Читать книгу 📗 "Совок 14 (СИ) - Агарев Вадим"
Глава 4
До дома меня вчера довёз на своей «Волге» Дергачев. Пьяного, но зато со спокойным сердцем и умиротворённой душой. Молдавскому коньяку удалось то, что оказалось не под силу рассудительности и здравому смыслу. Сам я открыл дверь в квартиру или это сделала Лиза, я не помню, но точно помню, что обувь снять она мне помогала. И до дивана тоже помогла добраться. Знать бы еще, самостоятельно ли я снял штаны…
Да, преимуществ от слияния старого и молодого сознаний, и это я вынужден безоговорочно признать, оказалось много. И в этой новой жизни они, эти преимущества, мне сильно помогают. Но вот с потреблением алкашки ныне всё обстоит непросто. Очень непросто… Судя по ощущениям, которые посещают меня уже не впервые, свежевыданную печень мне предстоит тренировать по новой. С чистого листа, как иногда говорят много читавшие люди. Или, что было бы гораздо правильней, лучше бы мне вовсе отказаться от потребления крепкого самопляса. Но это решение слишком ответственное и важное, чтобы его принимать вот так походя, да еще на похмельную голову! Нет, над этим я буду думать. Потом.
А в данную конкретную минуту, поднявшись без будильника и в шесть утра, я чувствую себя семиклассником, накануне впервые обожравшимся «Солнцедаром». С другой стороны, я точно помню, что видел вчера три пустых бутылки «Аиста». Таки да, три поллитры коньяка, это доза неслабая. Но вместе с этим, также следует признать, что далеко и не убойная. И как бы там ни было, однако в прежней своей жизни я бы сейчас чувствовал себя гораздо лучше. В том смысле, что после пузыря молдавской конины в одну физиономию, так, как в данный момент, я бы уж точно не страдал.
Пережевывая эти невесёлые мысли словно сухой и пыльный песок, я не без труда поднялся с дивана, и поплёлся в сторону сантехнических удобств. Размышляя по пути, какой из двух перспектив имеет смысл отдать приоритет. Буквально через две-три секунды. Избавлению ли организма от излишней влаги, которая рвалась через, с трудом контролируемый свисток наружу? И уже достаточно громко плескалась в ушах… Или же утолению зверской жажды? Из-за которой сухой язык ржавым рашпилем безжалостно царапал рот изнутри.
Победили моя природная стеснительность и врождённая интеллигентность. А, если честно, то вполне обоснованное опасение обоссаться прямо сейчас и прямо в коридоре. И только по этой причине я толкнул дверь туалета, а не продолжил свой тернистый путь в сторону кухни с вожделенной минералкой в холодильнике.
— Иди пока мойся, а я тебе куриной лапши разогрею! — голосом мудрой жены с двадцатилетним стажем, предложила невесть откуда появившаяся Лиза, — Или, может, опохмелишься? — изучающе прищурилась она, стоя напротив руин, которые еще вчера после обеда гордо прозывались Сергеем Егоровичем Корнеевым.
Мой организм запротестовал против садистского предложения урюпчанки и откуда-то изнутри к горлу устремились нехорошие позывы. Я абсолютно точно понимал, что опохмел категорически отпадает. Что меня сразу же вырвет только от одного запаха спиртного.
— Понятно! — скептически покачала головой настырная пельменница, правильно поняв терзания моей души и прежде всего, желудка. — Мойся, иди! А лапшу я тебе всё же разогрею, она тебе сейчас в самый раз будет! Она оттягивает!
Уже когда в ванной жадно хлебал холодную воду из-под крана, я даже успел удивиться таким тонким познаниям юной племяшки. Касательно всего. Насчет оттягивающей лапши, ну и вообще, относительно иных похмельных нюансов. Но потом, по мере угасания в кишках пожара, голову начали наполнять другие мысли. Вытесняя из похмельной черепушки всё суетное, второстепенное и малозначительное.
После холодно-горяче-холодного душа я пришел в себя настолько, что даже нашел в себе силы, чтобы побриться и почистить зубы. Причем сделал это почти без насилия над собой. Из ванной я вышел относительно нормальным человеком. Это я понял сразу по двум признакам. Во-первых, мне захотелось лизаветиной лапши, которой уже отчетливо благоухало из открытой кухонной двери. И, во-вторых, я вспомнил, что новые погоны на китель, которые я планировал пришить вчерашним вечером, я так и не пришил. А это очень плохая примета, даже при всех смягчающих обстоятельствах! И даже с учетом того, что мне, православному атеисту и убеждённому агностику с высокой колокольни плевать на все суеверия этого несправедливого мира!
Прислушался к благодарному организму, чувствуя, как лоб покрывается испариной, а отравленный спиртом о-де-ви мозг, постепенно собирается в кучу и встаёт на место,
— Ты величайшая умница, Елизавета! — направил я в рот очередную ложку с куриным бульоном, — Вот теперь я тебя точно удочерю! — не лукавя ни на йоту, совершенно искренне пообещал я своей спасительнице.
— Ты опять⁈ А сам ведь жениться обещал! — плаксиво всполошилась мнимая уроженка славного города Урюпинска, — Не хочу я удочеряться, ты жениться на мне обещал! — комкая в руках полотенце и возмущенно притопнув тапком по кухонному линолеуму, повторно и еще больше забеспокоилась малолетняя хищница.
От лизаветиного визга в голове снова что-то нарушилось и я решил прекратить неконструктивную полемику. Мало её, так еще Пана набежит из своей комнаты и тогда уже будет мне двойное счастье! Доедал я молча, но под горестные причитания второгодницы. Потом так же молча встал из-за стола и пошел одеваться. Через пятнадцать минут подъедет Стас и нам надо будет на рысях выдвигаться в СИЗО. День сегодня мне предстоит не просто напряженный, а самый настоящий каторжный.
— Ты же в форме хотел сегодня идти! Вчера сам говорил! — обиженно захлюпала сзади мокроносая устрица, когда я распахнул створки шифоньера и достал из него плечики с цивильным костюмом.
— Не получится сегодня в форме, — покачал я головой, не оборачиваясь к малолетней страдалице, — В старых погонах идти никак нельзя, а новые я как-то еще не пришил!
— Это ты не пришил, а я пришила! — будто партизанка перед расстрелом, с торжеством, пропитанным трагизмом, выплюнула мне в спину несостоявшаяся моя дочь. — Все пальцы себе, как дура, исколола! Одевайся уже! — чем-то мягким толкнула она меня в спину.
Обернувшись, я не поверил своим глазам! Сохраняя на лице вековую скорбь всех пролетевших с замужеством весталок, Лизавета протягивала мне мой повседневный китель с погонами старшего лейтенанта.
— Как это⁈ — не смог скрыть я своего удивления, — Мне же парадные вручили! Ты где новые погоны взяла? — продолжал я тупить, не до конца еще поборов последствия вчерашней дуэли с Бахусом.
— Дурак ты, Серёжа! И слепой еще к тому же! — проговаривая эту, не нуждающуюся в доказательствах истину, Лиза оживилась и даже слегка заулыбалась, — Я только с одной стороны старые подпорола, звёздочки приладила и по прежним дыркам снова прошила! Одевайся, я тебе еще и брюки с рубашкой погладила! — опять нахмурилась она, видимо осознав, что старалась и пальцы колола она зря и, что весь корм пошел не в того коня.
На душе не только потеплело, но и стало тягостно. Словно мороженку у ребёнка отнял. У ребёнка, который комаров от меня отгонял полночи, пока я сну предавался.
— Ты это, ты не переживай так! — погладил я Лизу по голове, — Я же не потому жениться на тебе отказываюсь, что ты плохая или, что не нравишься мне!
— А почему тогда? — еще больше набычилась назойливая девица, нетерпеливо перебив меня.
— Потому что слишком хорошо к тебе отношусь! — нелогично, но почти честно ответил я, — Ты просто не понимаешь, насколько я неудобный в содержании! Так-то я парень хороший, но ты же сама знаешь, на девок я падкий. И пьющий к тому же, как видишь…
Сиюминутное моё состояние никак не располагало к убедительному красноречию и аргументированной софистике. Однако, не попытаться необидно съехать с темы я не мог. Необидно для Лизы. Сам-то я был готов претерпеть от неё любые гонения и обиды.
— А ты не врёшь? — недоверчивая пельменница приблизила своё лицо к моему и пристально вгляделась в глаза алкаша-любителя, в которых вместо совести всё еще плескался алкоголь. — Если ты меня сейчас не обманываешь, то со всем этим я как-нибудь справлюсь! Пьёшь ты не так уж часто, а дур твоих я найду способ отвадить, в этом ты даже не сомневайся!
