Читать книгу 📗 "Тайна из тайн - Браун Дэн"

Во многом, синагога была местом, где родился и сам Голем. Вскоре после прибытия в Прагу он бесцельно проходил мимо этого здания, когда услышал экскурсовода, рассказывавшего легенду о великом защитнике еврейского гетто — душе-хранителе, заключённой в тело глиняного чудища. История показалась ему знакомой и личной. Будто движимый неведомой силой, Голем вошёл в храм.

Внутри воздух был мёртво-неподвижен, насыщен почти мистической энергией. За алтарём возвышался священный ковчег, хранящий древние свитки Торы, вдохновлённые вечным диалогом земного и божественного. Голема успокоила тишина и приглушённый свет. Он сел на деревянную скамью, чью поверхность отполировали поколения верующих, и именно там, в мерцающем свете средневековых подсвечников, он взял информационный буклет… и начал читать.

Он не мог оторваться от легенды о големе и его создателе — могущественном рабби Иуде Ливе бен Бецалеле, известном также как Махараль из Праги. Помимо изучения еврейской мистики и Талмуда, рабби Лив был математиком, астрономом, философом и каббалистом, написавшим множество трудов, включая важный текст под названием Гур Арье аль а-Тора.

Поздним вечером Голем тихо читал текст рабби, купленный в магазинчике у синагоги. Поглощая древние слова, он, к своему изумлению, находил себя на каждой странице… Истину, которую уже знал!

Реальность имеет множество уровней.

Гуф, нефеш, сехель…

Одинокая душа может слиться с другой, создав новое существо.

Йесодот, тааровот, тарковот.

Души рождаются вновь и вновь.

Гильгуль нешамот…

В ту роковую ночь, изучая цикл перерождений, он осознал, что, как и первому голему, ему суждено было явиться в этот мир внезапно, с чётким осознанием себя, — чистая душа, пробудившаяся в физической оболочке, столь чуждой, что вызывала отвращение.

Он вспомнил тот первый миг в душном псих-лечебном учреждении, когда, вдохновлённый невыразимой жестокостью, Голем внезапно осознал себя и ощутил цель… возникающую из небытия… увидел беспомощную женщину, которую ночная сиделка избивала до потери чувств. Он бросился вперёд, повалил сиделку на пол и душил её без пощады, пока в ней не угасла жизнь.

Затем он склонился над жертвой, вкушая победу, окрылённый своим первым актом служения в этом мире. Женщина, которую он спас, была без сознания и не видела его подвига. Не почувствовала, как он перенёс её избитое тело на кровать, обработал раны и скрылся во тьме… начиная понимать, кто он и зачем был призван.

Я её защитник.

С тех пор он молча охранял её в стенах той тюрьмы, следя из теней, убеждаясь, что она в безопасности. И лишь той ночью в Праге, читая слова рабби Лива, Голем наконец осознал, почему еврейская легенда казалась столь знакомой… и истинную причину своего появления в Праге.

Я — Голем.

Он представил глиняного монстра, пробуждающегося без предупреждения, зная лишь, что он здесь, чтобы защищать.

Моя история — это его история.

Подобно древнему глиняному чудищу, Голем часто чувствовал себя изгоем, обречённым на одиночество. Он тоже боролся с безумием. Порой ему хотелось признания своих жертв, но это было не его уделом. И потому он оставался невидимым в её мире.

Сегодня перед ним стояла совершенно иная задача. Он убил её наставника и возлюбленного — двух монстров, злоупотребивших её доверием, — но Саша ни в коем случае не должна была узнать о его действиях.

Она никогда не простит меня… никогда не поймет.

Поэтому Голем решил, что нужно сделать. Он укрыл Сашу в темноте, где она будет счастливо не ведать о происходящем… и о том, что ему предстоит совершить.

Подходя к синагоге, он чувствовал тяжесть, и это бремя было не только духовным. Его плащ был полон — электрошокер Vipertek, выкидной нож и металлический жезл для управления Эфиром. Голем подозревал, что всё это ему понадобится.

Ещё не дойдя до храма, Голем резко свернул налево на Широкую улицу, направляясь сегодня не в синагогу, а на соседний участок — три акра земли, окружённые высокой каменной стеной.

То, что скрывалось за этими стенами, внушало благоговение и ужас, став известным на весь мир… как самое призрачное место на земле.

ГЛАВА 66

В других обстоятельствах лейтенант Павел, возможно, попытался бы оценить умиротворённую атмосферу этой древней библиотеки, но сегодня в его жизни не было места спокойствию. Ярость, нарастающая в нём, была не похожа ни на что, что он когда-либо ощущал.

Мой капитан, мой дядя… убит.

— Профессор! —рявкнул он в пустоту, выхватывая оружие и оглядывая балкон над собой.— Я знаю, ты там! Выходи! —

Никакого движения.Тишина.

— Покажись, сейчас же! —

Павел медленно развернулся, позволяя оружию описать дугу по всему периметру галереи.

Ничего.

Направившись к углу зала, где, как указал смотритель, находилась потайная лестница, Павел бесшумно пересёк помещение и обнаружил часть книжного шкафа, незаметно превращённую в дверной проём. Он схватил маленькую латунную ручку и потянул, но дверь сдвинулась лишь чуть-чуть и замерла.

Он попробовал снова. Дверь была заперта изнутри.

Собравшись с силами, Павел рванул ручку изо всех сил, но дверь поддалась лишь на несчастный дюйм, прежде чем латунная ручка оторвалась от старинного книжного шкафа, отправив Павла кувырком назад на твёрдый паркет. Удар о пол пронзил его уже пульсирующий череп обжигающей болью.

Взбешённый лейтенант вскочил на ноги, направил пистолет на дверь книжного шкафа и нажал на спуск. Под громким эхом пуля пробила шкаф и с металлическим лязгом ударилась обо что-то на той стороне — возможно, винтовую лестницу, о которой говорил смотритель, ведущую на второй этаж.

Павел не услышал, как тело упало на пол. Он подумывал разрядить весь магазин в шкаф, но вовремя опомнился.

Trpělivost, — шепнул призрак его капитана. Терпение — это тоже оружие.

Павел опустил пистолет.

Если звук выстрела не заставил смотрителей прибежать, то уже ничего не заставит. Время работало на Павла, и у него уже созрел план.

У дальнего конца зала стояла старинная лестница, прислонённая к книжному шкафу. Предназначенная для доступа к верхним полкам первого этажа, она не доставала до балкона.

Его взгляд упал на прозрачную витрину в дальнем конце зала. Тяжёлый куб из плексигласа был почти такого же роста, как сам Павел, и выглядел пуленепробиваемым — идеальное основание для лестницы. Если Павел сможет дотянуться лестницей до балкона, он сможет перелезть через него, обойти вокруг к вершине винтовой лестницы… и атаковать сверху.

Trpělivost, — подумал он. Терпение, мой капитан.

В нише Кэтрин и Лэнгдон в ужасе прижались друг к другу, только что услышав, как пуля влетела в тесное пространство и ударила в металлическую лестницу под ними. Все произошло мгновенно — яркая вспышка и оглушительный звон.

Минутой ранее, услышав голос Павла и хлопок запирающихся внешних дверей, Лэнгдон поспешно затянул длинное пальто Canada Goose Кэтрин вокруг перил как можно туже. Затем они поднялись на середину винтовой лестницы и замерли на площадке между этажами, чтобы в случае чего можно было быстро убежать либо вверх, либо вниз. Павел уже дал понять, что сначала откроет огонь, а вопросы задаст потом.

Мы заперты в этой библиотеке с безумцем.

Лэнгдон размышлял, действительно ли травма головы сделала Павла неуправляемым, или же лейтенант получил официальное разрешение на применение смертоносной силы.От кого?Учитывая все, что Лэнгдон теперь знал, здесь присутствовала тревожная догадка: кто-то поручил Павлу разыскать манускрипт Кэтрин и уничтожить его.

И уничтожить нас вместе с ним.

Лэнгдон понимал, что их единственная надежда — немедленно связаться с посольством или местной полицией. Проблема в том, что телефонов у них не было, и если они начнут кричать о помощи, Павел окажется единственным, кто их услышит.