Читать книгу 📗 "Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция (СИ) - Стивенсон Нил Таун"

Если дела обстояли именно так, то и Дину он тоже взял с собой неспроста. Подчеркивая, что любимчиков у него нет и он готов пожертвовать каждым.

За все время сближения с «Имиром» Маркус прервал молчание лишь однажды:

— Это определенно осколок. Ты была права. Не шарик и не свечка.

— Согласна, — откликнулась Дина. Ей теперь тоже все было видно на экране планшета.

В отличие от обычных кораблей, несущих топливо в баках, «Имир» представлял собой сплошной кусок твердого топлива — льда, — в котором, подобно паразитической инфекции, поселилось оборудование, способное превратить это топливо в реактивный импульс. Поскольку Шон не знал, что именно представляет собой комета Григга-Скьеллерупа, он был готов выбирать из нескольких альтернатив. Если бы оказалось, что ядро кометы — шар из снежной пыли, пришлось бы захватить требуемое количество этой пыли и слепить из нее подобие снежка, тогда бы форма «Имира» оказалась сферической, а в середине находился реактор. Другим вариантом было придать ему цилиндрическую форму, установить реактор на одном конце и двигать его «вперед» — лед бы при этом постепенно таял, словно свеча. Сейчас перед ними, похоже, был третий вариант архитектуры, то есть осколок. Это означало, что, прибыв к комете Григга-Скьеллерупа, Шон обнаружил в ядре по крайней мере один кристалл, достаточно твердый и прочный, чтобы не рассыпаться при последующих маневрах. Шон отделил осколок от кометы и поместил реактор где-то у него в середине, а оставшаяся часть корабля — та, где жили люди — стала носом. Если оборудование работало так, как предполагалось, «запуски» двигателя — иными словами, извлечение поглощающих стержней, вызывающее разогрев реактора и выброс пара, — сводились к подаче сигналов на механизмы внутри осколка: моторы, поднимающие стержни, клапаны, контролирующие потоки воды и пара, и так далее.

Все это неявным образом подразумевало охренительное количество задач для роботов, именно поэтому Шон решился на чрезвычайный поступок и лично отправился на «Иззи», чтобы выгрести все, что было у Дины в закромах, а уже потом полетел к «Имиру». В реактор требовалось подавать лед. Лед был твердым, так что по трубам его не пустить. Роботы должны были раскапывать ледяной осколок и загружать добытое в систему подачи — комплект шнеков, которые доставляли лед в камеру реактора, где он плавился и превращался в пар. Материал могли достаточно быстро производить «ужики», закрепившись во льду «хвостом» и выбрасывая фонтаны мелкой стружки из-под вращающихся резцов в «голове». «Вьи» затем собирали бы стружку и доставляли по назначению. Поскольку между «запусками» оставались длинные промежутки, измельченный лед в это время можно было загружать в бункеры, откуда он потом подавался на шнеки.

Роботы требовались также и позади реактора, чтобы поддерживать требуемую форму сопла. Через весь осколок шел длинный паропровод, на корме он расширялся, а у самого реактора — сужался в узкую горловину. Горловину построили на Земле и запустили в космос вместе с реактором. Она была сделана из жаропрочного и стойкого к коррозии сплава под названием инконель. Любой другой материал быстро разрушился бы от горячего пара. В районе колоколообразного сопла условия были не столь экстремальными, так что оно могло быть и ледяным. Тем не менее по мере службы оно меняло форму. В глубине, где выхлоп был еще горяч, сопло постепенно расширялось, поскольку стенки таяли от потоков пара. Ближе к выходу выхлоп остывал ниже точки замерзания, оседал на стенках и сужал проход. Так что внутри должны были сновать роботы, воссоздающие первоначальную форму сопла. Для «вьев», с которыми в Сиэтле экспериментировал Ларс, задача была самая подходящая.

Наконец, третья команда роботов жила на внешней поверхности осколка. Они предохраняли его от разрушения, вплавляя в поверхность волокно и обтягивая весь осколок тросами и сетями, подобно мяснику, оборачивающему кусок ветчины, чтобы в духовке тот не утратил форму. Это было задачей для «броневиков» — покрытых стальной броней роботов, по большей части — «хватов».

Разумеется, роботы нуждались в энергии. Сколько-то хранилось у них в аккумуляторах, но их было нужно заряжать. У некоторых роботов были солнечные батареи, остальным приходилось время от времени ползти к имевшимся на «Имире» небольшим реакторам, чтобы напиться электричества.

Основная идея сводилась к тому, что «Имир» будет совсем не похож на космический корабль в традиционном смысле слова — упорядоченную и симметричную конструкцию. Скорее он должен был напоминать летающий роботизированный муравейник, выросший вокруг естественного объекта. Ползающие внутри и снаружи роботы будут руководствоваться поставленными перед ними общими задачами, однако им придется принимать и собственные решения — посекундно, чтобы не столкнуться с другими роботами, и почасово, чтобы не пропустить подзарядку батарей.

Во всяком случае, в целом идея была именно такой. Поскольку никто не знал, что именно Шон найдет на комете, не было и способа разработать хоть что-то, заслуживающее называться планом. Вместо него Шон взял с собой оборудование, ресурсы и собственную изобретательность. Дина, Маркус, Вячеслав и Дзиро готовились сейчас вступить в права наследства на оборудование и ресурсы.

По мере сближения «инспектр» Дзиро издавал все больше и больше звуков, но прирост был постепенным и медленным, так что сознание его почти не замечало. Похоже, Дзиро возросшая радиоактивность не особенно беспокоила, хотя Дина не была уверена, что способна правильно его понимать. Еще в начале полета она попыталась в общих чертах выяснить у Дзиро, чего им следует опасаться.

— Если все окажется совсем плохо, — ответил тогда Дзиро, — мы просто потеряем сознание, и на этом миссия завершится. Поток радиации отключит нервную систему, сфинктеры откроются, мы даже не поймем, что произошло.

— В таком случае, — несколько раздраженно вмешался Маркус, — этот сценарий и обсуждать-то особо не стоит.

— Если нас всех начнет тошнить, — продолжал Дзиро, — и, скажем, у одного или двоих откроется понос, это будет означать, что нам осталось несколько часов жизни. В таком случае можно будет отправить на «Иззи» предупреждение, чтобы они знали, как готовить вторую экспедицию. Может быть, мы даже успеем передать какие-нибудь полезные данные. Показания «инспектра», изображения и так далее.

— Ясно, — подтвердил Маркус.

— Если, скажем, вырвет лишь кого-то одного, это означает, что умрут, вероятно, не все, так что шансы выполнить миссию останутся. Ну а если никого не будет тошнить, то и умереть, скорее всего, никто не умрет, по крайней мере в ближайший месяц-другой.

— Спасибо, — сказала ему Дина и тут же попыталась выбросить все из головы. Однако теперь, когда они и в самом деле приближались к «Имиру», все снова всплыло в памяти, и Дина принялась убеждать себя, что ее совсем-совсем не тошнит.

— Через тридцать секунд проходим мимо сопла, — объявил Маркус.

— Понял, — откликнулся Дзиро и попросту выключил «инспектр», потом вывел на планшет новое окошко. — Переключаюсь на внешние гамма-датчики.

Неожиданно в иллюминатор вплыл «Имир». Он находился прямо перед ними. Сияющая Земля, до которой было около трехсот тысяч километров, «зашла» за черный горизонт — «Новый Кэйрд» двигался сейчас бочком мимо «Имира». Маркус выбрал траекторию, которая постепенно пересечется с траекторией «Имира», сейчас же они должны были оказаться сбоку и чуть позади ледяного корабля.

Родственники Дины из старшего поколения могли бы заметить, что он имеет форму сахарной головы, иными словами, тупоконечного конуса. Если придерживаться образа, то эту сахарную голову кто-то облил кипятком и несколько раз ткнул отверткой, так что теперь она была не совсем правильной формы и покрыта вмятинами. Однако вершина и широкий торец у нее безусловно имелись. От одной до другого было с полкилометра. Сейчас в поле зрения постепенно появлялся торец, метров двести в диаметре. В нем имелась большая круглая дыра — выходное отверстие сопла. Размера она была такого, что «Новый Кэйрд» мог туда занырнуть и пролететь как бы не до самой горловины. Возможно, если другого способа попасть внутрь не окажется, придется так и сделать. В данный момент они всего лишь неторопливо проплывали мимо. Края отверстия были мутноваты на вид — оттуда сочились почти незаметные облачка пара. Выглядело это не как ракетный выхлоп, а скорее как будто кто-то дышит ртом в морозный день. Пар не столько даже закрывал вид, сколько слегка его размывал. Однако космические ландшафты отличаются очень сильной контрастностью, так что внутри сопла ничего было не разглядеть, даже когда они оказались прямо посередине разверстой пещеры. Оно оставалось непроницаемо черным диском, словно они смотрели прямо в дуло пистолета. На окне стали появляться тоненькие стрелки изморози — это конденсировался пар.