Читать книгу 📗 "Совок 14 (СИ) - Агарев Вадим"
— Погоди! — пресёк попытку своего подручного что-то мне сказать старший партнёр по пыткам, — Где этого Лунёва найти? Только не ври, что не знаешь его адреса! — тут же грозно добавил он.
— Почему не знаю? Знаю! — не стал я расстраивать сердитого собеседника, — Адрес у меня его есть, но только дома он уже давно не появляется. Я сам его во всесоюзный розыск объявлял! И его об этом еще за трое суток предупредил!
Бойцы вылупили на меня глаза, после чего точно так же уставились друг на друга. Видимо, пытаясь переварить услышанное или мысленно посовещаться. Подсобный бык, глядя на командира, вопросительно дёрнул вверх головой. А тот, как-то неуверенно скривил губы и едва заметно пожал плечами.
Вся эта пантомима длилась по-армейски недолго. Уже через мгновенье на меня смотрели две пары злых глаз. Судя по всему, пришла пора второго акта нашего совместного милицейско-армейского театрального действа. Сейчас меня начнут запугивать по второму кругу.
— Ты не можешь не знать, как найти этого Лунёва! — вцепившись в мои глаза своими, приблизил к моему лицу грозную образину старший военный, — Объясни нам, как его найти и вали отсюда на все четыре стороны! Ну?!!
— Я честное слово, этого не знаю! — скривился я в жалобной гримасе, — Он всегда сам ко мне приходил! — добавил я, заметив демонстративный замах его правого кулака.
— Он в среду ко мне в райотдел должен прийти! За документами!
А вот теперь, пидоры, вы меня и пальцем не тронете! Вернее сказать, не ударите!
Не меняя лица, я незаметно выдохнул и немного расслабил свой донельзя напряженный организм. Включая не по возрасту изношенную нервную систему. Не обоссаться бы сейчас от радости…
Глава 13
Если совсем честно, то опасения насчет того, что эти два сапога из армейского ларца насуют моему туловищу по почкам, у меня всё еще оставались. Понятно, что соблазнившись на богатство Водовозова, лицо моё они калечить поостерегутся. Не из гуманизма исходя, а просто, чтобы вывеску мне не курочить. Но вот бока намять до тревожного хруста в рёбрах, это они могут запросто. И не только от злобы своей природной, и ума не великого, а просто из любви к военному искусству. Ну и для форсу бандитского, сиречь спецназёрского. Поскольку кроме, как взрывать, калечить и пытать, они мало, чему в этой жизни обучены.
По реакции обоих троглодитов я видел, что в мои заманчивые басни они вроде бы даже поверили. Во всяком случае, мне очень хотелось так думать. Ну, а если вдруг я в этом ошибаюсь, то прямо сейчас мне придётся пережить самые страшные минуты. В моей второй и такой короткой жизни. Сейчас вся надежда лишь на то, что они кадровые военные, а значит, оба с пулей в голове. И еще я уповаю на их бескорыстную жадность к денежным знакам. Напечатанным для оборота на просторах СССР и не только.
Интересно, а как они будут меня агитировать за советскую власть? Если всё же окончательно решат рубануть бабла на свой счастливый и беззаботный дембель? Вариантов-то у ребят не так, чтобы и много. Так как бить мента до среды нельзя, то его следует либо запугать до жуткой усрачки, либо купить обещаниями несметных деньжищ. Не скрою, я бы предпочел, чтобы эти военные, красивые и здоровенные сразу начали со второго варианта. Категорически пропустив первый акт. Чтобы начали они моё совращение, склоняя к беспросветной коррупции и бесстыдному стяжательству. Ни в коем случае не прибегая к радикальному членовредительству.
Однако военные не были бы истинными военными, если бы они упустили возможность продемонстрировать милицейскому лоху, кто есть кто в этой жизни.
— Ты, старлей, не счетоводом в колхозе работаешь, а потому понимаешь, что отпустить тебя мы не можем! — тусклым голосом и с гримасой, которая должна была меня напугать своей предсмертной безысходностью, начал старший. — Нет у нас другого выхода, как прикопать тебя рядом с этим мертвяком! Так что сейчас мой товарищ тебя потрясёт минут сорок, да и зароем мы вас обоих в одной яме! Сколько,говоришь, у тебя деньжат накопилось? Да ты не жмись, они тебе всё равно больше не понадобятся! Давай, колись, мент, сколько ты скоробчил на водочных жуликах?
Его, работающий на подхвате подельник, сделал шаг к стоящему у стены железному верстаку с тисками и взял с него обычную деревянную киянку. И мне это очень сильно не понравилось. Если сейчас не вспоминать сверлильные методы добычи достоверной информации, то деревянная киянка будет пострашнее обычного железного молотка. А думать о том, как мне зажмут ногу в тиски и начнут шоркать лодыжку крупной пилой рихтовщика, я и вовсе не хотел. До зубовного скрежета не хотел! Однажды в шашлычных краях приходилось со стороны наблюдать эту картину. Даже с учетом того, что тот, которому лояльные федералам чичи пилили ногу, сам был жутким нелюдем, повторно увидеть и услышать эту процедуру я бы не хотел. Нипочем не хотел бы! Ни за еще один орден, ни за большие деньги в любой конвертируемой валюте. А уж испытать эту процедуру на себе… И самое хреновое заключается в том, что я готов поспорить рупь за сто, что моим собеседникам знаком и такой способ получения достоверной информации.
Ну уж нет, ребята, лучше я вам сам все деньги отдам! Лишь бы только умереть спокойно. Без жуткого хруста и противных брызг. Брызг крови, соплей и мозгового вещества. Дрель в коленку, по сравнению с изогнутой пилой рихтовщика, с шоркающим хрустом вгрызающейся в кость голени, это сопли первоклашки. Это детский лепет и наивный пацифизм Союза детских композиторов!
— Ты чего так взбледнул, Корнеев? — сочувственно изогнув бровь, прервал мои переживания старший кат, — Ты не бойся, Корнеев, я пока еще ничего не решил, может, поживёшь еще немного! Полчаса. Или даже час поживёшь! Не бзди, старлей, мы же не звери! Ты расскажи нам, много ты денег накрысил?
В данную конкретную минуту мне, если и было чего-то жалко, то уж точно, не денег. Тем более, не собственным горбом или даже умом нажитых. Хотя, почему это не умом⁈ Н-да…
Но сдаваться сразу и прямо сейчас будет глупо. Сколько им ни отдай, пытать они не перестанут. Войдут в раж и пока не отправят меня вслед за Никитиным в могилёвскую губернию, не остановятся. У дураков жадность гипертрофирована до бескрайних величин. А у военных дураков она гипертрофирована еще больше. Сам служил в несокрушимой и легендарной, а потому хорошо знаю, как в ней деградируют сапиенсы. Однако, надо продолжать процесс совращения, иначе прямо здесь меня и удавят…
— Почти четыре тысячи на книжке. И дома еще двести рублей! — нервно сглотнув слюну, похвалился я своей финансовой состоятельностью. — Остальные я уже потратил.
Конкистадоры от министерства обороны в очередной раз переглянулись. Легкодоступная синица, габаритные размеры которой не превышали двухсот рублей, их, кажется, не соблазнила. Но всё равно, подводить наживку следовало осторожно, чутьё у этих ребят звериное.
— Мне Толик Лунёв в среду еще пятнадцать тысяч на работу принесёт, — с грустью в голосе, как бы уже прощаясь с этими деньгами, выдохнул я, — Если отпустите меня, то половину я вам отдам! Честное слово! — чтобы соскочить с огненной сковородки, включил я дурака уже на все триста процентов.
Будь передо мной коллеги-менты, прокурорские или, не дай бог, прошаренные комитетчики, я бы не осмелился так рисковать.
Младший военный скосил глаза на главаря. А тот не мигая, словно рептилия из юрского временного отрезка, не сводил с меня своих мертвенно-водянистых зрачков. В ответ мне тоже пришлось ему немного подыграть. И, как нерадивому школьнику, похлопать глазами, неуверенно пожав плечами.
— Сколько там денег? — отмерев после затянувшейся паузы поинтересовался старшой, — Я про кассу покойного Водовозова тебя спрашиваю. Сколько там всего? — уточнил он.
Мне пришлось напрячься и очень сильно удивиться. Будь у меня такая возможность, я бы даже развёл руки в стороны. Давая понять военным, что не могу знать таких интимных подробностей. Но наручники мне этого не позволили. Впрочем, я и без того всем своим видом удивился вполне натурально. По той простой причине, что до сих пор так и не выбрал времени, чтобы провести финансовый аудит отобранных у спирто-водочной мафии золотовалютных запасов. Хотя это с моей стороны было неправильно и чертовски непрофессионально.
