Читать книгу 📗 "Блудные братья - Филенко Евгений Иванович"

– Я, Константин Кратов, временный гражданин города Тритоя, что на планете Эльдорадо, – завопил он во все горло, – напоминаю тебе, гнусный мятежник, что ты был вызван мной на Суд справедливости и силы! Три дня истекли, но ты, вместо того, чтобы явиться, трусливо сбежал. И, укрывшись за броней своих танков, предпочел разрешить наш спор мятежом против законного властителя!

– Прекратите балаган, яннарр Кратов! – крикнул Лихлэбр на интерлинге. – Я просто убью вас. Я пошевелю пальцем…

– Вы не можете просто убить меня, как бы ни желали! – возразил Кратов на «эхойлане». – Потому что даже я, этлаук, нахожусь под защитой Статута справедливости, а вы подло и клятвопреступно его попираете!

С лязгом распахнулись люки. Эхайны выглядывали наружу, некоторые спрыгивали на землю, чтобы поспеть в первые ряды зрителей. Закопченные грубые физиономии с блестящими от любопытства янтарными глазами…

Т'гард зарычал.

– Я готов! – рявкнул он. – Прямо здесь, прямо сейчас!

Кратов посмотрел на «Горний гнев», все еще болтавшийся в его руке. И отшвырнул его в сторону.

– Мне не нужно этих побрякушек, чтобы доказать свою правоту! – крикнул он. – Я могу убить тебя голыми руками. А ты, вельможный засранец, способен на такую доблесть?

Один из «рэйлгагов», украшенный тем же родовым символом, что был вышит на рукаве т'гардского мундира, с готовностью прянул навстречу хозяину.

– Я раздавлю тебя, как слизняка! – прогремел Лихлэбр. – Статут справедливости на моей стороне!

Кратов залился самым отвратительным смехом, на какой только был способен.

– Ваш т'гард – трус! – выкрикнул он в толпу. – Он боится меня, маленького этлаука. Он боится остаться со мной один на один. Вы слышите, эхайны? Вами командует трусливый говнюк!

Сразу два бронемеха проворно сдвинулись вперед, преградив дорогу венценосной машине.

– Т'гард, – сипло сказал сидевший на броне эхайн. – Вы и впрямь уступите этлауку в доблести?

– Х-ха! – гаркнул Лихлэбр и плюнул себе под ноги. – Х-ха! – И он отшвырнул свою трость. – Я разорву его пополам, а потом каждую половину – еще пополам. – Он содрал с себя мундир и не глядя метнул прочь – один из телохранителей ловко подхватил его на лету. – И сожру его сердце!

– Хочешь сожрать мое сердце? – Кратов снова обидно захохотал. – Ты подавишься одними словами о моем сердце, стервятник!

Интерлюдия

Земля

На лужайке, небрежно облокотившись о лоснящийся бок Рыбы-Кита, Спирин втолковывал сидевшему перед ним на травке Торренту:

– Сообщения такого рода принципиально не могут быть нечитаемыми! Какой смысл отправлять письмо, которое никто не сможет прочесть? Давайте договоримся, что никому не станем отказывать в здравом смысле!

– Даже среди людей в понятие здравого смысла зачастую вкладывается разное содержание, – иронически ухмыляясь, возразил Торрент. Перед ним стоял портативный мемоселектор с мигающим экраном, по которому весело скакали загадочные фигурки. – Иногда самое фантастическое. Вам не доводилось рассуждать о здравом смысле с шизофрениками?

– Да вот только что, – съязвил Спирин. – Если мы хотя бы на миг допустим, что имеем дело с существами, безумными или даже ограниченно дееспособными по нашим меркам, тогда уж точно – все наши последние дела, слова и намерения лишены упомянутого здравого смысла…

– Почему существами? – пожал плечами Торрент. – Вы их видели? Щупали? Обоняли? Может быть, мы столкнулись с неким упорядоченным процессом, который всего лишь развивается по неведомым нам законам природы и вызывает экзометральные возмущения, которые мы в силу органически присущей нам узости восприятия интерпретируем как попытку контакта? Да может, и процесса никакого нет, а есть случайное стечение обстоятельств, отягощенное параноидальным бредом. Массовый психоз. Истории известны примеры таких психозов. «Летающие тарелки». Второе пришествие…

– Этак вы договоритесь до того, что и «длинного сообщения» никакого нет! – взъярился Спирин.

– А что же, и договорюсь, – хладнокровно подтвердил Торрент.

– Но информационная перегрузка ментальных структур ертауловского мозга подтверждена авторитетным специалистом, которому, кажется, даже вы со своим подростковым нигилизмом склонны доверять!

– Осталось только установить то же самое для Кратова и Зоравицы. И хорошо бы эксгумировать Пазура. А заодно и как-то разобраться с теми двумя тахамауками. И вы меня убедите.

– Послушайте, Уго, – промолвил Спирин с недобрым любопытством. – Для вас есть хоть что-нибудь святое?

– Есть, – не поднимая головы, ответил тот. – Например, святая истина. Еще, пожалуй, святая дева Мария. Предмет же нашей дискуссии в число святынь, поверьте, никак не входит – ни по одному параметру.

– Да я не о предмете. Я об уважении к усопшим. Если угодно – о душе… – Спирин досадливо отвернулся и увидел бредущего к ним Кратова.

продекламировал он с воодушевлением.

– Спасибо, – усмехнулся Кратов, невольно вспомнив обиженный голосок Марси.

– По вашему примеру, я увлекся японской поэзией, – горделиво сообщил Спирин. – И прекрасно вас понимаю. Всем нам недостает любовного созерцания. Все мы испытываем дефицит душевной гармонии. Вот сейчас мы как раз с доктором Торрентом полемизируем о душе…

– Не о душе, – безжалостно сказал юнец. – О покойниках, которых хорошо бы потревожить. И о том, что напрасно мы весь этот огород городим. Что с вами, доктор Кратов? На вас лица нет.

– Кажется, я его потерял, – промолвил тот.

– Вами всерьез занялись земные женщины, – горестно кивая, посочувствовал Спирин.

– А, понимаю, – захихикал Торрент. – То еще приключеньице…

– Вам-то откуда знать? – поразился Спирин. – Что вы-то можете понимать, сопляк этакий?!

Кратов молча отодвинул его и шлепнул Кита по боку. Приглашающе вскрылся люк, затянутый полупрозрачной белесой пленкой, кабина озарилась изнутри мягким желтоватым свечением. Тяжко вздыхая, с трудом, как старик, Кратов протиснулся в китовье чрево. Воронка люка за ним сомкнулась и пропала, словно ничего и не было.

– Потрясающе! – с восторгом выдохнул Спирин.

– Эту проблему я тоже изучал, – спокойно пояснил Торрент. – Я имею в виду – женщин. Естественно, у меня нет того практического опыта общения с ними, как у доктора Кратова или, допустим, у вас. Так что я теоретизировал… Как всякий психотип, земной социум имеет свои специфические особенности. Гипертрофированная сексуальная преференциальность женщин…

– Заткнитесь, Уго, – попросил Спирин.

– Я-то заткнусь, – незлобиво откликнулся тот. – Но проблема-то останется!

«Одно слово… и не слово даже, а лишь мысленно высказанное желание… и меня здесь не будет. И я на Сфазисе. Вот Энграф удивится-то! Хотел бы я посмотреть на его вытянутую сверх обыкновенного физиономию… И даже непременную колкость взамен простого приветствия, я готов снести безропотно и, может быть, даже безответно.

Только бы снова оказаться там, а не здесь!

Я устал. Этот бег с препятствиями порядком меня вымогал, и прочие милые прелести земного бытия, вроде новых друзей и возлюбленных, не могут его скрасить. А чаще они могут выступать как новые препятствия… Я не только устал, но и запутался. Всю жизнь я стремился к простоте и прямизне. И в меру сил устраивал свою судьбу в этих спрямленных границах. На Земле это никогда не получалось. Не вышло и сейчас. Для развязывания гордиевых узлов особенно хорош обоюдоострый меч…

И отсидеться в китовьем чреве не удастся. Тоже мне, Иона недоделанный! А ведь еще совсем недавно, восседая на этом же самом месте, я был полон решимости и отваги встретить лицом к лицу все новые испытания, что выпадут на мою долю. Господи, пока я метался по Галактике, шарашился из огня да в полымя, я был примитивен, как амеба! Я следовал элементарным инстинктам и животным позывам. Мной, как новорожденным кутенком, руководили бесхитростные ориентировочные рефлексы! Побольше узнать, побольше ухватить, навести порядок по своему пониманию… и дальше, дальше, дальше! Я думал, что там, в несусветной дали от дома, скрыто что-то важное, для меня пока недосягаемое, но вполне доступное, и осталось только решить две задачи: догнать это, ухватить за хвост или, там, за гриву, взнуздать и оседлать, а потом – понять, наконец, в чем важность его для меня и смысл… Я думал, что это – главное. Хотя спокон веку все мудрецы талдычат без роздыху: главное – неподалеку, совсем рядом, быть может – в тебе самом. За каким же дьяволом меня всю жизнь таскало по этой спиральной карусели, что в просторечии прозывается Галактикой?!