Читать книгу 📗 "Вперед в прошлое 12 (СИ) - Ратманов Денис"
— Мы заплатим, — все так же по-доброму улыбнулся я. — И дрова привезут. А если что-то засорится, вызовим рабочих, и все починят. Как же не мыться-то неделями?
— Как нормальные люди воду экономят, так и вы не мойтесь! Как, вот, я, например. Потому что засорится яма, и что мне делать? Вы в школу свою уйдете, а я? А дерьмо ваше как начнет из земли сочиться?
У нее что, маразматический припадок? Почему было сразу не сказать, что мыться нельзя? Мы бы не тратили время, не переселялись сюда, искали бы что-то более адекватное. Хотя время такое, что любые хозяева квартир могут бегать к нам, контролировать каждый шаг. Дом… надо срочно строить дом. Жить хоть в шалаше хоть в вагончике, хоть в землянке — лишь бы спокойно, без припадочных.
Хозяйка разошлась, растряслась, покраснела, глаза вылезли из орбит:
— Вот что мне делать, когда вы меня утопите, а говновозка не доедет?
Что это к деньгам, я говорить не стал, смотрел на распаляющуюся женщину и понимал, что в ней говорит природная вредность, помноженная на деменцию. Потому и сын ее к себе не берет, и внучка не приезжает, и друзей нет.
Стиснув зубы, я сказал:
— Хорошо. Что вы нам предлагаете?
— Мыться по субботам. Или пятницам. Или в другой день. Вас и так трое!
Ходить и вонять, ага. Я посмотрел на домик. Блин, только привыкать начал! Выводок мышей мы поймали, положив приманку в стеклянную банку, и стало тихо-тихо. Наташка обработала заплесневелые обои хлоркой, и стало пахнуть не сыростью, а обитаемым жильем. И что, уходить? Куда? Как показала практика, в девяностые сложно найти адекватное жилье. Но раз уж Наташка — почти замужняя дама, нам с братом и однушки хватит.
— Чего молчишь? — немного успокоившись, спросила Зинаида Павловна.
Я перевел на нее взгляд и спокойно ответил:
— По идее, нам положены две недели, пока мы подыщем новое жилье. Постараемся освободить помещение раньше. Учитывая, что нас тут теперь двое, Наташа съехала, вопрос о помывке утрачивает… эээ… злостность. Мы обязуемся воду расходовать по минимуму, парни это умеют. Что касается прочего, все договоренности остаются в силе. Мыться мы будем когда хотим, потому что не привыкли к антисанитарии. Итак, сегодня у нас семнадцатое февраля. Третьего марта мы освободим помещение.
Видимо, хозяйка не ожидала, что я способен грамотно дать отпор, и рассчитывала, что настоит на своем и запретит нам лить воду. Встретив сопротивление, она растерялась. Вот теперь я начал давить:
— Еще раз повторю: если по нашей вине случится авария, мы обязуемся все починить. Не волнуйтесь об этом.
Оттеснив ее, я зашагал к себе. Только расслабился, блин! Только занялся интересным — и надо опять искать жилье.
— Павлик! — окликнула меня Зинаида Павловна, я обернулся.
Она схватилась за голову, покачала ею.
— Господи, что это я! Совсем плохая стала. Раз мы, фронтовики, жили в землянках, не значит, что молодежи не надо мыться. Прости меня! Не надо никуда съезжать! — в ее голосе прорезалась паника. — Как я тут одна?
Нет у нее никакого слабоумия, просто вредность, да такая, что сын сбежал на край географии. Оставаться тут нежелательно, потому что претензии со временем будут усугубляться, а оно нам совершенно не нужно.
В прихожей меня ждал Боря.
— Чего она тебе на уши присела? — спросил он.
— Грязные мы, моемся часто, воду льем, дом подтапливаем. Хотела запретить мыться.
— А ты что?
— Сказал, что съезжаем. — Я перешел на шепот, подозревая, что хозяйка нас подслушивает под окном: — Она сначала права качала, потом испугалась, что мы уйдем, и кто тогда ей уголь набирать будет и мусор выносить?
— Вот блин! — Боря поскреб макушку. — И что нам делать? Я только жить начал и не хочу к Квазипупу.
— Мы и не пойдем. И отсюда срываться не будем. Если подвернется что-то толковое — сразу сбежим. Но уже не будем рассматривать такие домики, которые на одном участке с бабулями.
— Вот же… кто бы мог подумать, — вздохнул Боря и резко сменил тему: — Давай я тебе плакаты покажу.
Не дожидаясь ответа, он принес из комнаты альбом для рисования и показал Сандру и какую-то грудасто-жопастую даму.
— Круто, — оценил я. — Сейчас поем и в типографию поеду. Давай свои художества.
Боря отдал мне картинки, которые я уже видел.
— Можно же на дискету разные фотки скопировать, и пусть печатают, как с фотографии, — предложил он. — Правда непонятно, как их на ту дискету загнать.
— Не факт, что в старой типографии будет современное оборудование, — сказал я. — Съезжу, узнаю. Может, все проще, чем мы думаем. А вообще, надо еще актеров размножить, которые девчонкам нравятся, календари с ними будут разлетаться, как горячие пирожки. Ну и полуголые бабы, их мужики потащат в гаражи, а дальнобойщики украсят ими салоны своих фур.
— И вообще, что-то крутое нарисовать! Шреддера, терминатора, робокопа, Бетмена. Да, ты прав. Надо рисовать не только певцов.
— Сначала уроки, — напомнил я.
Это мне со знаниями и опытом взрослого учеба давалась более чем легко, Боре приходилось обращаться за помощью, а иногда даже зубрить.
— Да, — вздохнул Боря, и я понял, что, пока меня нет дома, он будет рисовать, а как появлюсь, для видимости засядет за учебники.
Сейчас, пока «двоек» не нахватал, гонять его бесполезно. А как только успеваемость начнет снижаться, мне учителя скажут.
Приготовленного обеда дома предсказуемо не оказалось. Я перекусил бутербродами, вышел на улицу и запрокинул голову, глядя на серые тучи. Будет дождь или нет? На мопеде ехать или на автобусе?
Будто отвечая на мой вопрос, на нос упала капля. Спасибо, мироздание, ответ понятен. Вытащив из старых ботинок заначку — пятьдесят долларов мелочью — я прихватил зонт и направился на остановку, думая о том, что в Москве наверняка есть все, в том числе типографии, работающие с цифровыми носителями. Проблема, что меня там нет, а на пальцах не объяснишь, что тебе нужно.
Вернусь — позвоню Игорю боксеру, он-то парень современный, должен разбираться в молодежных течениях. Кого любят мои ровесницы? Бон Джови, Джексона, «На-на»… Кого еще? Без понятия. Надо будет у девчонок и спросить.
— Дискеты? — прищурился сотрудник типографии, похожий на Шурика в старости.
Видно было, что он так же далек от компьютеров, как я — от Южного полюса.
— У нас оборудование еще со времен Союза, какие компьютеры⁈ — Он разложил Борины рисунки, почесал свалявшиеся космы. — Надо это сфотографировать, отретушировать, вот тогда я смогу сделать пятицветную печать…
— Они же черно-белые. — Я выложил на стол рекламную газету с цветными картинками. — А вот это вот где печатали?
— Это — в областном центре, — вздохнул Шурик. — У нас нет такого оборудования. То, что тебе надо, есть в Москве точно, я слышал. Насколько помню, называются они Чеховский и Можайский полиграфкомбинаты. Если тебе так надо, думаю, можно договориться.
— Спасибо.
Я достал ежедневник и записал названия, чтобы не забыть. Все замыкается на Москву. Сам я в ближайшее время туда не собираюсь, дед мне в таком молодежном деле не помощник… И снова вспомнился Игорь боксер! Сегодня же ему позвоню и все выясню, а потом выясню, кто нравится девчонкам.
— Скажите, а сколько стоит, чтобы разместить объявление на первой полосе? — Я разгладил рекламную газету.
— Тридцать пять тысяч четыре выпуска, десять — один. Именно такого формата, на четверть страницы. Примерно двадцать долларов, если в валюте, — ответил Шурик, теряя ко мне интерес.
Эх, сюда бы комп из будущего, диск с фотографиями и цветной принтер! Озолотиться можно было бы, Мановар стал бы миллионером. Но пока таких технологий нет, наверное, даже в Москве.
Простившись с ним, я побежал в «Улыбку», готовый внести тридцать долларов задатка. Только сейчас в голове шевельнулась мысль о том, что меня могут кинуть. Теоретически — да, такой вариант всегда существует. Практически… Кинув меня на копейки, Афанасьевы создали бы себе проблемы. Ведь ясное дело, что у богатого мальчика есть родители, которые не обрадуются тому, что сына кинули на деньги.
