Читать книгу 📗 "Блудные братья - Филенко Евгений Иванович"
Кратов выключил терминал.
Несколько минут он молча сидел в полной темноте, собираясь с мыслями.
Он только что сделал два неприятных открытия.
Во-первых, та видеозапись, что подсунули ему Агбайаби и Понтефракт в качестве наглядной демонстрации Суда справедливости и силы, была фрагментом какого-то игрового сериала. О чем свидетельствовали значок в левом верхнем углу экрана и текстовая реклама в виде бегущей строки.
Отсюда следовало, что многие, если не почти все представления об эхайнском менталитете зиждились на их развлекательной субкультуре для невзыскательного потребителя.
Отсюда следовало, что свирепость и кровожадность эхайнов были здорово и, хотелось надеяться, неумышленно преувеличены.
Отсюда следовало также, что в подготовке носовской агентуры для засылки в Эхайнор были допущены фатальные просчеты.
И, во-вторых, что т'гард Лихлэбр, дабы избегнуть наказания за какие-то неясные Кратову прегрешения перед властвующим двором, сначала похитил Озму в надежде спровоцировать военную операцию Федерации против своего сюзерена. А когда это не удалось, поднял вооруженный мятеж.
Обычное для Эхайнора дело. «Кто же был вашим противником, геургут?» – «Был бы полководец, а противник найдется…»
13
– Вы удивлены? – строго спросила Авлур Этхоэш Эограпп, супер-женщина и супер-директор, иначе – геобкихф Департамента внешней разведки (правда, всего лишь второй).
Она была облачена во все ту же бесформенную пелерину (униформа женского персонала спецслужб?), но сейчас от нее пахло чем-то вроде только что приготовленного салата из огурцов. Возможно даже, со свежей редиской и укропом…
– Удивлен, – согласился Кратов, про себя исходя желудочным соком. – С того момента, как я очутился в Эхайноре, я только и делаю, что удивляюсь. Но вы, янтайрн, очевидно, имели в виду вполне определенный контекст, не так ли?
– Именно так. Я имела в виду: не удивило ли вас мое приглашение прогуляться по Садам Равновесия.
– И это – в том числе…
Они находились в очень странном месте.
Это было закрытое помещение, напоминавшее гигантский стеклянный пузырь, чьи стены являли собой мозаику из фрагментов разной величины и всех цветов радуги. Проникавший снаружи насыщенный желтый свет преломлялся и рассеивался самым фантастическим образом. Уже одно это превращало окружающее в камеру чудес, а тех, кто в ней находился – в ее странные экспонаты. Но, вдобавок ко всему, сверху, сбоку, прямо из крупного галечника, которым с выдумкой и неким скрытым смыслом выложены были полы, то есть – отовсюду, тянулись и причудливо сплетались в сияющее облако бесконечно долгие стебли, усы и плети. Словно принадлежавшие непомерно разросшейся гигантской омеле, они целиком состояли из таких же разнокалиберных осколков полупрозрачного стекла, где отшлифованных, а где и опасно изостренных, и даже зазубренных. Так что тем, кто неспешно прогуливался извилистыми тропинками, присыпанными тяжелым песком цвета охры, приходилось пребывать в состоянии полного внимания с тем, чтобы ненароком не пораниться о случайно спустившийся к самому лицу побег. Побеги эти трепетали в потоках прохладного воздуха и временами издавали едва слышный мелодичный перезвон. «Озму бы сюда, – подумал Кратов. – Уж она наверняка уловила бы в этом скрытую мелодию и мигом приручила бы ее своим голосом… Если это – дело рук эхайнских, я могу лишь снять перед неизвестным мастером шляпу. А если что-то живое, то даже знать не хочу, чем его подкармливают».
– В каждом эхайнском доме есть свой Сад Равновесия, – сказала Эограпп. – У нас нет религии в вашем понимании. Мы верим в то, что эхайном могут овладеть демоны – хотя, в зависимости от образованности, вкладываем в это понятие разное содержание. Мы верим, что на эхайна может снизойти благодать небес. Наша религия проста: между темной и светлой сторонами души должно быть соблюдено равновесие. Если возобладает темная сторона, эхайн окажется во власти буйных страстей, и тогда рано или поздно демоны увлекут его за собой. Если одержит верх светлая сторона – такой эхайн не сможет защищать свою честь и свой род, он будет слишком рефлексивен для этого. Прежде, во времена жестокие и смутные, равновесие не соблюдалось. Эхайны готовы были истребить самих себя. Теперь мы живем в постоянном самоограничении, которое единственно может уберечь нашу цивилизацию от демонов. Мы строим свои дома из хрупких материалов, которые можно разнести вдребезги одним ударом кулака – но не делаем этого. Вгоняем самих себя в узкие границы совершенства. Мы не молимся высшим существам, как вы, люди. Взамен мы размышляем о душе в Садах Равновесия, где нельзя давать волю сильным эмоциям.
– Я не религиозен, – сказал Кратов. – Всякая религия вызывает у меня больше вопросов, чем дает ответов. Когда мне требуется восстановить душевное равновесие, я читаю стихи…
– Сделаем необходимые уточнения, – проговорила Эограпп, прикрыв глаза. Мышцы ее рук, в обманчивой безмятежности сложенных на груди, заметно напряглись. Стеклянные побеги-лезвия, едва не касавшиеся снежно-белых волос, тревожно звенели. В эмо-фоне эхайнки не оставалось никаких ясно различимых составляющих, кроме ослепительного и невесть чем вызванного гнева. – Пусть вас не вводит в заблуждение наша лояльность по отношению к вам и вашей спутнице. При иных обстоятельствах обращение с вами было бы совершенно иным. Вы находитесь под защитой Статута справедливости – не более того. К тому же, на территории любой иной Руки, за исключением Светлой, даже это не помогло бы вам избежать больших неприятностей. Мы, Светлые Эхайны, достаточно серьезно относимся к традициям – чего уже не сыскать в других уголках Эхайнора. Для нас это один из способов сохранять равновесие разума и духа, а значит – выжить индивидуально и сохранить нацию в тех условиях, когда ей угрожает гибель.
– Что означают ваши слова, янтайрн?
– А чем, яннарр, вы удивлены на сей раз?
– Например, тем, что слышу подобные рассуждения из уст представителя высшего руководства спецслужбы.
– Сильно ли вас удивит то, что я по образованию – ксенолог?
– Безмерно, – признался Кратов.
– Х-ха! – Вырвавшийся у этой женщины типично эхайнский возглас высокомерия прозвучал довольно забавно. – Вы, наверное, думали, что в Эхайноре не существует ксенологов.
– Скажем иначе: я часто упускал это вполне естественное обстоятельство из виду…
– Точно так же вы полагали, что в Эхайноре нет женщин и детей?
– Здесь я должен буду вам возразить, янтайрн. Хотя признаю, что в Федерации есть люди, для которых это будет открытием.
– Я женщина. У меня двое детей – две девочки. Все мои мужья этим недовольны, но мое общественное положение дает мне право пренебречь их мнением… И я ксенолог.
– По нашим понятиям, женщина-ксенолог – еще большая диковина, нежели эхайн-ксенолог… Что вы оканчивали, янтайрн?
Угрожающий перезвон понемногу утихал, а с ним угасала и с трудом смиряемая эхайнкой вспышка ярости.
– Вхилугский Университет галактических технологий. Если вам известно, Вхилуг – это территория нкианхов.
– Мне это известно, – смущенно засмеялся Кратов. – Это значит, что ваше образование более фундаментально, нежели мое. За моими плечами – всего лишь Сан-Марино.
– Образование не тождественно квалификации. Я никогда не была практикующим ксенологом. Предел моих профессиональных успехов – работа в представительстве Эхайнора в… одной из галактических цивилизаций, дольше других питавшей к нам дружеские чувства – после того, как по известным причинам все прочие от нас отшатнулись. Так что я не стала бы сравнивать. Из этой моей невинной похвальбы следует лишь то, что мы можем разговаривать на одном языке – кстати, я владею интерлингом! – соблюдать некоторые цеховые соглашения и позволять себе в этой беседе чуть большую широту взглядов, чем принято в Эхайноре.
– Но, наверное, мне не стоит забывать, что вы – разведчик? – уточнил Кратов.
– Пожалуй. Но ведь всякий ксенолог – отчасти разведчик.
