Читать книгу 📗 "Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция (СИ) - Стивенсон Нил Таун"

Теперь Маркус кашлял уже непрерывно.

— Отбой, — выдавил он.

Нарушив приказ, Дина бросила взгляд на видео, показывающее нос «Нового Кэйрда». Маркуса в иллюминатор было уже не разглядеть. Только дым, и сквозь него — мигающее, яркое пламя пожара.

Осознание того, что происходит, ударило Дину в лоб, словно кирпичом. Изо всех сил ухватившись за столешницу, она зажмурилась, почувствовала, как глаза наполняются горячей влагой, а ноздри — соплями.

— Дина, — сказал Дзиро. — Нужно запускать предстартовую проверку шнеков.

Она открыла глаза и обнаружила, что на месте контрольных окон плавают лишь мутные пятна.

— Если это имеет хоть какое-то значение, прошу тебя, приступай, — сказал Дзиро. Потом закрыл одной рукой микрофон своей гарнитуры, заглушая звук, и добавил: — Наверное, он нас слышит.

Дина вытянула руку и набрала команду.

— Шнек номер один, — объявила она. — Пошел! — и ударила по клавише ввода.

И так по всему списку. Чем дальше шла, тем легче ей давалось. Дзиро тем временем выполнял свою работу — аккуратно, тихо и деловито. Когда реактор вышел на полную мощность точно по расписанию, Дина не преминула об этом сообщить. Громко. На случай, если Маркус их слышит.

Только потом она перевела взгляд на видео. Ожидая увидеть место последнего упокоения Маркуса — заполненный ядовитым дымом склеп.

Но ничего этого там не оказалось — только раздавленный каркас и Вячеслав, который стоял, держась за него одной рукой, и вглядывался куда-то за корму. На заднем плане — расширяющееся облако пара размером с Манхэттен, выброшенное реактором Дзиро.

— Слава, — позвала Дина. — Где?..

— Отвалился, — ответил Слава. — Когда включился двигатель и мы стали ускоряться, «Новый Кэйрд» решил с нами не лететь.

— А потом?..

— Потом он попал в струю пара, и его отбросило еще дальше. Я уже его почти не вижу.

— Ой.

— Дина?

— Что, Слава?

— Маркус был уже мертв.

— Походило бы на дурацкую комедию, если бы не трагизм события — и не серьезность его последствий, — сказала Джулия. Она никак не могла оторвать взгляд от закольцованного видео — последней передачи с «Нового Кэйрда» перед тем, как связь прервалась окончательно.

Собравшиеся вокруг нее в Белой Капле — как теперь стали называть неофициальную штаб-квартиру Джулии — закивали или забормотали в знак согласия. Несколько секунд назад пост о событиях на «Имире» появился в блоге Тава, и все только что его прочли.

Не кивала только Фекла, которую тем временем заинтересовала одна подробность. К стене капли синей изолентой был прилеплен листок бумаги с отпечатанной эмблемой президента Соединенных Штатов Америки. В мире существовало всего два принтера, и оба — на «Иззи». Методом исключения выходило, что листок отпечатали на Старой Земле еще до Каменного Ливня, причем в устройстве уже заканчивались голубые чернила. На его долю выпала нелегкая судьба. В двух местах листок был порван и заклеен прозрачной лентой. Его складывали и мяли, потом тщательно разгладили. Края были разлохмачены — следы от предыдущего приклеивания. А на чистом пространстве в правом нижнем углу осталось смазанное коричневое пятно, овал размером примерно с подушечку большого пальца. Вообще-то Фекла не сомневалась, что это и есть отпечаток пальца, а чем дольше смотрела, тем больше убеждала себя в том, что коричневое вещество — кровь.

Она взглянула Джулии в глаза и обнаружила, что экс-президент и от нее ожидает какой-нибудь реакции. Но в отличие от большинства Фекла не испытывала ни малейшей потребности удовлетворять подобные ожидания. Джулия занервничала, отвела глаза и продолжила:

— Я вообще с трудом понимаю, в чем они пытаются нас убедить.

— Там все очень запутанно, — сказал один из ее адъютантов, молодой облачник с заметным американским акцентом. Он входил в число инженеров ЦМА. Тон должен был означать, что его смешат попытки руководства скормить ему подобные басни. — И вроде как завязано на то, что корпус оказался сделан фактически из пластика. Если его нагреть…

— Как пластиковая посуда на плите, это-то я понимаю, — кивнула Джулия. — Плавится и воняет.

— «Новый Кэйрд» развернуло так, что корпус вошел в контакт с очень горячим соплом.

— Но согласно истории, которую нам излагают, Вячеслав выключил двигатель еще до того.

— Они очень долго не остывают. В общем, сопло расплавило корпус. Сначала должно было образоваться море ядовитого дыма. Одного этого хватило бы, чтобы его убить. Потом, когда корпус проплавился насквозь, весь воздух вышел через отверстие.

— Что ж, это ужасно — если все так и было на самом деле, — сказала Джулия и покосилась на Феклу, пытаясь прочитать в лице гостьи намек, что все было и не так.

Фекла вернула взгляд, в котором ничего было не прочитать.

— Спрашивается, до чего мы дошли, если приходится пускаться на столь безумные импровизации — сталкивая корабли между собой! — продолжала Джулия.

Снова одобрительные возгласы.

Джулия уже оседлала своего конька.

— Насколько я понимаю, проблема, несмотря на все, так и осталась нерешенной!

— Осталась решенной, — возразила Фекла. Она бегло говорила по-английски и вполне могла сказать: «Проблема была решена», но иногда для эффекта укорачивала фразу. Англоговорящим такая манера казалась загадочной и внушала уважение. Кроме того, это было неявной демонстрацией национальной гордости русских. Языком Облачного Ковчега по умолчанию стал английский. Было ясно, что это навсегда. Однако со временем он разовьется в особый диалект, и русские могут направить это развитие в удобную для себя сторону, если найдут способ вставлять свои слова и грамматические конструкции в повседневную речь. — Двигатель пущен, — добавила она.

— Но корабль продолжает неконтролируемо вращаться! — воскликнул парнишка-американец, который так гордился своим интеллектом.

— Вращение медленное, — ответила Фекла. — Нет проблем. Теперь перигей поднят, достаточно времени исправить.

— Как, как исправить? Маркус уничтожил три комплекта маневровых двигателей — он в них врезался! Это ж надо додуматься! Короче, их осталось только два. Это фундаментальный физический закон — нельзя двумя двигателями исправить вращение в трех измерениях!

— Спасибо, что объяснил фундаментальный закон, — откликнулась Фекла. — Вращение можно погасить скошенным соплом.

Несколько секунд все озадаченно молчали. На лице одного из последователей Джулии — Цзянью, китайского каппи, мечтающего о полете на Марс, — забрезжило понимание. Фекла кивнула в его сторону:

— Вот он все потом объяснит. У меня здесь мало времени.

— Верно, Фекла, и мы крайне признательны, что у тебя вообще нашлось для нас время, — сказала Джулия.

Фекле так хотелось ее ударить, что у нее непроизвольно дернулась рука. Фразу Джулии, будь ее тон несколько другой, можно было бы принять и буквально. В действительности же ее следовало понимать как «меня цинично игнорируют, хотя кому-нибудь важному давно следовало бы нанести мне визит». Фекла чуть ли не физически чувствовала, как Джулия излучает подобный образ мыслей, заражая им каппи вокруг себя.

Как и почти все на Ковчеге, Фекла носила комбинезон с множеством отделений, внутренних и внешних карманов и так далее. В одном был нож с обоюдоострым лезвием в десять сантиметров. Достать им до сердца Джей-Би-Эф было бы совсем несложно. Фекла ненадолго отключилась от разговора, прикидывая, как с этим лучше управиться. Вряд ли Джулия ожидает откровенной попытки убийства — хотя с людьми подобного склада ума никогда не знаешь.

— Хотите сообщить о проблемах ССМ? Мы постоянно наблюдаем отключения.

Джулия с довольным видом поджала губы и взглянула на Спенсера Грайндстаффа.

— Впервые об этом слышу, — объявил тот.

Сообщение было встречено идеальной, мертвой тишиной. Фекла просто ждала продолжения. Скоро желание похвастаться возьмет верх. Ее профессиональная подготовка как разведчика была не слишком глубокой. Несколько вводных курсов, кое-какое обязательное чтение. Причина проста: для шпионки она была слишком заметной. Слишком соответствовала голливудским штампам. Настоящих разведчиков никто не замечает. Так что ее отчислили из программы и задействовали на таких ролях, где заметность была достоинством — скажем, на Олимпиаде. Но кое-какие основные принципы она запомнила. И знала, что одна-единственная страсть — бахвалиться собственными достижениями — выдала больше секретов и уничтожила больше карьер, чем что-либо еще.