Читать книгу 📗 "Колония лжи - Терри Тери"

Дверь открывается.

— Красная? — бросает Фрейя прежде, чем Кай успевает открыть рот. — Ты взял краску медно-красного оттенка?

— Да. — Он кладет на стол мешочек.

Девушка поворачивается и смотрит на него с таким выражением, будто бросает вызов — ну же, скажи что-нибудь.

Кай стоит, слегка склонив голову набок, потом медленно обходит Фрейю по кругу.

— Ну? — спрашивает она голосом, не обещающим ничего хорошего.

— Тебе идут короткие волосы. Но… Дай-ка ножницы, надо подровнять кое-где. — Фрейя нехотя протягивает ножницы. — Ну вот. Садись. — Кай подталкивает ее к кухонному стулу и приступает к работе: чикает здесь и там, осторожно подправляет там, где можно. Получается вроде бы лучше, но, с другой стороны, Фрейя из тех девушек, которые, даже если побрить их наголо и надеть на голову мешок, все равно будут выглядеть привлекательно.

— Там все чисто, Келли? — спрашивает Кай, и я вылетаю наружу. Дом, который я нашла для них, стоит на отшибе, в нем никто не живет, а значит, нет и сигнализации. Снаружи он выглядит серым, запущенным и нежилым, холодильник пуст, почтовый ящик переполнен, и почта расползлась по дверному коврику. «Очевидно, — сказал Кай, — приходят сюда нечасто, а иначе поставили бы стол или что-то в этом роде». Но, конечно, это не значит, что жильцы не вернутся сюда сегодня. Проверяю дорогу — нет, дорога пустая.

Чисто, сообщаю я, возвратившись, и Фрейя показывает Каю большой палец. Она втирает краску в волосы, он подметает пол и собирает прядки в пакет.

— Мистер Чистюля, — говорит Фрейя.

— Если кто-то придет домой и увидит светлые волосы и коробку из-под красной краски, ему не понадобится много времени, чтобы сложить два и два и понять, как ты теперь выглядишь.

— Ты прав. Извини. — Она смотрит на листок с инструкциями. — Ждать еще двадцать минут.

— Проголодалась? — Кай достает из пакета сэндвичи. — Выбирай — с яйцом и майонезом или с ветчиной? — Фрейя берет с ветчиной и уничтожает с аппетитом, свидетельствующим о том, что в последние дни наедаться ей случалось нечасто.

Кай берет утреннюю газету.

— Остановилась на первой странице?

— Вполне достаточно, — хмурится Фрейя. — Могли бы, по крайней мере, найти фотографию поприличнее. Эта мне совсем не нравится.

— На твоем месте я бы беспокоился об этом в последнюю очередь. — Он переворачивает страницу. — Теперь ты в списке новостей повыше эпидемии. Посмотри здесь. — На развороте цветная карта Соединенного Королевства с выделенными границами карантинной зоны. Вся Шотландия и северная Англия словно залиты красным. Запретный район.

— Выглядит так, словно северная Англия и Уэльс отрезаны от остальной страны. Неужели не понятно, что если так продолжится, их ограждения ничего не остановят?

Фрейя вздыхает и медленно ведет пальцем по границе зоны.

— Разве то, что мы хотим сделать, имеет значение, когда повсюду продолжают умирать люди?

— Да. Должно иметь. Единственная наша надежда — рассказать правду, и чем больше нас будет, тем лучше. Так что приводи себя в порядок и давай уберем здесь все за собой. А потом будем выбираться из Лондона. Посмотрим, удастся ли нам найти ту группу выживших, с которой мы установили контакт, и других тоже.

— Таких, как Шэй.

— Да. Мы сможем поработать вместе, определить, что нужно сделать, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. Верно? — Кай поднимает руку.

— Верно.

Они шлепают ладонью о ладонь, и Фрейя идет к раковине — сполоснуть волосы. Ругается, бормочет под нос, но вода шумит, и Кай ее не слышит.

— Если болезнь захватит весь мир, на планете останутся только такие, как мы, выжившие, те, у кого есть иммунитет. Им пора бы понять и признать это.

Может быть, кто-то уже понял.

2

КАЙ

За окном пролетают километры. Автобус наполовину пустой; желающих проехать чуть дальше на север нет, поскольку это означает приближение к границе карантинной зоны, так что едут туда только по необходимости.

Рядом со мной, прислонившись к окну, дремлет Фрейя. Надо признать, изменилась она сильно и выглядит по-другому. Короткие, с медным отливом волосы придают ей «готический» вид; сюда же темная подводка для глаз и темная одежда. Увидеть в ней прежнюю Фрейю невозможно. А вот со мной тот же прием, похоже, не сработал. Хотя Фрейя утверждает обратное: бритая с одной стороны голова, подведенные ресницы и брови, черная одежда изменили меня до неузнаваемости. Очень даже возможно, что я тоже объявлен в розыск. И пусть камеры уличного наблюдения не засекли нас с Фрейей, в Глазго меня точно искали, и мое лицо могло остаться в списке разыскиваемых.

Рассеянно тру ладонью щетину на выбритом левом виске. Интересно, что бы обо всем этом подумала Шэй. Каждый раз, когда я думаю о ней, даже мимолетно, как сейчас, в груди разливается щемящая боль. Она всегда где-то там, на периферии моих мыслей, но выдвигается в центр, откликаясь на каждый, даже невнятный зов, и тогда боль концентрируется и выстреливает вглубь.

Впрочем, происходит такое не так часто.

Фрейя ворочается во сне, поворачивается и опускает голову мне на плечо. Лицо смягчилось. Что с ней произошло? Почему она так злилась?

Похоже, это случилось еще до эпидемии, а потом наложилось на новый опыт уже выжившей. Она первый встретившийся мне за долгое время человек, рядом с которым я чувствую себя уравновешенным и хладнокровным.

А еще от нее так чудесно, неописуемо пахнет. Даже не знаю, что это, но и сейчас невольно наклоняюсь, чтобы вдохнуть знакомый аромат.

Что бы подумала Шэй? Та же мысль, но только непрошеная и неудобная.

И тут Фрейя вдруг вскидывает голову и просыпается, как будто кто-то крикнул у нее в голове.

Так и есть.

— Келли говорит, что впереди контрольный пост, — шепчет она. — Проверяют каждую машину, заглядывают внутрь, потом пропускают. Что, если ищут меня?

— Не может быть, — шепчу я. — И в любом случае они ищут блондинку, снежную королеву, а не рыжую.

Фрейя закатывает глаза — мол, это не имеет значения, — но ее рука, касающаяся моей руки, напряжена. Ей страшно. Тревога крутит узлы в животе. Обойдется ли? Кого ищут — Фрейю, меня или обоих? Возможно, проверка никак не связана с нами, но в это почему-то не верится.

Очередь движется медленно, и уже кажется, что этому не будет конца. Но вот наш автобус подкатывает к посту. На меня буквально накатывают волны идущего от Фрейи страха. Мною же, наоборот, овладевает странное спокойствие. Я толкаю ее плечом и беру за руку. Пульс под кожей все быстрее.

Двери распахиваются, и в салон входят двое полицейских. Они идут по проходу, останавливаются возле сидящей на одном из передних рядов блондинки и двигаются дальше, проверяя каждого. На нас — ноль внимания.

Бросаю предостерегающий взгляд на Фрейю и… лишь усилием воли сохраняю спокойствие. Рядом со мной совсем другой человек. Черты лица огрубели, скулы как будто опустились.

Полицейские доходят до конца салона, возвращаются и выходят из автобуса.

Мы трогаемся с места и выезжаем на дорогу; лицо Фрейи на мгновение расплывается, черты утрачивают четкость, а потом восстанавливаются — все как прежде.

Как она это сделала? Мне даже немного не по себе. Еще один жутковатый фокус из арсенала выживших? Неужели они умеют менять внешность?

Она подмигивает — как будто знает, о чем я думаю.

3

КЕЛЛИ

Смеркается. Фрейя — я это чувствую — проголодалась и устала, но не останавливается уже несколько часов. Кай идет рядом с ней. В отличие от нее он для меня закрытая книга, но, должно быть, тоже проголодался и устал.

Дорога узкая и тихая, хорошая иллюстрация к выражению «туда — не знаю куда».

— Ты уверена… — начинает Кай.

— Да! — бросает Фрейя. — Я уверена, что мы сошли на правильной остановке и что идем по правильной дороге туда, куда надо. И нет, я не знаю, куда мы идем. Может, нас разыграли. Может, они перебрались в другое место. Может, лет через пять кто-нибудь найдет наши выбеленные солнцем и обглоданные стервятниками или крысами кости.