Читать книгу 📗 "Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция (СИ) - Стивенсон Нил Таун"

Недавно по другую сторону дороги открылось ещё два центра.

Первый (корпорация Be) продаёт полностью работоспособные бэтмобили (Be OS). По красоте и дизайну они превосходят даже стильные седаны, плюс, они более совершенны с технической точи зрения и надёжнее всего, что представлено на рынке, и, кроме того, — они дешевле остальных.

За одним исключением — Linux, компании — соседа, которую язык не повернётся назвать «коммерческим предприятием». Это группа автофургонов, юрт, вигвамов и геодезических куполов, поставленных в открытом поле, где люди живут в мире и согласии. И сваривают танки. Не отжившие свой век старые советские образцы, а скоростные, мощные, надёжные боевые модели из сверхновых материалов, используя современные технологии. И эти танки лучше армейских. Они настолько легки и маневренны, что могут ездить по городским улицам, почти никогда не ломаются и потребляют бензина, как обычные малолитражки. Они штампуются один за другим прямо на поле и выстраиваются в ряд на обочине, маня ключами в замке зажигания. Любой желающий может вскарабкаться в кабину и поехать, куда глаза глядят совершенно бесплатно.

День и ночь снуют на пересечении дорог покупатели. Девяносто процентов из них сразу устремляется к самому большому дилеру и покупает универсалы или внедорожники. На других продавцов они даже не глядят.

Из оставшихся десяти процентов большинство тратит деньги на роскошные седаны. Падкие на универсалы и внедорожники обыватели вызывают у них высокомерную ухмылку. Они язвительно подшучивают над чудаками и сумасшедшими, продающими дешевые, превосходные в техническом отношении средства передвижения.

Бэтмобили приобретают случайные покупатели, например, сумасбродные коллекционеры, которым одного универсала мало.

В организации, отдающей задаром танки, работают исключительно волонтёры, лишь поэтому она и остаётся на плаву. Волонтеры носятся по улице с мегафонами, пытаясь заинтересовать народ невероятностью сложившейся ситуации. Типичный разговор происходит так:

Хакер с мегафоном: Деньги останутся при вас! Бесплатные танки! Неуязвимые, им не страшны огонь, вода и медные трубы! Девяносто миль в час! Галлон на сто миль!

Предполагаемый покупатель универсала: Конечно, в ваших словах есть доля истины, но, хм…. Я ведь понятия не имею, как управляться с танком!

Мегафон: Можно подумать, вы знаете, как управляться с универсалом!

Покупатель: Но у продавца универсалов есть механики. Если что‑то сломается, я возьму отгул на работе, привезу им универсал, заплачу за работу и подожду в приёмной пару — тройку часов под звуки какой‑нибудь ненавязчивой музыки.

Мегафон: Но если вы купите танк, наши волонтёры придут к вам домой, пока вы спите, и всё починят!

Покупатель: Да я их на порог не пущу, идиот несчастный!

Мегафон: Но…

Покупатель: Не видишь, что ли, все покупают универсалы!

Норовистый бит

Вряд ли я усмотрел бы связь между автомобилями и компьютерами, если бы меня в своё время не взяли прокатиться на старой спортивной развалюхе. Тогда я только — только записался на компьютерный курс в школе родного города Эймса. После пары вступительных лекций нас допустили в святая святых — крошечную комнатку с телетайпом, телефоном и стареньким модемом, представлявшим собой металлическую коробку с двумя резиновыми чашечками наверху (примечание: возможно, многих читателей после этого предложения обуяет невыносимый страх, они испугаются, что вот — вот, и мой рассказ превратиться в скучные заумные воспоминания, какими крутыми мы когда‑то были; другие же решат, что я таким образом собираюсь с духом, чтобы приступить к описанию какой‑нибудь новомодной, «хитовой» теме типа Open Source Software). Телетайп был именно тем, чем он всегда и был — устройством для отправки и получения телеграмм. По сути — шумная, печатающая только ЗАГЛАВНЫМИ БУКВАМИ пишущая машинка. Рядом с ним примостился аппарат поменьше с толстым рулоном бумаги и прозрачным пластиковым лотком.

Чтобы соединить этот прибор (который вовсе не был компьютером) с «Мэйнфреймом» — головной вычислительной машиной государственного университета Айовы, находящемся на другом конце города, вы снимали телефонную трубку, набирали номер компьютера, слушали странные шумы и помехи, затем смачно опускали трубку на резиновые чашечки. Если вы не промахивались, одна каучуковая манжета обхватывала мембрану микрофона, вторая — громкоговорителя. Такой вот изощрённый секс информационных технологий, поза 69. Телетайп трясся, словно удалённый «Мэйнфрейм» заразил его пляской святого Витта, и выстукивал шифрованные послания.

Так как компьютерного времени было в обрез, мы использовали некое подобие пакетной обработки данных. Перед тем, как набрать номер, мы включали ленточный перфоратор (вспомогательный аппарат, прикрученный к стенке телетайпа) и печатали программы. Каждый раз, когда мы нажимали клавишу на клавиатуре, телетайп со стуком пробивал на бумаге набранную нами букву, и мы видели, что печатали. В то же время он преобразовывал эту букву в набор из восьми двоичных символов, битов, и штамповал на перфоленте соответствующее количество дырок. Бумажные кружочки, выбитые из продырявленной ленты, плавно опускались в пластиковый лоток, который медленно заполнялся настоящими, истинными битами. В последний день нашего пребывания в школе, самый одарённый парень класса (не я), возможно, в шутку, возможно, от переизбытка чувств, выпрыгнул из‑за парты и вывалил на голову преподавателя мусорную корзинку этих битов. Это единственное воспоминание о школе, которое я никогда не забуду, — замерший в оцепенении учитель, багровеющий от сдерживаемой ярости, и миллионы битов (мегабайты) [614], осыпавшие его с головы до ног.

Одним словом, моё взаимодействие с компьютером носило строго организованный характер и имело четкое разделение на несколько стадий, а именно: 1) сидя дома перед листом бумаги с карандашом в руках, в нескольких милях от ближайшего компьютера, я усиленно думал, что же я хочу от компьютера и как перевести мои желания на понятный компьютеру язык — буквенно — цифровую последовательность; 2) я нёс этот лист бумаги через, так сказать, информационно — санитарный кордон (три мили пешком через снежные завалы) в школу и заносил последовательность в некое устройство (не компьютер), которое преобразовывало символы в двоичные числа и наносила их видимое обличье на перфоленту; 3) затем, при помощи модема с резиновыми чашечками, я пересылал эти числа университетскому «Мэйнфрейму», который 4) производил с ними арифметические действия и отправлял обратно на телетайп результаты вычислений (другие двоичные числа); 5) телетайп трансформировал их обратно в буквы и со стуком распечатывал на странице; 6) я, пристально в вглядываясь в набор букв, истолковывал их как значимые символы.

Разделение обязанностей вышеописанного процесса ясно как божий день: компьютеры производят арифметические действия над битами. Люди истолковывают биты как значимые символы. Однако сейчас, с выходом в свет новейших операционных систем, которые, ради доступности широким массам пользователей, употребляют, а чаще — злоупотребляют силой метафоры, всё стало несколько более запутанным и сложным. Вдобавок — возможно, потому что из‑за метафор операционные системы воспринимаются, как некая разновидность магии и искусства, — люди начинают эмоционально привязываться (как когда‑то отец моего друга привязался к спортивной машине) и становиться зависимыми от этих частей программного обеспечения.