не было сомнений в том, что она была лишена одежд, что тело ее было гладким и стройным и, кажется, нечувствительным к слабому январскому морозцу. Секунд десять оцепенело молчали. Наконец, Ксюха, подойдя ближе, громко и сипло осведомилась:
— Эй, подруга, моржуешь?
Обнаженная незнакомка молчала и оставалась недвижной. Христофорыч издал медвежий рык и, шевеля бородой, полез на кучу. Кирпичи с глиняным стуком осыпались, снег скрипел. Терентий хватался за арматурины, подтягивался и урчал. Груда мусора достигала второго этажа недостроенного блочного здания. На середине подъема Терентий попробовал выпрямиться, дабы не упустить из вида цель. Снизу Ксюха, пришедшая в себя и желавшая подбодрить приятеля, крикнула:
— Тащи ее вниз, дуру!
Женская фигура на вершине шевельнулась. Терентию показалось, что он встретил ее холодноватый взгляд: он переступил, оскользнулся и рухнул вниз. Скатился по битому кирпичу, уже у самой земли нашел левым боком торчащий арматурный штырь. До пирующих в своей теплой бытовке узбеков донесся истошный хриплый вой. Они на секунду замерли, но тут же продолжили неспешный ужин. Над тарелками с пловом витал ароматный пар. На хмурых московских окраинах ночной баскервильский рев не был редкостью.
Ксюха и подоспевший Кегля-дурак доволокли стонущего Терентия до котельной. Там Ксюха стащила заскорузлый от крови свитер и залила рану оставшейся водкой — не пожалела. Кегля крутился рядом и, плохо ворочая языком, просил налить стаканчик. Терентий Христофорыч мог не опасаться мести: побитый Кегля через минуту забывал о самом факте мордобоя. Ночью в котельную приплелись Сима с Туристом. Собаку хотели заставить лизать рану, но подлая псина опять вырвалась и забилась в дальний угол, под горячую трубу.
Терентий, однако, отлежался и дня через четыре смог встать и добрести до ближайшего мусорного бака. Он был слаб, но источал лютое желание мести — как будто светящаяся голая тетка сама затащила его к себе и потом спихнула. Ксюху же больше волновал вопрос, что за игры с раздеванием практиковались на забытой стройке и куда обидчица Терентия могла потом деться.
47
В намеченную субботу Корней дозвонился Эмме далеко не сразу (нелегальные звонки он делал с лестничной площадки: чтобы не услышала жена). Домашний телефон Эммы не отвечал, а сотовый был выключен. Около часа дня она, наконец, ответила. Говорила вполне дружелюбно, но слегка растерянно — будто этот звонок застал ее врасплох. Корней предложил в качестве места встречи небольшой ресторанчик на Полянке — с учетом того, что от Эммы к нему вела прямая линия метро. Эмма кротко согласилась.
— Мне почему-то кажется, что ты опоздаешь, — вкрадчиво сказал Корней, — но я все равно дождусь. Я готов ждать.
Эмма уверила его, что опаздывать — не в ее правилах.
Какое-то время Корней маялся. Бродил по квартире, посматривая на Ингу, но старался не встречаться с ней взглядом. Инга выглядела спокойной и вяловатой. Около трех нарядилась в шубу и отправилась, по ее словам, на встречу с подругой Клавдией Романенко. Дамы собирались обследовать пару центральных обувных магазинов: на повестке дня стояли некие модные зимние сапоги. День послал в подарок тихий медленный снегопад. Погода желала прогулок. С утра Инга чувствовала себя хорошо — до урочного дня, по всем рас четам, оставалось чуть больше двух недель. В прихожей Корней осторожно поцеловал ее в щеку и в шею. Он рассчитывал отбыть на встречу с Эммой через полчаса. На всякий случай обмолвился, что с ним сегодня ищет встречи один клиент. Инга посмотрела внимательно, но ничего не сказала.
