Читать книгу 📗 "Олень (СИ) - "Mr.Eugene""
За королевскими всадниками, попеременно чередуясь, шли открытые кареты с дамами, окруженные многочисленными слугами, и прочие едущие верхом благородные гости. Аша, как и полагается невесте, вместе со своими фрейлинами разместилась в первой, самой богатой карете. Постоянно, на протяжении всего пути, она встречалась с весёлым и немного взволнованным взглядом Ренли, который не-нет, да оборачивался в её сторону. С одной стороны, он явно хотел удостовериться, что всё идёт как надо, и что с его драгоценнейшей всё в полном порядке. С другой стороны, своими гляделками они развлекали друг друга. Робость и волнение, без спроса и приглашения накатывавшие на двух уже взрослых и разное повидавших людей, сменялись вызовами, уколами, кивками в ту или иную «интересную» сторону…
В карете позади Аши следовали жена лорда Станниса с дочерью и леди Аррен с малолетним сыном. Леди Селиса была очень мрачной и, откровенно говоря, некрасивой женщиной, рано постаревшей от нескольких крайне неудачных и болезненных родов. Она ярко и ничуть не стесняясь демонстрировала всем своим видом, что не рада посещению столицы, но воспротивиться лорду-мужу не смела. А при знакомстве с Ширен Баратеон, дочерью лорда Станниса и леди Селисы, Аша испытала настоящий страх. Серая хворь не зря считается самой опасной и страшной болезнью на берегах пяти морей… и самой коварной. Было множество случаев, когда выздоровевшие, казалось бы, люди вновь начинали обращаться в камень, щедро одаривая болезнью своих близких. А сколько Вестерос и Эссос знали баек про эту болезнь? Не сосчитает ни один мейстер. Всё это, однако, не помешало Ренли крепко обнять девочку при встрече, нисколько не смущаясь её уродства. А от того, какая вокруг была атмосфера, Аша поняла, что лучше своё мнение относительно племянницы мужа держать при себе. И даже всегда злословный принц предпочёл придержать свой язык за зубами. Но ни мрачная жена мастера над кораблями, ни девочка с остатками серой хвори на лице не смогли так насторожить Ашу, как явившаяся в свите Флорент женщина. Молодая и чертовски хорошая собой… красная женщина, которая практически не отрывала своего взора от Ренли. От её Ренли! А тот ещё и смотрел на неё в ответ! Это безумно бесило Ашу, которая благодарила про себя Утонувшего за то, что эта Меллисандра, эта рыжая сука, предпочла при дворе не задерживаться и остановилась в городе.
В третьей по очереди следования карете расположилась дорнийская принцесса со своими кузинами и леди Эларией, вокруг которых суетилась свита и молодые знатные рыцари, прибывшие ко двору. Принц Оберин со своей старшей дочерью Обарой, следовали верхом слегка позади. Дальше процессия была наполнена остальными гостями, свитскими, придворными особами и слугами. В глаза явственно бросалось отсутствие королевы с младшими детьми и самого десницы, которые кто явно (королева), а кто тайно (лорд Аррен) всячески стремились расстроить церемонию, и Аша понимала причины. Девушка и сама нередко замечала, что её будущий муж достаточно популярен у черни, особенно среди торговых и ремесленных кругов. Чего только стоят их свадебные дары, преподносить которые они были абсолютно не обязаны. Особенно выделились оружейники, преподнеся молодоженам парный комплект латных доспехов, покрытых черной эмалью и искусно украшенные золотом, рубинами и гранатом. Шлем жениха был украшен ветвистыми оленьими рогами, тогда как у невесты в виде кракена.
Многие в Королевской Гавани очень насторожено относились к чьей-либо популярности в столице, ибо толпа в одночасье может стать оружием. А Ренли… он явно из тех, кто умеет им пользоваться.
– Долгих лет!
– Здоровых детишек!
– Да благословят Вас Семеро!
Поздравления и добрые пожелания зазвенели единым гулом с улиц города, стоило только процессии, спустившись с холма Эйгона, выйти на широкую центральную улицу – Хлебную, что протянулась через весь город, от Красного замка до Божьих врат. Главная, по сути, столичная улица была достаточно широка и могла вместить не только процессию, но и восторженную толпу, обступившую свадебный поезд. Со всех сторон звучали поздравления, благословения, да и просто людская радость, выраженная криками и искренним смехом, а с верхних этажей богатых городских усадеб и доходных домов, тянувшихся вдоль улицы, молодые девушки и дети сыпали лепестки цветов, превращая происходящее в прямо-таки сказочную картину.
Признаться, Аша впервые в своей жизни видела столь большое количество людей в одном месте. Огромное и необъятное человеческое море без конца и края, чьё внимание было сосредоточено на её нарядной фигурке. По крайней мере, Аше так устойчиво казалось. Ощущение неприятно давило на неё, но ей удалось, хоть и с большим трудом, не позволить неожиданному поднявшему голову страху и пришедшей с ним рука об руку растерянности дать знать о своём существовании окружающим. Преодолев себя и задавив эту подтачивающую изнутри гадину непрошеных эмоций, Аша улыбнулась так, как улыбаются «зелёные» принцессы из сказок, слегка приподняв правую руку в качестве приветствия для жителей города. Мелочь, но толпа жест оценила, явно став громче и более активно провожать проплывающую мимо процессию, а после и вовсе взорвалась восторгом, стоило уже Ренли начать отвечать толпе улыбкой и взмахами рук.
Не переставая отвечать на отклик толпы, Аша не удержалась и бросила острый взгляд в спину отца. Она не видела его лица, но точно знала, что тот испытывает очень противоречивые эмоции от столь масштабного зрелища. И не только он. Они ещё не до конца спустились с холма Эйгона, отчего с её точки обзора было достаточно легко разглядеть голову колонны и королевскую свиту. Лордам и рыцарям открывшаяся картина была непривычна настолько, что это было очевидно – подлинные чувства можно было прочесть по их напрягшимся спинам, нервным подёргиваниям и перебиранием поводьев. Братья Баратеоны же были показательно спокойны. Король, поглощённый энергией толпы, весело и шумно кричал в ответ и смеялся. Станнис держался стойко и невозмутимо, словно корабль, рассекающий буйные волны, но от его привычной манеры это слабо отличалось. Ренли же был точной копией Роберта, но моложе. Баратеоны ярко выделялись на фоне зашуганных свитских. Принц? Он хоть и пытался выглядеть гордым, но его плечи так и норовили втянуть в себя шею. Лорд Грейджой? Держался уверенно, в чём-то походя на Станниса, но в нём не чувствовалось спокойствия, свойственного подлинным хозяевам положения. Читалась напряжённость и в железнорожденных его свиты. Как подозревала Аша, позади царила очень похожая атмосфера.
«Медяки и мясная похлебка, отец?» – Аша хорошо знала отца и могла легко представить тот глубинный шок, что он сейчас переживал. Бейлон Грейджой был из той породы властителей, которым абсолютно плевать на жизнь смердов, их быт и чаяния. Для них они всего лишь говорящая скотина, дающая вместо молока подати и налоги. Бесправная, безмолвная и бессильная, которую можно, – с рядом незначительных оговорок, – бить, грабить, насиловать и убивать. И вот… Бейлон Грейджой оказался лицом к лицу с этой «скотиной», способной от прихоти Богов смять и разорвать его в одночасье.
В этот словно застывший миг, Ашу поразила одна яркая и откровенно кощунственная мысль. Нет… осознание. Осознание того, что её отец, Бейлон Храбрый, напуган! Напуган своей слабостью и бессилием перед лицом десятков тысяч безоружных людей разного пола, возрастов и положения, радостно восхваляющих его самого, его Дом, его дочь и свиту. А Ренли, напротив, казалось, имел абсолютную власть над этой толпой, лаская и привечая её свой улыбкой и добрым взглядом, словно хозяин любимого пса, что так и норовил вырваться и вылизать лицо своего господина.
Эта власть завораживала.
Эта власть предупреждала.
Предупреждала каждого, кто имел глаза, уши и разум. Предупреждала врагов ближних и дальних, что у одного конкретного Баратеона есть возможность и инструменты, позволяющие обуздать силу этой толпы. Да, на относительно короткий срок, но и этого порой может оказаться достаточно. Ренли демонстрировал гостям и соглядатаям со всего королевства своё влияние в столице, а, следовательно, и в стране. Это было очевидно даже самому невооружённому взгляду, и Ренли очень многое для этого сделал. Что-то рассказал он, что-то многочисленные придворные и сплетники, – такие как Лиза Аррен и её фрейлины, – а что-то и её верные люди, прибывшие вместе с ней и вдоволь нагулявшиеся по столичным улочкам и закоулочкам.
