Читать книгу 📗 "Колония лжи - Терри Тери"

А ее отец? Что с ним сделали?

Неужели действительно бросили в костер и сожгли заживо?

Как Келли.

Есть кое-что, о чем я стараюсь не думать, от чего пытаюсь отвлечься, но к чему постоянно возвращаюсь. При мысли об этом внутри все содрогается, и только напряжением сил мне удается скрыть тревогу и озабоченность. Если Шэй вывезли за пределы карантинной зоны — где с выжившими поступают так, как здесь рассказывают, — то что они сделали с ней?

Пусть это и выглядит безнадежным делом, я должен попытаться найти ее. Келли обещала помочь, но какая от нее польза? Даже если сестра отыщет Шэй, сказать об этом мне она не сможет, если только рядом не окажется умирающий, который выступит посредником.

Есть еще Бобби, но хотя он и сидит сейчас рядом со мной, те дети в палатке ближе и дороже ему, чем кто-либо еще.

— Мне нужно как можно скорее выбраться из зоны, — говорю я. — Рассказать людям о причине эпидемии и найти Шэй. Но ты ведь со мной не пойдешь, да?

Похоже, ему даже стало легче оттого, что я первым заговорил об этом.

— Нет, приятель. Мне нужно остаться. Ты иди, спасай мир, а с меня хватит и двух этих детей.

— Ладно. Я понимаю. — Я и в самом деле понимаю его, хотя предпочел бы пойти вместе с ним.

— У тебя получится, — говорит Бобби, словно в ответ на мои невысказанные мысли. — То, что вы сделали с той девушкой… Вас теперь ничто не остановит, верно?

— Да.

— Но прежде… — Он показывает на планшет. — Завтра я похожу здесь, поснимаю. А потом ты возьмешь планшет с собой и покажешь людям, что тут творится. Может быть, это как-то поможет.

12

КЕЛЛИ

После завтрака, когда Кай и Бобби получили по порции самой омерзительной в мировой истории водянистой овсянки, их имена зачитывают в списке тех, кому надлежит явиться с вещами к воротам.

Они идут туда вместе, но в последний момент Бобби останавливается, сгибается в три погибели и хватается за грудь.

— Ох, что-то прижало, — жалуется он сопровождающей их женщине.

— Очень жаль. Тогда вам идти нельзя. Я запишу вас на прием к врачу, но придется подождать. Список длинный.

Она вручает Каю какие-то бумаги и карточку.

— Покажете это охранникам у ворот и садитесь в автобус, который идет в город. На карточке адрес хостела, где вам предоставят комнату. Автобус сделает там остановку. Завтра день на обустройство, а потом, на следующее утро, обратитесь в рабочую команду номер тринадцать.

Пора прощаться.

Кай кивает Бобби, протягивает руку, но мужчина вдруг делает шаг навстречу и неловко обнимает его.

— Надеюсь, ты ее найдешь. Будь осторожен.

— Спасибо. И ты тоже.

— На всякий случай. — Бобби вкладывает в ладонь Каю свернутые в трубочку деньги, а когда мой брат пытается возразить, добавляет: — Не спорь. Просто возьми. У меня есть еще. И банковские карточки, если они действительны. А у тебя, Джон, ничего.

Кай кладет деньги в рюкзак, вешает его на плечо и с бумагами в руке идет к блокпосту.

Охранник проверяет документы, кивает и по рации предупреждает солдат у ворот. Кай направляется к ним, минует ворота и выходит из карантинной зоны.

Все часовые на периметре зоны в костюмах биозащиты. У тех, кто, как мой брат, идет через ворота, никакой защиты нет. У них иммунитет. Они не опасны.

Но как только мы удалимся от границы зоны, ситуация изменится. Там, с той стороны, иммунитетом обладают далеко не все, и никто не носит защитный костюм, потому что оно туда пока еще не проникло. Пока… Но скоро все будет по-другому. Никакие заборы, никакие солдаты не смогут остановить меня.

13

КАЙ

Автобус стоит там, где и было сказано. Вообще-то это микроавтобус, и он уже наполовину полон. Нахожу свободное место, сажусь, и мы ждем, ждем, ждем под солнцем, пока через ворота не проходит еще несколько человек. Наконец салон заполняется, автобус выезжает на дорогу и катит в город.

В Глазго я уже бывал, так что как только мы отъезжаем от лагеря, пейзаж за окном приобретает привычный, заурядный вид.

Попетляв по незнакомым улицам, мы направляемся на окраину города. Несколько раз автобус останавливается, и наконец, на очередной остановке, водитель объявляет название моего отеля.

Дверь открывается.

Я выхожу и оказываюсь перед трехэтажной бетонной коробкой с забитыми мусором урнами у входа.

В вестибюле что-то вроде офиса открытой планировки. За столом сидит женщина. Дальше, у нее за спиной, гостиная зона с длинными диванами, явно знававшими лучшие дни.

— Привет. — Она, как и положено, дружелюбно улыбается. — Нужна комната?

Улыбаюсь в ответ; приятно, когда хоть кто-то рад тебя видеть.

— Похоже, что да. — Я подаю ей свои бумаги.

Она просматривает документы.

— Все в порядке, Джон. Твоя комната на втором этаже, номер пять. Четвертая кровать. Вот тебе полотенце и одеяло. Здесь же и постельное белье. Вся необходимая информация на листовке. — Женщина поворачивается, открывает шкаф и достает пакет. Потом снова заглядывает в бумаги. — Куда тебя направляют? О… — Она сочувственно кивает. — Команда тринадцать. Это на ограждения.

— То есть?

— Тяжелая работа. Бригада занимается установкой ограждений на границе карантинной зоны. Но явиться туда ты должен только послезавтра.

Итак, один свободный день, а потом на работу. Вообще-то у меня другие планы на будущее, и этот хостел — только начальная точка.

Я поднимаюсь наверх. Во всех комнатах по шесть кроватей. Нахожу свою и пробегаю глазами информационный листок. Время приема пищи, код к вайфаю, номер телефона, которым нам разрешено пользоваться.

Что дальше?

В хостеле пустынно и тихо, должно быть, все на работе. Надо бы воспользоваться планшетом Бобби и выйти в интернет, но после нескольких дней в заключении мне не хочется оставаться в четырех стенах.

Спускаюсь по лестнице, машинально потирая руку. Благодаря свежей татуировке пропуск мне теперь не нужен. Знак иммунитета останется со мной навсегда, если только я не потеряю руку.

Иду по улице, заворачиваю в ближайшее кафе и, расплачиваясь деньгами Бобби, беру кофе и сэндвичи.

В первую очередь просматриваю новостные сайты. Границы карантинных зон те же, и эксперты выказывают осторожный оптимизм: возможно, эпидемию удастся сдержать благодаря принятию новых мер. Интересно, представляют ли они, что происходит по ту сторону разделительной линии?

Скоро узнают.

Насчет причины эпидемии не сообщается ничего. Вообще ничего. Работа идет, исследования продолжаются, есть надежда… Всевозможные бессодержательные обещания, давать которые всегда готовы политики.

Где-то внутри меня медленно растекается страх: а что, если они действительно ничего не знают? Что, если Шэй так и не добралась до людей по-настоящему важных и никому ничего не рассказала? Что, если она так и осталась на Шетлендах, на той самой базе ВВС? Что, если ее схватили, застрелили и сожгли на костре? Все возможные картины вертятся в голове, ее крики звенят у меня в ушах, поднимающийся дым вызывает тошноту.

И что потом? Стала ли она такой, как Келли, неслышимой и невидимой, может быть, навсегда?

Собрав всю силу воли, я отталкиваю эту мысль. Так это или не так, неизвестно, и до тех пор, пока я не узнаю… НЕТ.

В любом случае правительство должно что-то знать, если не все, то, по крайней мере, что-то. Доказательство тому — сканирование. Зачем сканировать выживших, если не представляешь, с чем имеешь дело? Значит, что-то о причине эпидемии им известно, но они держат это в тайне.

Если секретность — способ укрытия информации, то как они обходятся с теми, кто докопался до правды?

Знание, которым обладаем мы с Шэй, может быть опасным. Правда должна выйти наружу, но, выпуская ее, следует соблюдать осторожность. Когда информация станет достоянием многих, что смогут предпринять власти? Распространение правды и есть наилучший способ обеспечить безопасность Шэй.