Читать книгу 📗 "Все будет по-моему! Часть 12 (СИ) - "Wing-Span""
{Я должен поговорить с Кристианом Каганом сейчас или никогда!} — решил Кён. Никто больше не поможет ему спасти Клементину, кроме как её отец.
Глава 907
Кён вернулся во дворец вечной тьмы, предъявил стражникам семейную формацию и направился в подземные этажи, а если быть точнее, то в самый нижний, где сидит бывший император. Столь опасные политически важные преступники удостоены сидеть непосредственно в самом охраняемом месте на луне — в темнице сердца Даркиса.
Кён спускался всё глубже под землю по винтовой лестнице, преодолевая один барьер охраны за другим. Всем было достаточно проверить его формацию и личность, и лишь в самом низу потребуется разрешение, как минимум в письменной форме, потому что попасть в это место свободно могут только Каганы первого ранга, они же старейшины.
Спрашивается, почему Кристиана не сбросили в яму смерти, а содержат тут? Разве близкая связь с презренным светлым не должна караться по всей строгости закона? Да и нет. Важную роль здесь сыграли личность и сила бывшего императора.
Прочитав целую тонну литературы Каганов, Кён заметил, что подобные случаи происходят куда чаще, чем ожидалось. Как может светлый захотеть создать семью с тёмным? Они же на уровне души испытывают друг к другу отвращение. Они имеют полностью противоположный менталитет, характер и ценности!
Вероятно, важную роль в этом играет тот факт, что противоположности притягиваются. Вот только в обычной жизни такие отношения заканчиваются после букетно-конфетного периода, а тут Кристиан и Хината вырастили Клементину, Серафиму и Тимофея. Причем отношения эти продолжались бы и дальше, если бы их не раскрыли.
Так же на ум приходит союз великих предков тёмных и светлых, от которых Кён получил «Небесные Жемчужины». Сколько тысяч лет они были вместе?
Все эти необъяснимо крепкие связи случаются слишком уж часто для простой статистической погрешности. В данном случае исключения не подтверждают правило, а требуют создать новое, более соответствующее действительности.
Тем временем Кён спустился вниз. Из помещения с охранниками вышел крупный мужчина.
«Господин Яма, я не вижу вашей записи на посещение заключённого Кристиана… Пожалуйста, получите от отца разрешение и приходите. Простите, таков устав.»
«Разрешения? Мне делать нечего, кроме как получать какие-то разрешения? Засунь их себе в жопу вместе с уставом! Мне можно идти куда угодно и когда угодно. Если ты считаешь, что я не могу посетить полудохлого преступника, то скажи об этом моему бате. А я ему любезно добавлю про твой неуважительный тон ко мне…»
Тон Кёна был полон раздражения, будто у него сегодня день не заладился, и он ищет на ком бы выплеснуть своё негодование. И вот кое-кто сам напрашивается.
«Но я не…»
«Даже не знаю, кому он поверит больше. Хочешь поменять свою должность на уборщика сортира? Что ж, это легко устроить!» — с предвкушением оскалился Кён.
Заколебавшись, охранник всё-таки отступил, освободив проход: «Проходите, господин Яма. У вас есть полчаса. Ни в коем случае не желал вас оскорбить…»
«Ну вот, теперь другой разговор! Сразу бы так!» — Кён одобрительно кивнул. — «Я замолвлю за тебя словечко. Как там тебя зовут?»
«Коррозий!» — воодушевлённо произнёс охранник.
«Жди щедрую премию, Коррозий. Смотри не ржавей тут. И лучше-ка помалкивай о моём визите. Хочу узнать у Кристиана кое-что об Аргусе… В общем, не твоё дело.»
«Безусловно, господин!» — закивал мужчина. Волнение господина Ямы закономерно.
Воспользовавшись наглостью, характерной Яме, Кёну удалось пройти дальше. Он мог бы добыть это разрешение и через отца, наговорив тому что-нибудь с три короба, но зачем?
Кён шёл по мрачному коридору из пироблоина, пока не дошёл до главной камеры. За толстыми прутьями он увидел висящего на кандалах мужчину с поникшей головой. Если бы не измождённое лицо, прикрытое густой чёрной бородой, то он был бы неотразим. Самый настоящий магнит для женщин! Даже после стольких лет заключения от него всё ещё исходил флёр величия и элегантности, достойные императора.
Кристиан поднял голову и холодно посмотрел на гостя глубокими чёрными глазами, затем, потеряв интерес, сомкнул веки и вновь поник, пробормотав: «Судя по кривой роже, ко мне наведался отпрыск предателя-Дармы. Даже не хочу знать, для чего. Лучше проваливай. Ничего, что тебе улучшит жизнь, ты от меня всё равно не услышишь.»
Кён вынул нефрит и наложил вокруг мощный барьер звукоизоляции, созданный практиком области властелина, из-за чего мужчина вновь посмотрел на него, хмурясь.
Кристиан ощутил, что «бычок» использовал формацию очень высокого качества. Её цена должна выходить далеко за рамки карманных расходов за месяц и даже за десять лет сына Дармы. Так по какой же причине он выбросил такую сумму на ветер?
Кён протянул руку и создал Синергией изображение Клементины, находящейся в яме смерти, и сказал: «Вопрос жизни и смерти, господин Кристиан. Я желаю спасти Клементину. Она может уснуть в любой момент, так как не спала уже десять дней. Времени нет. Последняя надежда — это артефакт, про который она говорила. Мне нужно понять, возможно ли с его помощью спасти вашу дочь, а также узнать, где он и как его достать.»
Выражение Кристиана переменилось, затем он поморщился и пробормотал: «Она всё-таки выболтала вам эту информацию… Вот дура. Я же предупреждал её. Дура…»
«Господин Кристиан, на самом деле я её друг…» — Кён, понимая тщетность подобного подхода, выпустил капельку стихии тьмы, чтобы продемонстрировать свою ауру.
Брови Кристиана поползли вверх. Он никогда ещё не ощущал столь чистой тьмы. Даже он сам непомерно далёк от такого уровня! Невозможно провернуть этот фокус, чтобы ввести его в заблуждение! Невозможно обмануть ощущение души! Как такое может быть? Да с таким уровнем чистоты тьмы наверняка можно даже в священный рудник попасть!
«Как я уже сказал, я друг Клементины. На самом деле я даже не тёмный, а человек, укравший личность Ямы… Этот увалень уже три дня лежит связанным в подвале особняка в регионе тёмных ручьев, чуть севернее того бугра в форме сисек…»
Кристиан понял, что речь шла про тот секретный особняк, переписанный на одного из его подставных лиц. О нём знала только сама Клементина и Тимофей.
«Ты думаешь, я поверю тебе из-за одного хорошего фокуса? Малой, не трать время зря. Лучше сразу зови истязателя. Посмотрим, удастся ли ему выдавить из меня хоть слово. Терять мне уже нечего, раз моя дочка в яме смерти, не так ли?»
«Господин Кристиан, ёб твою мать, даже если всё это спектакль, нахрена тебе сдался этот артефакт, который даже Клементина не может получить? Настолько не хочешь отдавать его в руки Каганов? К чему это мелочное злорадство⁈ Тебе вообще на это плевать должно быть, ведь терять уже нечего! А вот шанс спасти дочерей ненулевой!» — Кён уже не мог соблюдать формальную вежливость из-за негодующей тьме в душе и ситуации в целом.
Когда парень говорил первую часть, на лице Кристиана начала появляться кривая улыбка, но услышав последнюю часть, она испарилась, сменившись тревогой. Его сердце забилось чаще от волнения: «Почему ты сказал „дочерей“⁈»
«Потому что Серафиме тоже становится плохо! Я ведь дружу с обеими девушками, так как познакомился с ними на планете, когда они состязались со светлыми за право владения вратами Аргуса на сотню лет. Я не знаю, почему, но она испытывает фантомную жажду, как и сестра. Они будто связаны… Вы же знаете ответ, не так ли?»
Кристиан потерял дар речи на продолжительное время, пытаясь найти объяснение происходящему. Никто из Каганов не должен знать об эффекте запутанных судеб, о том, как именно он работает. Да и кто им расскажет, как там себя чувствует Серафима на Альбионе? Всё это уже нисколько не похоже на какой-то спектакль!
Кён постарался успокоиться и вновь заговорил с уважением: «Прошу прощения, господин Кристиан, но я не могу сохранять спокойствие. Вы моя последняя надежда спасти двух друзей. Только с вашей помощью я смогу вызволить Клементину из ямы смерти, если, конечно, у этого артефакта есть подходящее применение. Ради жизни своих дочерей, пожалуйста, поделитесь этой информацией. Взываю к вашему благоразумию!»
