Читать книгу 📗 "Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция (СИ) - Стивенсон Нил Таун"

Эржебет как-то сказала нам, что ближайшее отделение банка Фуггеров наверняка где-то неподалеку, и — да, мы нашли неприметный офис в старом здании в районе Бостон-Коммон. Похожий, но более крупный располагался в Нижнем Манхэттене и другие в различных финансовых центрах по всему миру.

Так или иначе, изыскания позволяли мне не торчать в штаб-квартире, где работать стало совсем невмоготу. Тристан был совершенно равнодушен к обстановке и легче выносил неприятных личностей, но даже он бывал рад сбежать от Леса Холгейта.

Появление Холгейта заметно реабилитировало Тристана в глазах Эржебет — теперь у нее для сравнения был другой белый американский формалист лет тридцати. Тем не менее, когда он выразил радость по поводу намечающегося в Лондоне «узла» диахронической транспортации, Эржебет тут же насторожилась.

Был дождливый вечер, мы сидели у Фрэнка в кабинете, Ребекка только что подала персики, тушенные в сладком соусе. (Тогда они казались невероятно вкусными — теперь меня практически мутит при мысли о дополнительной дозе сахара в моем рационе.)

— Зачем нам нужен «узел»? — спросила Эржебет. — Разве мы не просто зарабатываем деньги?

— Сейчас — просто зарабатываем, — ответил Тристан (он втянул в себя целую тарелку персиков, не распробовав их на вкус и, возможно, даже не разжевав). — Но мы делаем это для подготовки к будущей настоящей работе. Узел — а в дальнейшем целая сеть узлов в различных ВиМНах — будет в этой работе большим подспорьем.

Эржебет тряхнула головой, словно говоря: «Ну уж не знаю».

— Я обещала, что помогу вам заработать на Массачусетской Псалтири, больше ничего. И то лишь потому, что хочу плюнуть на могилы моих врагов.

— Вы не войдете в ОДЕК, если не будете творить нужную нам магию.

— Жестоко, — негромко прошипела она.

— Практично, — ответил Тристан.

Она отвернулась от него к окну с надуто-кокетливым видом (мы к этому привыкли), так что Тристан снова заговорил о стратегии — перед его возвращением из ВиМНа Грайне поставила условие для продолжения сотрудничества: больше прозрачности.

Фрэнк Ода и Ребекка осторожно признали ее просьбу разумной.

— Мне кажется, она — ценный кадр, — согласилась я. — По-моему, стоит рассказать ей чуточку больше. Если она готова познакомить тебя с придворными ведьмами, это может обеспечить новый подход к сэру Эдварду.

— Удачи с этим, — сказала Эржебет. Она по-прежнему сидела к нам спиной, закинув ногу на ногу и покачивая босоножкой (на высоком каблуке, разумеется). — Вряд ли вы заручитесь дружбой хоть одной ведьмы, если ведьма будет знать всю правду. Я бы точно не стала вам помогать, если б мне заранее рассказали все.

Читатель, знай: я все равно предпочитала ее Лесу Холгейту.

Мы вернулись в штаб-квартиру, чтобы Эржебет перенесла Тристана обратно в Лондон 1601-го, и увидели Леса Холгейта со стаканом какого-то дорогого на вид кофейного напитка (пахнущего примерно как то кошмарище, которое я заказала гобоистке-приколистке из «Апостольского кафе» в день нашего с Тристаном знакомства. Поразительно, что теперь это все вызывает ностальгию). Лес выглядел самодовольнее обычного, как будто лопается от желания рассказать нам секрет, но жалеет расстаться с привилегированным положением монопольного носителя тайны. Мы, как всегда, не стали обращать на него внимания.

Эржебет перенесла Тристана назад в 1601-й. Хотя заброски в прошлое происходили теперь довольно регулярно, мы по-прежнему относились к ним с пиететом, так что все, кто был на месте, собирались в комнате с пультом управления — посмотреть через стеклянную стену и помахать дейцу, когда тот выходит из-под дезинфицирующего душа и вступает в ОДЕК. Леса с нами на этот раз не было. Он показался из коридора через несколько минут, когда Эржебет уже вышла из ОДЕКа. Торжествующе улыбаясь, он убирал в карман мобильник.

Минут через десять затренькал офисный телефон — звонил генерал Фринк из Вашингтона. Он потребовал переключить его на телеконференцию.

Почти все внутренние стены были давно порушены, но за последние недели двое Максов соорудили новый офис в неиспользуемом углу здания, наверняка напичканный всякой сверхсекретной электроникой и оснащенный экранированием от прослушек. Изнутри это выглядело как обычный конференц-зал с огромным плоскопанельным дисплеем, без которого Лес Холгейт был бы практически глух и нем, поскольку все его общение происходило через «Пауэрпойнт». Этот же экран использовался для шифрованных видеоконференций с Трапецоидом и другими узлами военного мира. Мы все уселись за конференц-стол, и Лес Холгейт нас соединил.

— Мне особенно нужно поговорить с Активом, — были первые слова Фринка, когда он появился на экране.

— У меня есть имя, — ответила Эржебет. Она откинулась на вращающемся офисном кресле, практически уперев подбородок в ключицы, и, словно изнывающая от скуки школьница, принялась крутиться туда-сюда.

— Рад, что вы здесь. Все остальные в сборе? Подайте голос.

— Я — Мел — здесь, но Тристан только что отправился в тиршитский ВиМН, — сказала я.

— Здесь, — хором отозвались Ребекка и Фрэнк, поскольку уже знали, что Фринк их практически не замечает.

— Здесь, сэр, — произнес Лес Холгейт (он так и остался стоять).

— Отлично. Вот ваши приказы, — объявил голос Фринка. — Элизабет, отправьте Леса в тиршитский ВиМН.

— Кто такая Элизабет? — спросила Эржебет, не переставая крутиться. — Как я рада, что теперь у вас на посылках еще одна ведьма. Я хотела бы уйти в отпуск. Элизабет меня подменит.

— Эржебет, не надо, пожалуйста, — попросила я.

Она прекратила крутиться.

— Я должна отправить его в точности туда, где сейчас Тристан? — В голосе звучала настороженность.

— Да, в точности.

Она выпрямилась.

— Зачем нам два дейца в одном ВиМНе? Это осложнение. Непросто отправить одного человека в нужную Нить. Двух — тем более.

— Мы топчемся на месте. Нужен незашоренный взгляд.

— Очень неудачная затея, и я не хочу в ней участвовать, — ответила Эржебет.

— Да, я чувствовал, что с вами будут проблемы, — сказал Фринк. — Лес, покажи ей бонус.

Лес любезно улыбнулся, открыл коричневый конверт, который держал в руках, и вытащил какие-то отпечатанные листки.

— Вот, гляньте, — проговорил он таким тоном, будто обращается к восьмилетнему ребенку. — Эржебет, тут ваши имя и фамилия.

Он выложил на стол прямо перед ней маршрутную квитанцию на имя Эржебет Карпати на рейс аэропорт Логан — Будапешт через три дня после сегодняшнего. Она не сдержала шумный вздох и быстро накрыла документ ладонью, чтобы Лес его не выдернул.

— Посмотрите, что еще у меня есть, — сказал тот.

Он достал из внутреннего кармана американский паспорт. Открыл. Внутри была фотография Эржебет. Я не помню, чтобы мы снимали ее на документы, так что по-прежнему не знаю, как Лес добыл эту фотографию. Но как-то добыл.

Эржебет с нехарактерной порывистостью потянулась за паспортом. Лес позволил ей ухватиться за уголок, но сам паспорт из руки не выпустил.

— Как только вы перенесете меня туда.

У меня похолодело под ложечкой. Я глянула на Фрэнка с Ребеккой и поняла, что они испытывают нечто похожее. Мы все трое уставились на Эржебет.

Долгое мгновение она переводила взгляд с паспорта на Леса Холгейта, свободной рукой по-прежнему прижимая к столу маршрутную квитанцию. Нечто очень существенное в глубине ее души пережило смену моральных ветров; с выражением муки на лице она выпустила уголок паспорта, скомкала маршрутную квитанцию и бросила на пол.

— Вы дурные люди, — хрипло проговорила она и отвернулась. — Очень нехорошо так меня искушать, когда соглашаться небезопасно.

Лес вроде бы опешил от того, что его планы встретили сопротивление, однако продолжал напирать:

— Ничего опасного в этом нет. Я же не собираюсь брать с собой пистолет, — сладким голосом проговорил он.

Эржебет глянула на него так, будто не верит своим ушам.